Порочные занятия

— Ты такой придурок.

— А ты напрашиваешься на порку.

Она нависает надо мной, обхватывая мое лицо обеими руками.

— Как ты мог отменить наше сегодняшнее свидание, чтобы прийти сюда? — ее дыхание, пропитанное алкоголем, обдает мое лицо. — Что с тобой не так?

— Мы поговорим об этом утром, когда ты протрезвеешь, — даже когда я говорю это, руки скользят вверх и вниз по ее обнаженным бедрам.

— Я хочу объяснений сейчас же, — невнятно произносит она.

Единственная причина, по которой я терплю такое поведение, заключается в подозрении, что девушка, которой приходится возвращаться домой в выходные, одетая как учительница воскресной школы, не может рассчитать свою дозу выпивки.

— Ты сказала своей подруге, что уезжаешь?

— Какое это имеет отношение к разговору?

Я роюсь в ее сумочке, заставляю разблокировать телефон и посылаю Шарлотте туманное сообщение, объясняя, что все в порядке и она просто решила пойти домой пораньше.

Феникс бьет меня в грудь.

— Эй, профессор…

Я смеюсь.

— Продолжай усугублять наказание. Завтра утром с похмелья оно не покажется таким веселым.

Феникс врезается своими губами в мои. У нее вкус кофе, шнапса и ирландских сливок. Под ароматами скрывается то, от чего кровь вспыхивает огнем. То, что я не стану смаковать, пока она слишком пьяна для честного согласия.

Отстраняясь, я кладу обе руки на ее тонкую талию, поднимаю ее с колен и усаживаю на пассажирское сиденье.

— Ты не хочешь меня? — спрашивает она прерывающимся голосом.

Странно, как эта демонстрация уязвимости раскалывает лед в моем сердце. В Феникс нет ни капли хитрости, только чистые эмоции, даже когда она пытается скрыть их.

Это всего лишь одна из многих черт удивительной девушки, которая резонирует со мной на более глубоком уровне, чем любая из моих предыдущих сабмиссив.

Ее огромные серые глаза, блестящие от слез и упорно вглядывающиеся в мои, без сомнения легко могут разбить каждую сосульку в моей грудной клетке.

— Поцелуй меня, когда твои решения не будут продиктованы дешевым алкоголем.

— Но я не… — она икает и прикрывает рот рукой.

— Ты что-то сказала?

— Ох… — Феникс наклоняется вперед и стонет.

Я усаживаю ее обратно на сиденье, протягиваю руку к двери и натягиваю ремень безопасности. Застегнув его, опускаю ее голову вниз, чтобы она могла скрыть лицо за завесой волос.

— Постарайся, чтобы тебя не вырвало на обивку.

— Иди в задницу.

— Анального секса не было в воскресном меню, — похлопываю ее по бедру. — Но, если ты хочешь перенести его на завтра после порки, то нам придется немного тебя размять.

Страдальческий стон Феникс вызывает у меня первую улыбку с тех пор, как гарпии пришли в мой кабинет. Я завожу двигатель и выезжаю из кампуса. Люди у ворот уже знают мою машину, но я приготовил несколько пятидесятифунтовых банкнот на случай, если они не захотят пропускать.

У меня тут малышка, которую нужно уложить спать.

Глава 28

МАРИУС

Всю дорогу до виллы Феникс дремлет, прислонившись головой к двери, обрамленная пышными волосами. С закрытыми глазами и такими безмятежными чертами лица она совсем не похожа на наглую девчонку, которая нахальничала через смс.

Она излучает столько невинности. Невинности, которую я невыносимо хочу искоренить.

Я останавливаю машину возле виллы, подхожу к пассажирскому сиденью и стараюсь не разбудить Феникс. С моря дует прохладный бриз, от которого она шевелится.

— Профессор? — бормочет соня, ее густые ресницы трепещут.

— Ш-ш-ш, — просовываю руку ей под ноги и прижимаю к своей груди. — Спи.

Голова Феникс падает мне на плечо, а руки свисают по бокам. Я пинком захлопываю дверцу машины и надеюсь уложить ее в постель без происшествий. Как только мы переступаем порог виллы, Феникс подозрительно вздыхает.

— С тобой все в порядке?

Со стоном она сжимается в спазме один раз, затем другой.

Я пробегаю по коридору, выложенному черно-белой плиткой, в гостевой туалет внизу и ставлю ее перед унитазом.

— Профессор, — стонет она. — Я кажется…

Она содрогается всем телом.

Все, что я могу сделать, это убрать ее волосы с лица, когда она исторгает пахнущее кофе и алкоголем содержимое своего желудка.

Мои губы неодобрительно сжимаются. «Кампус Кафе» не имеет права разрешать студентам проносить бутылки с алкоголем. А Феникс не имела права так напиваться.

Я содрогаюсь при мысли о ней на вечеринке с этими музыкантами, сонной, нетрезвой и ничего не подозревающей. Хвала небесам, я был там, и смог забрать ее до того, как один из этих мелких ублюдков воспользовался ее незащищенностью.

Когда тошнота отступает, она падает на бок, а я крепко держу ее и массирую спину.

— Лучше?

Феникс смотрит на меня растерянным хмурым взглядом.

Я воспринимаю это как положительный ответ.

Через пол минуты ее дыхание замедляется, и я помогаю ей подняться на ноги.

— Не могу поверить, что столько выпила сегодня, — говорит она со стоном.

— Завтра ты узнаешь о последствиях чрезмерного баловства, — я вспыхиваю, беру ее на руки и несу через коридор.

— Что это значит? — Феникс впивается мне в грудь.

— Ты весь вечер напрашивалась, — смотрю вниз на шелковистое облако волос. — Наказание ждет тебя завтра.

— Идем вниз, — она поднимает руку, просовывает ее под разрез моей куртки и щупает мою грудь.

— Только тогда, когда ты будешь достаточно трезва, чтобы осознанно дать согласие, — поднимаюсь по лестнице.

Она прячет лицо в изгибе моей шеи. Ее горячее дыхание вызывает покалывание на коже, заставляя член дернуться.

— Зеленый, — говорит она с тихим смехом, ее рука скользит вниз к моему поясу.

Моя челюсть сжимается.

Маленькая шалунья.

— Прекрати, если не хочешь оплакивать отказ.

Она целует меня в шею, и я не могу сдержать стон.

— Продолжай в том же духе, и твое наказание удвоится, — поднимаюсь по лестнице, несу ее в ванную и усаживаю на край.

Феникс опускает голову и хихикает.