Порочные занятия

Надеваю пакет ему на голову и закрепляю концы клейкой лентой, чтобы создать герметичность. Не идеально, но, если добавить еще пару слоев, то я смогу транспортировать его с минимальной утечкой.

Криус еще не ответил, поэтому поднимаю голову и вижу, что он все еще сидит в кожаном кресле с напряженным лицом.

— Я задал тебе вопрос, сынок.

— Не называй меня так.

— Мариус, — произносит он сквозь стиснутые зубы. — Не мог бы ты поделиться последними новостями о миссии?

Я возвращаюсь к заворачиванию человека, который сейчас либо мертв, либо потерял сознание.

— У цели есть хобби, которое, как мне кажется, я могу использовать. Если мой план сработает, я выманю его из-за охраняемых стен. Будь уверен, я поделюсь местоположением, чтобы ты мог организовать команду, которая заберет его.

— Как скоро? — спрашивает Криус с настойчивостью в голосе, от которой я нахмуриваюсь.

— Нет смысла называть даты, если он не клюнет, — отвечаю я, сохраняя размеренный тон. — А если первый план заставить его выйти добровольно не сработает, то я придумаю другой.

— Будем надеяться, что так, ведь твоя мать…

— Что с ней? — у меня кружится голова.

Его глаза торжествующе сверкают, а уголки губ приподнимаются в улыбке.

Криус любит использовать мою слабость к матери, и я не могу ее скрыть. Он ведь знал меня все детство. Он помнит, как я вбежал в комнату, когда он причинял ей боль, и набросился на него со своими маленькими кулачками. Он запирал меня, а я стучал в дверь и выкрикивал все гадости, которые знал. Он стал причиной того, что я устал от всего и украл пистолет.

Если я притворюсь безразличным, он поймет, что это всего лишь блеф. Итак, я спрашиваю:

— Как она?

Он откидывается назад с довольной улыбкой, потому что теперь полностью завладел моим вниманием.

— Если ты хочешь когда-нибудь увидеть ее снова, ты доставишь Вира Бестлэссона к концу месяца.

Я скрещиваю руки на груди.

— А я еще раз спрашиваю, почему ты ожидаешь таких быстрых результатов, раз это долгосрочная миссия?

Его черты твердеют.

— «Один» забрал Виктора.

Мои брови поднимаются.

— Твоего брата, — уточняет он.

— Я единственный ребенок в семье.

Плечи Криуса поднимаются, и он делает глубокий вдох через раздутые ноздри. Теперь я вижу настоящего Криуса Ванира, человека, которого я чаще всего слышал через закрытые двери, и человека, перед которым мать, похоже, не может устоять.

— Независимо от того, знаком ты с моими законными детьми или нет, они все равно твои братья и сестры, — говорит он сквозь зубы. — Кое-кто попытался добраться до меня через моего старшего, и теперь он в «Сикрофте».

Нет слов, чтобы описать, как сильно я ненавижу этого человека, но у меня нет претензий к брату, который отказался от всего в пользу карьеры врача.

— Один посадил в тюрьму того, кто стал хирургом? — спрашиваю я.

Криус кивает.

— Последствия для такой нежной души в таком месте будут катастрофическими.

Неприятно видеть его таким искренне расстроенным. Я не могу осуждать его чувства. Каждый заключенный, у которого есть хоть капля порядочности, ухватится за шанс вцепиться зубами в сына самого известного британского торговца людьми и сутенера.

Я бы поставил, что бедный говнюк продержится не больше недели.

— Зачем «Одину» похищать его, если сын даже не общается с тобой?

Криус опускает взгляд.

— Это длинная, жалкая история, но я был бы признателен, если бы ты ускорил свои планы по похищению мальчишки.

— Не могу ничего обещать, но до конца месяца сделаю первую попытку.

Криус поднимает голову и смотрит на меня глазами, сияющими благодарностью. Я сдерживаю гримасу, потому что он не играет. Этот человек может быть воплощением зла, но он действительно любит своих законных детей.

— Спасибо, мой мальчик, — говорит он. — В течение часа я пришлю бригаду уборщиков к твоему порогу.

— Скажи им, чтобы зашли через внутренний двор, — говорю я.

— Конечно.

— Еще кое-что, — я поднимаю палец. — В следующий раз, когда отправишь за мной поисковую группу, потому что я не ответил на звонок, я убью и их, и команду уборщиков.

Он кивает, но не отвечает. Я воспринимаю это как молчаливое «черт с тобой, неблагодарный сын».

Оставляю планшет на кухонном столе, не решаясь испачкать его отпечатками пальцев. Несмотря на этот нежный момент, я не верю, что Криус не воспользуется уликами, чтобы заманить меня в свою сеть.

Прихватив еще один набор снаряжения, я тащусь в маленькую душевую, которая примыкает к кухне. Феникс спит не особенно чутко, но имеет склонность бродить, если просыпается одна.

Я принимаю душ, стараясь смыть все следы крови с ног. К тому времени, как я заканчиваю, во внутреннем дворике уже ждут трое мужчин в комбинезонах и с сумками в руках. Новенькие.

Я открываю дверь и впускаю их.

— Вон там. Используйте перекись водорода на цементном растворе.

Не жду, пока они ответят, обхожу кухню и спускаюсь в подвал, чтобы проверить Феникс.

Но когда я отдергиваю черные кожаные занавески, ее там нет.

Глава 34

ФЕНИКС

«Убер» мчится по Марина Виллэдж как раз в тот момент, когда первые лучи солнца выглядывают из-за моря. Небо темно-синего цвета отражет воду, оба черные, как моя душа. Чем больше я смотрю на мрачный пляж, тем меньше вижу своими заплывшими от слез глазами.

Ускользнуть из дома профессора Сегала было легко. Он был так занят этим парнем на кухне, что не слышал, как я поднимаюсь по лестнице, собираю вещи и одеваюсь.

Должно быть, я похожа на морскую ведьму с волосами, свисающими спутанными прядями, похожими на пучки водорослей, выброшенных океаном, но это пустяк по сравнению со смятением в моем сердце.

«Еще одна из твоих блядей-извращенок»

Слова снова и снова проносятся у меня в голове, смешиваясь с единственным замечанием профессора о неприятной терминологии.