Порок сердца

Рецептов я знала много: готовить любила и часто удачно экспериментировала. Надо отдать должное моей маме – этот талант мне достался в наследство от нее. После недолгих раздумий я предложила бартер, внутренне скрестив пальчики:

– За рецепт – четверть монеты с лилией. Каждый день буду предлагать меню из нескольких блюд. Вместе готовим, вместе делаем грязную работу. И перерыв днем на полчаса дольше.

Кто знает, может однажды меня выкинут отсюда, а так – какая-никакая копеечка накоплена будет. Я уже поняла из бесед обслуги, что монета такого номинала – стоимостью с хороший ужин на двоих в приличной корчме, две – комната в трактире (во время завтрака гуляка-мастер жаловался на потраченное с очередной дамой сердца).

– Не простолюдинка ты, – медленно произнесла женщина, прищурившись. – Точно не простолюдинка. Начнем завтра.

Внутренне ликуя от представившейся возможности заработать собственные деньги, я сказала:

– Нам кое-что понадобится. Сможете попросить Джонаса смастерить?

И, пока кухарка замешивала тесто и ставила пирог в печь, я объяснила ей, как выглядит венчик, формочки для кексов, шпажки для канапе и прочая кухонная утварь, которой здесь я не заметила. Она недоуменно хмурилась, тщетно пытаясь угадать предназначение каждой вещицы. К тому моменту, когда кухня наполнилась голодными коллегами, мы как раз закончили.

Я устало жевала пирог с капустой и грибами, прикидывая в уме, какими рецептами можно воспользоваться в этом мире. На этот раз Джонас сел напротив меня, портя аппетит своим самодовольным видом, то и дело сально подмигивая мне. Я уж начала даже переживать, как бы глаз у него не заклинило от такого усердия. Девушки недовольно посматривали в мою сторону, но не осмеливались предъявлять претензии, а лишь перемывали косточки какой-то Лорелин.

– Похоже, граф Дорт-таки обрюхатил эту фифу, – заговорщицки произнесла Алексия с набитым ртом. – Завтра придет лекарь проверить – я слышала, как госпожа с ним договаривалась, но я уверена, что дуреха на сносях – уж я-то в таких делах разбираюсь, насмотревшись на своих четверых сестер.

– Ох, бедняжка, – покачала сочувственно головой кухарка. – Граф дитятко точно не признает… За все время, что я тут – а это, почитай, уже второй десяток годков пошел – никогда такие истории не заканчивались добром. Алессандра, Царствие ей Господне, так и руки на себя наложила. Хорошая девочка была, только сильно доверчивая…

– Так Лорелин и надо, – буркнула Диана, вяло ковыряясь в пироге. – Нечего ноги было раздвигать перед ним. Она, небось, думала, что он ее отсюда вытащит и заживет она, как графиня, в мехах да шелках …

– Как бы не так, – хмыкнул дворецкий, уставившись в кружку с отваром из сухофруктов. – Правила для всех одинаковы – никаких постельных дел с гостями.

– Ой, да ладно вам! – недовольно воскликнул мастер. – Ну покувыркались они маленько, что ж с того? Дело хорошее. Надо было только амулет обновить вовремя, да, видать, забыл ухажер ее и ребеночка-то и заделал.

Я тихонько вникала в разговор и все больше удивлялась, стараясь не показывать эмоции. Похоже, речь идет о девушке, которой я относила еду в комнату. Надо же, а я думала, у нее алкогольное отравление. Не меньшее удивление вызвало другое – амулет, оберегающий от зачатия. Любопытно, это просто суеверие или в измерении, куда меня так некстати занесло, есть настоящая магия? Возможно, это потенциальный путь домой?

Мне хотелось тут же расспросить кого-нибудь, но я понимала, что это слишком рискованно, поэтому просто молча прислушивалась к беседе, тема которой вскоре плавно перешла на городские сплетни. В этот раз обслуга долго не засиживалась и разбрелась по своим комнатам на чердаке, а за ними, быстро помыв посуду, потопала и я – на часах в холле стрелки приближались к десяти. Гости, навеселившись, отправились по домам, оставив после себя витать в воздухе неприятный тяжелый запах спиртного и табака. Кое-как ополоснувшись в тазике и жалея об отсутствии горячего душа, я улеглась в постель, застонав от удовольствия. Не особо мягкая перина ощущалась после тяжелого, насыщенного трудового дня, словно райские облака. Ноги отнимались, спина гудела, а кожа на руках, казалось, постарела лет на пять, и последней моей мыслью было: надо валить из этого дрянного мира как можно скорее. Стоило только коснуться голове подушки, как меня поглотила темная пучина глубокого и крепкого сна. Да, валить поскорее…

* * *

– Начнем, пожалуй, – решила я, дотошно осмотрев предметы утвари и не обратив никакого внимания на обиженный взгляд Джонаса. Кажется, он был уверен, что я приду на встречу в кладовой и сейчас силился понять, как же так могло случится, что его планы рухнули. Каким бы отвратительным человеком он не был, мастером он оказался отличным – все было выполнено почти идеально, без сучка и задоринки, не смотря на то, что предметы эти он создавал впервые и по одному лишь описанию.

Утро началось до невозможности рано, но сегодняшнее несло с собой надежду. Кухарка, как и договорились, помогла мне помыть посуду, оставшуюся после гостей, затем мы вместе приготовили нехитрый завтрак для персонала, состоявший из оладушек со шкварками и луком, и творожной запеканки со сметаной и ягодами. Оба блюда зашли на «ура» – особенно они понравились дворецкому, который уплел их с удовольствием и похвалил Софию, отчего та довольно раскраснелась. Искоса взглянув на меня, она уже хотела признаться, что заслуга в этом не ее, но я глазами остановила женщину. Лучше пусть думают, что это ее посетило кулинарное вдохновение, а мне пока высовываться не стоит – вчера уже и так перед гостями «засветилась».

Насытившись, все отправились по своим делам, а мы убрались на кухне и собрались идти на рынок. В холле нам повстречалась Урсула. Вид ее был недовольный и слегка заспанный. Она рассеяно поздоровалась с нами и снова уставилась в окно. Выйдя через черный ход, мы не торопясь двинулись по улице, залитой солнечным светом. Людей было пока мало, но я все равно старалась держаться поближе к кухарке – город не знала и могла с легкостью заплутать.

Рынок можно было определить издали по какофонии звуков и запахов. Уже отсюда чувствовались вонь навоза и аромат пирожков с яблоками, слышались крики зазывал, конское ржание и лай собак. А когда мы подошли поближе я, кажется, поняла, почему на улицах было мало людей – похоже, весь город или значительная его часть собрался здесь. Я подавила в себе желание ухватиться за подол Софии, будто дитя малое, и сосредоточилась на том, чтобы не потерять ее из виду. Что было затруднительно, так как мы двигались по направлению к недавно взошедшему солнцу, светившему прямо в глаза и безжалостно слепившему.

Кухарка уверенно двигалась по рядам – я лишь диктовала ей список продуктов, а наши корзинки все больше тяжелели. Мы уже готовились вернуться домой, как толпа внезапно оторвала меня от спутницы и понесла в противоположном направлении. Зная, что в таких случаях лучше не упираться, а расслабиться и двигаться вместе с ней, иначе есть риск быть затоптанной, я покорно отдалась воле течения, стараясь лишь докричаться до Софии. Но, то ли моих вокальных потуг было недостаточно, то ли женщина вообще забыла, что я тянусь за ней прицепом – она даже не обратила внимания на мое исчезновение.

Меня отнесло метров на двадцать и выплюнуло возле фонтана, вокруг которого, как ни странно, не было никого, кроме человека в легком сером плаще с капюшоном. Я присела на бортик, решив подождать кухарку тут – все равно людской поток не даст мне сейчас вернуться обратно. Вдоволь налюбовавшись на мелкую рыбешку с серебристой чешуей, почувствовала на себе тяжелый взгляд. Обернулась и увидела, как мужчина в плаще, сидящий наискось, пристально смотрит на меня серебристыми, словно ртуть, глазами. На мгновение меня бросило в жар, потом в холод, и я отвернулась, подивившись собственной странной реакции. Человек был средних лет, ничем не привлекательный, и такой же серый и невзрачный, как и его одежда.