Порожденная иллюзией

Машина сворачивает на Бродвей, и я с удивлением разглядываю гигантские вывески, рекламирующие все подряд: от сигарет «Кэмел» до постановки «Безумства Зигфилда». Видеть, как на западе садится солнце, в то время как все вокруг сияет мириадами сверкающих огней, – настоящее волшебство. Сколько бы раз я ни смотрела, дыхание по-прежнему перехватывает.

– Куда мы едем? – интересуюсь.

Синтия прикуривает сигарету и выдыхает кольцо дыма:

– Когда-нибудь слышала о «Линди»?

Я качаю головой.

– Тебе понравится. Вкусная еда, приятная атмосфера. Никаких пижонов. Я люблю именно такие места.

Я открываю рот, чтобы спросить, о чем она, но Синтия меня прерывает:

– А теперь скажи-ка, в какого из двух красавчиков ты втрескалась?

Я моргаю:

– Что?

Она закатывает глаза:

– Парни с сеанса. Какой из них тебе нравится? Поскольку я не сомневаюсь, что ты нравишься обоим. Они с тебя глаз не сводили.

– О. М-м-м…

Синтия смеется:

– Просто крути обоими, пока не определишься, кто тебе милее. Я сама так и делала, пока папочка не решил все за меня. И я безумно рада, что это оказался Джек. У него куча денег, и он так красив. У второго претендента был отвратительный нос. Не представляю, как можно выйти замуж за такой нос.

Я не знаю, что ответить, но, к счастью, этого вроде и не требуется. Синтия выбрасывает сигарету в окно и достает из сумочки серебристо-зеленую блестящую пудреницу. Проводит пуховкой по носу, обновляет помаду. Затем, щелкнув крышечкой, советует:

– На твоем месте, я бы выбрала высокого, темноволосого. Он, как и Джек, богат.

Автомобиль замедляет ход и подкатывает к тротуару.

– Коул? – смеюсь я. – С чего ты взяла?

– О, такие вещи я просто знаю, – отвечает Синтия, выскальзывая наружу. – Хотя со вторым будет веселее – все зависит от того, что ты ищешь.

Что я ищу? Знай я ответ, жизнь была бы намного проще.

– Дядя Арни! – слышу я визг Синтии и, обернувшись, вижу ее в объятиях импозантного мужчины в строгом черном костюме.

Высокий, с тонкими губами и властным ястребиным носом. И, несмотря на уже наметившуюся на голове залысину, посадка пиджака выдает в нем мужчину в самом расцвете сил. Он кажется смутно знакомым, и я гадаю, где же его видела.

– Как дела, куколка? Как этот чванливый аристократ с тобой обращается?

– Как с королевой, дядя Арни, как с королевой.

– Лучше б так и было. А то я переломаю ему ноги. – Мужчина смеется, но глаза остаются серьезными.

Синтия шлепает его по плечу:

– Будь милым. Я сегодня с подругой. – Она хватает меня и подтаскивает к себе. – Это Анна Ван Хаусен. Они с матерью известные медиумы. У них даже собственное шоу!

Арни протягивает руку:

– Да? Никогда не верил в подобную чепуху. Только не обижайтесь, мисс Ван Хаусен.

– Все в порядке, – уверяю я.

И в тот миг, когда наши ладони соприкасаются, темное противоречивое чувство змеей обвивает всю мою руку, и по коже ползут мурашки. Не знаю, как это назвать, но прежде я ничего подобного не испытывала. Самое странное, что эта эмоция не направлена на меня, Синтию или кого-то еще. Она просто есть. Поцеловав мне руку, Арни отпускает ее, и я вздыхаю с облегчением.

Подходит еще один мужчина в черном костюме и мотает головой в сторону. Арни кивает и поворачивается к нам:

– Надо работать, девочки. Долг зовет. Развлекайтесь. И дайте знать, если что-то понадобится. Хорошо, куколка? – Синтия кивает. – Рад знакомству, мисс Ван Хаусен.

Он уже собирается уйти, но вновь смотрит на меня:

– Ван Хаусен? А не та ли вы иллюзионистка – дочь Гудини? – Я удивленно раскрываю рот, и Арни смеется: – Я в курсе всего происходящего в Нью-Йорке, даже если это лишь слухи. Я знал вашего отца еще до того, как он прославился. Мы заказываем наручники у одного парня. Хороший он человек, этот Гудини.

Арни еще раз дружелюбно мне кивает и исчезает вместе с окружившими его людьми.

Синтия берет меня под руку:

– Пойдем за столик. Доктор Беннет будет с минуты на минуту.

Едва мы переступаем порог, официантка тут же нас усаживает. «Линди» – приятное место, но не столь вычурное и будоражащее, как «Колония».

– Подожди, пока не попробуешь творожный пудинг, – говорит Синтия. – Просто пальчики оближешь.

Мы снимаем пальто и открываем меню.

– Дядя Арни очаровашка, правда? Даже не верится, что он один из самых влиятельных людей в городе. Все его боятся, но на самом деле он просто душка. Ну, если не переходить ему дорогу.

Я застываю, внезапно вспомнив, где видела «душку» прежде. Арнольд «Мозг» Ротштейн – глава еврейской мафии и постоянный герой газетных заголовков. На нем больше обвинений, чем я могу сосчитать, и, по слухам, Ротштейн причастен к скандалу с подкупом «Чикаго Уайт Сокс» во время чемпионата по бейсболу 1919 года.

– Арнольд Ротштейн твой дядя? – пищу я.

Синтия передергивает плечами:

– Ох, только не говори, что не одобряешь. Вот так всегда! Стоит мне с кем-нибудь подружиться, как тут же всплывает информация о моей семье – и бац! – все кончено. Родственники Джека со мной даже не общаются.

Ее глаза наполняются слезами, и я, потянувшись, беру ее за руку:

– Конечно же, нет! Я – последняя, кто стал бы осуждать другого. Просто удивилась, вот и все.

– Уверена? – всхлипывает Синтия.

– Абсолютно. – Я с любопытством наблюдаю, как она вытирает глаза. – Сколько тебе лет?

– В июле исполнилось двадцать.

Это многое объясняет.

Она предлагает мне сигарету, но я качаю головой. Синтия прикуривает, затягивается и окидывает меня внимательным взглядом:

– Так почему твое лицо выглядит словно после боксерского поединка с Джеком Демпси?

Я смущенно прикасаюсь к щеке.

– Нет-нет, ты отлично все скрыла, – уверяет Синтия. – Я просто умею замечать такие вещи.

Кто бы сомневался.

Официантка прерывает нас вопросом, желаем ли мы сделать заказ или же будем дожидаться гостя. Синтия смотрит на часы:

– Давай поедим, да? Я голодна.

Мы заказываем, и, как только официантка уходит, я рассказываю о случившемся. Огромные голубые глаза Синтии становятся еще больше.

– Не верится, что ты сбежала! Я бы перепугалась до смерти!

Я вздрагиваю, вспомнив свой кошмарный марафон по улицам.

– Я испугалась. А теперь осталась только злость.

Синтия кивает:

– Понимаю. Хочешь, я попрошу дядю Арни помочь с этим? Он не откажется. Ты ему нравишься.

– Мы только познакомились!

– Ему нравится твой отец, а это много значит. И дядя не шутил, говоря, что в курсе всего происходящего в Нью-Йорке. Держу пари, он найдет того, кто это сделал.