Порожденная иллюзией

Я смотрю в чашку, вспоминая, сколько раз меня теснили эмоции других людей, как часто я думала, что видения сведут меня с ума. Глубоко вздыхаю:

– Так что же эти остальные?

– Миссис Гейлорд уже рассказала тебе: я член Общества психических исследований. В группе есть ученые и экстрасенсы. Первые изучают, а вторые – помогают друг другу развивать способности.

По спине пробегает холодок. Общество психических исследований. То самое, откуда ушел доктор Беннет, возмущенный их дурным обращением с подопытными. То самое, которое, как утверждал лектор, не церемонится с такими, как я. Почему Коул принадлежит к организации, которая так эксплуатирует экстрасенсов? Тут я вспоминаю, что сосед говорил мне во время первой беседы: он скорее проводник, чем экстрасенс. На чьей же он стороне? Я хочу его об этом спросить, но решаю держать язык за зубами. Нужно вытащить из Коула как можно больше информации, пока он снова не замкнулся.

– А у всех экстрасенсов одинаковые способности?

Коул качает головой:

– Нет. Некоторые читают мысли, другие – видят чужие сны. У нескольких человек есть дар предвидения, но я никогда не встречал того, кто чувствует чужие эмоции и является проводником для мертвых.

– Это так запутано. Почему же я делаю то, на что другие не способны? Почему я особенная?

– Никто не знает. Это один из вопросов, на которые наше Общество пытается ответить, проводя исследования. Существует несколько разных теорией.

– Например?

– Одни верят, что экстрасенсы используют больше возможностей мозга, чем большинство людей. Другие считают, что подобные способности переходят из поколения в поколение.

Поэтому, возможно, таланты достались мне от отца. Надо будет потом поразмыслить. А сейчас у меня есть еще один неотложный вопрос:

– Ты сказал, что этим можно управлять. Как?

– Все приходит с практикой.

Я сглатываю:

– Можешь меня научить?

Коул делает глубокий вдох и медленно выдыхает.

– Я присутствовал только на нескольких занятиях с другими экстрасенсами. Меня, конечно, обучали – я должен уметь управлять своим ценным даром. Но не уверен, что способен тебе помочь. Некоторые члены Общества не одобрят подобной практики.

Интересно, не об этом ли говорил доктор Беннет?

– Почему же?

– Боятся, что слишком обученные экстрасенсы испортят им чистоту исследования. Показания могут отличаться от замеров неконтролируемых способностей. Экстрасенсы же хотят жить как нормальные люди, насколько это возможно. Большинство не прочь помочь с исследованиями, но им хочется уметь отключать свои таланты.

Они. Значит, Коул себя экстрасенсом не считает.

– То есть вашим ученым это не по вкусу? Эти две группы не ладят?

Я настороженно наблюдаю за ним и замечаю его колебание.

– Есть такое, но мне правда не стоит об этом упоминать.

Я чуть ли не задыхаюсь от разочарования. Как никогда хочу ему доверять.

– Как мне ими управлять? Что входит в обучение?

– В основном практика и сосредоточенность.

Я глубоко вдыхаю и решаюсь:

– Давай сделаем это.

Улыбка Коула смягчает суровость его лица.

– Что? Прямо сейчас?

Я пожимаю плечами:

– Почему нет?

– Потому что не стоит начинать обучение физически и эмоционально истощенной. Тебе нужно сперва отдохнуть.

Я смотрю на стол, пытаясь выразить свои мысли словами:

– Я знаю, кто меня похитил. – Быстро качаю головой, заметив на лице Коула тревогу. – Нет, то есть, я знакома с одним из тех трех нападавших. Как раньше я поняла, что за мной следит миссис Линдсей.

Я внимательно рассматриваю лицо Коула, но вижу лишь тревогу.

– Думаешь, похищение организовала миссис Линдсей?

Меня снова охватывает беспомощность, которую я испытала в фургоне молочника. Коул тянется через стол и накрывает мою руку своей. Как только наши пальцы соприкасаются, я ясно чувствую его тревогу. Что бы сосед ни делал с миссис Линдсей, не думаю, что целью было причинить мне боль. По крайней мере, надеюсь, что нет.

– Понятия не имею. Но если я научусь управлять своими способностями, то, наверное, смогу выяснить, кто это был.

А выяснив, кто похитил меня, сделаю первый шаг для защиты матери.

Молчание. Я смотрю в черные глаза Коула.

– Мы можем начать завтра, – предлагает он.

У меня перехватывает горло, и я отворачиваюсь. Чувствует ли он сейчас мои эмоции? Знает ли, как я благодарна? Как он мне нравится? Я краснею. Мне точно нужны уроки. Хочу научиться устанавливать стену, как Коул.

Я отнимаю руку, пытаясь прийти в себя. Что-то во мне, многие годы крепко запертое, наконец вырывается на свободу.

– А сколько тебе было во время обучения? То есть, когда ты узнал, что не такой как все?

Губы Коула вздрагивают.

– Я просто проводник, поэтому лишь рядом с другим экстрасенсом со мной происходили паранормальные инциденты. В детстве подобное случалось очень редко, и, так как я не мог описать произошедшее, родители ничего не знали. А потом меня отослали в школу-интернат. К счастью или нет, но один из учителей оказался экстрасенсом. Меня обучили во время войны, а в прошлом году я официально стал членом Общества.

Я хмурюсь и уже думаю наперед.

– Мне как-то не приходило в голову, но такая способность весьма полезна во время войны. И весьма опасна, если экстрасенс склонен к дурному.

У Коула дергается щека.

– Это один из споров в Обществе и одна из причин, почему я так неохотно делился с тобой сведениями о нас.

Я понимаю намек:

– Значит, в Обществе есть те…

– Кому мы не доверяем. Верно. Я не соврал, сообщив, что приехал сюда искать экстрасенсов, но меня послали в США не только поэтому.

Я замираю:

– И зачем же еще?

Коул поджимает губы:

– Несколько руководителей Общества посчитали, что я в опасности из-за моей способности чувствовать других экстрасенсов. Мол, узнав, что я проводник, кто-то может использовать меня в дурных целях.

От тревоги мой пульс ускоряется.

– Значит, ты рискуешь?

Коул пожимает плечами:

– Понятия не имею, но то, что мое местонахождение больше не секрет, дает основания для беспокойства. Мой близкий друг из Общества прислал письмо, но я куда-то его засунул, так и не успев прочитать.