Портрет с девятью неизвестными

Он не осмелился вернуться. Его ноги сами понесли его вперёд вдоль безмолвных стен, освещённых тусклым светом ламп. Каждый его шаг отдавался гулкими ударами, разрывая звенящую пустоту.

В голове вихрем проносились мысли, но каждая из них разбивалась о жуткие образы из зеркала. Существо, тянущее к нему руки, его глаза, полный укоризны взгляд – всё это было слишком реальным, чтобы оказаться плодом воображения.

– Это всё отель, – прошептал он себе под нос, тщетно пытаясь успокоиться. – Это проклятое место…

Но объяснения не приносили облегчения. Пьер осознавал, что отель, картина, всё происходящее вокруг – это не просто совокупность странностей. Это место было живым, имело сознание. Оно не просто заманивало их, оно разъедало их изнутри.

Пьер не сразу заметил, как стены вокруг него начали меняться. Он всё ещё пытался унять панику, вызванную видением в зеркале, его шаги были торопливыми, а взгляд метался по тускло освещённому коридору. Но что-то заставило его остановиться. Легкий запах железа, который внезапно наполнил воздух, был настораживающим, почти осязаемым.

Пьер замер. Его взгляд упал на ближайшую стену, и он сразу увидел это. На светлой поверхности начали проявляться слова, словно их медленно писали невидимой рукой. Черты были резкими, как порезы, а цвет напоминал свежую кровь.

– Ты слабак, – гласила первая надпись, появившаяся прямо перед ним.

Слова были простыми, но их содержание ударило сильнее, чем любой физический удар. Они казались направленными прямо в сердце, обнажая то, что Пьер старался скрыть даже от самого себя.

– Ты всегда прятался, – добавила другая фраза чуть ниже. – Ты никогда не защищал их.

Пьер сделал шаг назад, его дыхание стало прерывистым. Он хотел отвернуться, но на противоположной стене начали проявляться новые слова.

– Луиза мертва из-за тебя. – Эти буквы были крупнее, и каждая из них казалась вырезанной ножом.

В другом конце отеля Катрин, внезапно остановилась. Её взгляд невольно упал на потолок, где медленно начали проступать слова. Они двигались, словно живые, будто сама структура здания ожила, чтобы донести до неё эти послания.

– Ты могла спасти Жанну, но ты этого не сделала, – гласила надпись.

Катрин почувствовала, как по её спине пробежал холод. Она не хотела смотреть, но её глаза, будто сами собой, продолжали читать.

– Ты всегда выбираешь себя. Тебе важна только твоя история. – Слова были словно отравлены, каждый из них проникал в сознание, заставляя Катрин ощущать себя на суде, где она не могла защитить себя.

Она подняла руки к голове, как будто пыталась заглушить шум, которого не было, но слова продолжали появляться. Они заполнили не только потолок, но и стены вокруг неё.

– Ты следующая, – появилась последняя фраза. Она была написана крупнее остальных, и буквы словно светились в полумраке.

Эмиль, едва успокоившись, услышал лёгкий скрежет. Его взгляд упал на стену рядом с камином, где медленно проявлялись строки. Они были нечёткими, словно написанными дрожащей рукой, но с каждым мгновением становились всё яснее.

– Твои руки испачканы кровью. – Это было первое, что он прочитал.

Эмиль вновь вскочил, его лицо побледнело. Он пытался найти источник этого явления, но, оглянувшись, увидел, что надписи появлялись повсюду.

– Ты знал, что это случится, но ничего не сделал.

– Ты молчал, и это убило их.

Эти слова, словно обвинения, вспыхивали перед ним, заполняя всё пространство. Эмиль почувствовал, как его ноги подгибаются. Он сел обратно в кресло, закрыв лицо руками, но это не спасало. Слова продолжали проникать в его сознание, как ядовитые шипы.

В каждой комнате, где находились оставшиеся гости, стены и потолки начали оживать. Надписи, красные и блестящие, как кровь, медленно заполняли пространство. Каждая фраза была направлена на обнажение самых глубоких страхов, вины и тайн. Это место больше не скрывало своего намерения: разрушить каждого из них изнутри.

Следующая ночь в «Ля Вертиж» была настолько тёмной, что свет луны почти не был виден. Гости, измученные странными событиями дня, старались найти покой, но сон не приходил. Казалось, что само здание шепталось с ветром, оживая в каждом скрипе половиц и лёгком звоне подвесов люстр.

Пьер, сидя на краю кровати, уже потерял счёт времени, когда вдруг услышал едва уловимый звук. Это был музыкальный аккорд, плавный и грациозный, словно вырвавшийся из прошлого. Ещё мгновение – и мелодия, напоминающая старинный вальс, стала раздаваться яснее. Она была лёгкой, но в то же время её звучание наполняло воздух странной тревогой, будто каждый аккорд нёс в себе угрозу.

Пьер встал, удивленный и обеспокоенный. Он накинул пиджак и вышел в коридор. Его шаги звучали глухо на фоне мелодии, которая становилась всё громче, словно подстраивалась под его приближение.

Катрин, лежащая в своей комнате, тоже услышала эту музыку. Её глаза резко открылись, и первое, что она заметила, – это то, что надписи на стенах исчезли. Однако лёгкое дрожание воздуха, наполненного звуками вальса, заставило её замереть. Она поднялась, осторожно накинула платок на плечи и направилась к двери.

Когда она вышла, из своей комнаты вышел и Ренар. Он встретился взглядом с Катрин и вопросительно кивнул.

– Ты тоже это слышишь? – спросил он, его голос был хриплым.

– Музыка, – коротко ответила она, её лицо оставалось сосредоточенным.

– Она звучит откуда-то снизу, – заметил Ренар. – Вестибюль?

Катрин кивнула. Оба осторожно направились в сторону лестницы

Когда они дошли до вестибюля, то обнаружили, что не одни. Пьер уже стоял в центре зала, его лицо выражало тревогу. Эмиль в смятении прислонился к стене, скрестив руки на груди.

Музыка звучала громче. Она заполняла всё пространство вестибюля, отдаваясь эхом под высоким потолком. Люстра, висевшая над их головами, медленно качалась, отбрасывая играющие блики на стены и картины, которые окружали зал.

– Это… ненормально, – наконец выдохнул Эмиль. Его голос прозвучал тихо, но его услышали все.

– Согласен, – коротко сказал Пьер. Его взгляд задержался на одной из картин, которая висела чуть в стороне. Её тени казались глубже, чем должны были быть, а изображённая фигура, словно в мрачной игре света, выглядела объёмной, как будто собиралась выйти из своей рамки.