Портрет с девятью неизвестными

Эмиль замер. Его сердце забилось быстрее, но он не мог отвести взгляд, не мог отступить. Это прикосновение, этот взгляд – всё это держало его на месте, наполняя странным ощущением неизбежности.

Луиза не отводила глаз. В её лице угадывалось нечто необъяснимое – сочетание нежности, покоя и скрытого напряжения, которое Эмиль не мог понять. Её глаза были как открытая книга, но каждый раз, когда он пытался её прочесть, страницы исчезали, оставляя за собой только ощущение и не более того.

Она чуть наклонила голову, и её золотистые волосы, мягко тронутые солнечными лучами, переливались. В этом простом движении было столько изящества, что Эмиль почувствовал себя прикованным к этому мгновению. Её улыбка была спокойной, искренней. Эмиль поймал себя на мысли, что не может оторвать от неё взгляд.

– Ты всё ещё боишься? – тихо спросила она, её голос прозвучал как шелест листьев в летний день.

Эмиль попытался ответить, но слова застряли у него в горле. Её вопрос был одновременно простым и бесконечно сложным. Боится ли он? Но чего? Память о произошедшем в «Ля Вертиж» вдруг всплыла на мгновение, но её голос, её присутствие, словно растопили этот страх, оставив только лёгкий осадок.

Его сердце замерло, а затем начало биться сильнее, словно напоминая ему, что он жив. Луиза шагнула ближе, и её движения были плавными, будто она не шла, а плыла по воздуху. Её присутствие окутывало его теплом, но не было тяжёлым – скорее, это было как мягкое одеяло, защищающее от зимнего холода.

Её руки, лёгкие, как лепестки, скользнули вдоль его плеч. Эмиль почувствовал, как по телу пробежала волна тепла. В этом прикосновении не было ничего навязчивого, но оно наполнило его ощущением, что он может полностью довериться ей.

– Ты не должен бояться, – добавила она уверенно, но в её словах был скрыт мягкий укор.

Эмиль кивнул. Он хотел что-то сказать, но слова исчезли. Её взгляд был таким пронизывающим, что казалось, она видит всё, что он пытался скрыть даже от себя самого. Её глаза, тёплые и манящие, словно звали его оставить все сомнения и просто довериться этому моменту.

Она подняла руку, двигаясь медленно, как будто она боялась разрушить хрупкое равновесие. Пальцы Луизы мягко коснулись его щеки. В этом прикосновении было тепло, но оно не казалось обычным.

Луиза улыбнулась, и её улыбка была настолько естественной, что на миг стерла всё остальное. Она наклонилась ближе, не разрывая зрительного контакта, и Эмиль почувствовал, как его дыхание учащается. Её глаза были настолько близко, что он мог различить каждую искорку в их глубине.

– Ты мне доверяешь? – прошептала она, её голос был настолько тихим, что он едва услышал.

– Да, – выдохнул он, даже не задумываясь.

Её губы коснулись его, и этот момент показался ему одновременно вечностью и мигом. Поцелуй был лёгким, почти призрачным, но он ощущал каждую деталь этого прикосновения. Её губы были мягкими и тёплыми, а её дыхание сливалось с его. Он закрыл глаза, и всё вокруг исчезло.

Поцелуй становился всё глубже, и с каждым мгновением Эмиль чувствовал, как исчезает всё, что его связывало с миром за пределами этого сна. Её тепло окружало его, её близость была настолько ощутимой, что он буквально утонул в этом моменте. Её руки медленно обвили его плечи, притягивая ближе, и он чувствовал себя так, будто всё, что он искал, было найдено здесь, в этом простом, но бесконечно важном мгновении.

Эмиль, закрыв глаза, полностью растворился в поцелуе. Весь окружающий мир словно исчез. Парк, который ещё мгновение назад казался живым и ярким, растворился в каком-то тёплом, необъяснимом тумане. Солнечный свет, шёпот листвы, мягкий запах травы – всё это превратилось в глухое эхо, где единственной реальностью оставались её губы и её прикосновения.

Он чувствовал, как её тепло обволакивает его, будто закрывая от всего внешнего. Её дыхание, ровное и чуть прерывистое, сливалось с его, создавая иллюзию, что они едины. Эмиль никогда раньше не испытывал подобного. Это было что-то большее, чем близость. Это была абсолютная гармония, которую он не мог объяснить.

Но в этой гармонии что-то начало рушиться. Едва уловимое, почти неощутимое изменение в её движениях заставило Эмиля вздрогнуть. Её руки, которые мягко обвивали его плечи, стали напряжёнными. Их поцелуй, который мгновение назад был полон нежности, стал холодным, лишённым прежней искренности. Он открыл глаза, чувствуя, как между ними растёт странная, непонятная преграда.

Когда он посмотрел на неё, его сердце замерло. Луиза отстранилась, и что-то в её лице изменилось. Её черты, которые недавно светились теплом и жизнью, теперь стали чуждыми. Она остановилась, её тело больше не двигалось, словно оно подчинялось чему-то невидимому.

Эмиль почувствовал, как холод, резкий и обжигающий, проник в пространство между ними. Он сделал попытку протянуть руку, чтобы дотронуться до неё, но остановился, не смея нарушить эту странную тишину.

Её лицо больше не было живым. Черты застыли, как будто в один миг всё человеческое в ней исчезло. Её глаза, ещё недавно наполненные искрами света и тепла, теперь смотрели прямо перед собой, безразличные, пустые. Они больше не принадлежали Луизе, которую он знал. В них не было ни радости, ни грусти, ни гнева. Это был взгляд существа, которое потеряло связь с реальностью.

Её губы остались слегка приоткрытыми, но в этом жесте больше не было нежности. Это выглядело странно, пугающе. Гримаса напоминала застывшее выражение боли или ужаса, но была лишена эмоций.

Эмиль сделал шаг назад. Он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Она продолжала стоять неподвижно, её лицо теперь было похоже на мраморное изваяние, холодное, чуждое, лишённое всякой жизни. Казалось, что с ней что-то произошло – что-то, чего он не мог объяснить, но что наполняло его ужасом.

Эмиль замер: его ноги словно приросли к земле. Он не мог ни двинуться, ни отвести взгляд от неподвижного лица Луизы. Каждый мускул его тела кричал о том, что нужно бежать, но что-то внутри сильнее страха удерживало его. Холод, пронизывающий до костей, будто вырвался из самой глубины её глаз. Казалось, что воздух вокруг стал вязким, наполняясь неосязаемой тяжестью.

Он хотел сказать что-то, нарушить эту жуткую тишину, но слова застряли в горле. Луиза не двигалась. Её глаза оставались пустыми, как чёрные провалы, лишённые света, лишённые души. Их пустота тянула его, затягивала в бездну. Эмиль чувствовал, как его дыхание становится рваным, прерывистым. Весь парк, который ещё минуту назад был живым и светлым, теперь казался декорацией к зловещему спектаклю.

Он попытался сделать шаг назад, но ноги отказались повиноваться. Страх, липкий и ледяной, обвивал его, парализуя разум. Луиза вдруг начала двигаться. Её тело наклонилось к нему, но эти движения были неестественными, лишёнными плавности, как у сломанной куклы, подвешенной на невидимых нитях. Каждый её жест наполнял Эмиля невыносимым ужасом.

Её лицо оставалось застывшим, будто его высекли из мрамора. Но губы слегка разомкнулись, и из них вырвался тихий, почти неслышный шёпот:

– Почему ты не спас меня?