Портрет в черепаховой раме. Книга 1. Покинутая дама

– Присоединяюсь к этим искренним поздравлениям! – произнёс Бецкой.

– Любезный Джон Самуэль или, как мы тебя называем, Иван Самойлович Роджерсон, ты вырвал из грозных лап безжалостной хворобы нашего дорогого флигель-адъютанта и полковника Александра Дмитриевича Ланского! И эта сабля – достойная награда за твой героический подвиг! – завершил процесс вручения Голицын.

Лейб-медик растерянно улыбнулся.

– Вот и улыбка появилась! – обрадовалась Екатерина.

– Но я же, – сказал Роджерсон, замолк, но потом продолжил. – В армии не служил, не служу и, видимо, служить не буду. Зачем мне это оружие?

– Чтобы с его помощью кровь у пациентов пускать! – весело ответила Екатерина.

– Пускать кровь саблей есть дело, – лейб-медик задумался и сказал, – very angry. Чересчур злое!

Императрица улыбнулась и ответила:

– Аристотель, подавая милостыню некоему злому человеку, сказал: «Не ему даю, но человечеству». Вот и ты, Джон, считай, что получил подарок для всего народа своего шотландского.

– А с долгами моими кто расплачиваться будет? – печально произнёс Роджерсон. – Тоже мой народ?

– Это верно! – сказал Голицын. – Долг, как известно, платежом красен!

– Опять проиграл? – спросила государыня.

– Опять, Ваше Величество! – вздохнул лейб-медик. – Три раза пытался отыграться, но проиграл ещё больше.

– Не отчаивайся в неудаче, Джон, ибо каждый человек подвержен несчастью и бедам! – сказала Екатерина. – Скульптор Фальконе три раза голову Петра лепил, но ни одна из вылепленных голов нас не устроила. А его ученица слепила один раз, и все были в восторге. У тебя, Джон, ученицы есть?

– Нет, – ответил Роджерсон.

– Зато тебе за моё выздоровление денежная награда полагается! – воскликнул Ланской и спросил у Екатерины. – Полагается?

– Разумеется, – согласилась Екатерина.

– Вот видишь, дорогой Джон! – сказал Ланской. – Смысла для печали нет никакого! Благодари государыню за саблю, и дело с концом!

– За саблю благодарить надо не меня, а княгиню Голицыну, – заявила Екатерина. – Она посоветовала вручить тебе этот клинок.

– Значит, княгине и выскажем слова благодарственные! – воскликнул Ланской и, повернувшись к Голицыну, спросил. – Когда она будет в Зимнем?

– Очень нескоро! – ответил князь.

– Почему? – удивился Ланской.

– В Дерпт укатила, – объяснил Голицын. – На ярмарку.

– Поблагодарим, когда вернётся! – произнесла Екатерина. – Заранее на обед вас приглашаю, князь! Вместе с супругой!

– Пожалуем непременно! – ответил Голицын.

– А с иконой архангельской как поступим? – спросил Бецкой.

– На воду спустим! – ответил Ланской.

– Зачем торопиться? – сказал Голицын. – Я знаю художника, который умеет утраченные лики возвращать.

– Вот и передайте ему! – сказал Бецкой, протягивая князю икону.

– Он не в Петербурге живёт.

– А где?

– Где-то на границе Псковской губернии и Лифляндии, – ответил князь.

– Надо переслать ему! – предложил Ланской.

– С фельдегерем! – добавил Бецкой.

– Я сообщу вам его адрес! – сказал Голицын, возвращая икону Бецкому. – Сегодня же! Поэтому разрешите откланяться! Честь имею, Ваше величество! Честь имею, господа!

И князь удалился.

Ланской проводил его взглядом и спросил:

– А зачем княгиня в Дерпт укатила? Чем она там торгует? Или просто покупает?

– Своего Ивана, командира Каргопольского полка догоняет, – объяснила Перекусихина.

– Такие страсти закипят теперь в Дерпте! – вставил своё мнение Бецкой.

– Как же так? – изумился Ланской. – Полк послан, чтоб за порядком следить. А какой порядок там будет, если командир полка на страсти княгини начнёт отвечать?

– А страсти у княгини силы необыкновенной! – произнёс Роджерсон.

– Её же вернуть можно, – сказала Екатерина.

– Где её там отыщешь? – спросила Перекусихина.

– Если надо, вернём немедленно! – воскликнул Бецкой. – Фельдъегеря с вызовом пошлём! Мигом вернётся!

– Это, пожалуй, самый правильный поворот дела! – заметил Ланской.

– И ещё! – продолжил Бецкой. – В каждом городе есть своя ворожея-предсказательница, которая знает обо всех всё. С ней тоже необходимо установить отношения. Чтобы нам знать давала, что там и как.

– Так и поступим! – произнесла императрица и позвонила в колокольчик.

Неподалёку от Дерпта

Вдали от дорог на небольшой заснеженной лесной поляне выстроился Каргопольский карабинерный полк. Полковник Загряжский, сидя на своём белоснежном скакуне, обратился к сослуживцам:

– Братцы, Дерпт уже совсем недалече!

– Ура-а-а! – прокричали в ответ конники.

– Молодцы! – ответил им полковник. – Дружно, с душой и задорно!

– Рады стараться! – ответили всадники.

– Но этого мало. Для того чтобы очаровать жителей этого города, особенно дерптчанок, мы им кое-что приготовили. Послушаем, как звучит наше приветствие! Сначала о солнце!

И Загряжский поднял правую руку.

Полк дружно произнёс:

– О солнце, ты – живот и красота природы,источник вечности и образ божества!Тобой жива земля, жив воздух, живы воды,душа времён и вещества!

– Так! Великолепно! Теперь о благополучии! – крикнул Загряжский и вновь поднял руку.

Полк слаженно произнёс:

– Благополучны днинашими временами,веселы мы одни,хоть нет и женщин с нами.

– Молодцы! – похвалил командир полка. – Обворожите и очаруете всех! В один момент!

– Рады стараться! – ответил полк.

– А теперь в путь! Туда, где нам предстоит очаровывать прекрасных дам! Следуйте за мной! – скомандовал Загряжский и поскакал в сторону дороги, которая вела в Дерпт.

В Санкт-Петербурге

Князь Владимир Голицын, быстро шагая по коридору Зимнего дворца, вошёл в комнату, в которой находился Иван Бецкой, и воскликнул: