Поручик Ржевский или Дуэль с Наполеоном

«А в московских салонах так быстро не дают», — подумал он чуть позже, тешась с ней на сеновале.

Так, за здравие, начался его первый день в партизанах.

Глава 36. Брожение в умах

До Санкт — Петербурга вести из Кутузовской армии доходили на четвертые сутки. И хотя в столице давно успели отвыкнуть от хороших новостей, их всегда ждали с тревожным нетерпением и надеждой.

Дождливым утром Акакий Филиппыч бочком проскользнул в императорский кабинет.

Царь Александр стоял к нему спиной, глядя в окно.

— Победа? — не оборачиваясь, спросил он.

— Ни то ни сё, — боязливо обронил тайный советник.

— Не юлите, Акакий Филиппыч! Чем закончилось сражение?

— Н-ничья, государь.

— Что?! — царь повернул к нему свое бледное не выспавшееся лицо. — Ничья бывает только в шахматах!

Акакий Филиппыч, конфузливо переминаясь с ноги на ногу, промямлил:

— Кутузов отступает к Москве.

— А Наполеон?

— Идет следом.

Александр закрыл лицо руками.

— Ужас, ужас…

— Как бы этот Антихрист крепостным вольную не дал, — вздохнул советник.

— Бог не допустит!

— Как знать, государь.

— А что говорят в народе?

— В каком?

— Что значит: в каком?! — Царь отнял руки от лица, глаза его были полны слез. — В моем народе! Пока он еще мой, а не Бонапартов.

— Ваше величество интересует дворянство или мужичье?

— И те и другие.

— Все клянут корсиканского людоеда. Однако, мои люди подмечают и некое брожение в умах. Прибаутки там всякие, анекдоты…

— Что — что? Поподробнее, Акакий Филиппыч.

— Осмелюсь предложить вашему величеству некоторые частушки народного сочинения.

— Частушки? Это несерьезно!

— Конечно, государь. Однако, они отражают заветные мысли народа и выдают настроения в обществе.

— В самом деле?

— Вот, позвольте, пример:

Девки шли по полю боя.

Но от пуль их Ржевский спас:

Положил в окоп с собою,

Отпустил лишь через час.

— Я не ослышался? — удивился Александр. — Вы упомянули поручика Ржевского?

— Да.

— А не тот ли это пострел…

— Именно тот, ваше величество.

— … который вас тем летом…

— Ваше величество! — покраснел Акакий Филиппыч.

— … в царицыной спальне…

— Умоляю, ваше величество!

— Ну, хорошо, забудем. Но, по — моему, на сей раз он поступил благородно.

— Но, государь, — понизил голос советник, — на войне положено воевать. И девкам в окопах не место.

— Так Ржевский их спас.

— Да, но что он с ними делал целый час?

— А вы как думаете?

— Уж во всяком случае, не ворон ловил.

— Хм, пожалуй… — Александр пристально взглянул на него. — А все — таки вы не можете ему простить, что он вас тогда отдубасил!

Чиновник насупился.

— Не могу.

— Что у вас еще есть на поручика?

— О-о, намерено! Пожалуйста, государь:

Собрались, ик, мужики

И завыли от тоски:

«Ржевский баб у всех увел -

Настоящий, ик, кобёл!»

— Еще какой! — кивнул Александр, устраиваясь в креслах. — Попейте водички, Акакий Филиппыч, вы икаете.

— Это я непристойное слово маскирую. Чтоб не оскорблять слух вашего величества.

— Похвально.

— Поручик сеет смуту среди мужиков, — вкрадчиво заметил Акакий Филиппыч. — А ведь их призывают в ополчение, доверяют оружие. Они по злобе могут вилы поворотить и против высшего общества! Как вашему величеству понравится следующий пассаж:

Муж домой пришел, глядит:

А жена без платья,

В кухне полк гусар храпит,

Ржевский — под кроватью.

— Да это настоящий бардак! — сказал царь.

— И падение воинской дисциплины! — подхватил Акакий Филиппыч. — А вот еще:

На балу корнет, мальчишка,

Распоясался уж слишком.

Ржевский бить его не стал,

А в сапог ему… ля — ля…

— Чего — «ля — ля»? — не понял Александр.

— Истинное слово не в силах произнести, а смысл таков, что «наговнил»…

— Что — что? Как вы сказали?

— Ой! простите, государь! — Советник отчаянно хлопнул себя по губам и, чтобы загладить невольную промашку, в горячке воскликнул: — Что же это будет, ваше величество, если офицеры будут гадить в сапоги младшим по званию?! А если те в отместку откажутся им подчиняться? Бунт! Катастрофа! Апока… апока…

— А пока — что?

— Апока… пока… кака ли… сиси ли… псис…

— Апокалипсис?

— Хуже! Этот поручик Ржевский, бля, ой! опять… простите, государь…

— Ничего, ничего, про Ржевского можно.

— Только прикажите, ваше величество, и мы его в кандалы, на каторгу…

— Как сильно, однако, вы его ненавидите… — покачал головой Александр.

— А за что его любить? Меня уже им жена попрекает. Вчера вдруг говорит: «Поручика Ржевского б на твое место!» Совсем очумела, бля, ох! да что это сегодня со мной… будто болезнь какая…

— Ничего, ничего, — ободрил Александр, — к месту.

Акакий Филиппыч раскраснелся, сжимая кулаки.

— Да до моего поста еще дослужиться! От коллежского регистратора на пузе проползти! Через все ступеньки. Я по табели о рангах поручика на десять классов выше! Я по воинским понятиям вообще генерал, бля!.. ой! ничего, к месту… А жена что? Поручика?! И куда? В действительные тайные советники?! Да я б… я б… я б его, бля, — ой! бля к месту, — за ушко да на солнышко, во-о как! — Он потянул себя за ухо кверху, перекосив и без того перекошенное лицо.

Заслонив ладонью рот, Александр часто заморгал глазами.

— Не переживайте, государь, — с чувством сказал Акакий Филиппыч. — Только прикажите, и мы этого гусаришку — в солдаты, на Кавказ…

— Что он еще такого натворил? — приглушенно спросил царь.

— А вот, извольте-с:

Наш корнет, когда стреляет,

В лоб французам попадает.

А поручик метит в яйца:

Не могли, что б, размножаться!

Александр в ответ промычал нечто невразумительное.

— Да что там французы, — возмущался советник. — А нашим — то каково?