Посланец небес
Шрифт:
«Посмотри, Ганна, как просто потерять чувствительность, если тебя часто бьют, и достаточно сильно», — подумала она.
Часть II
Как небо в высоте и земля в глубине…
1
В сарае мужчины приглушенными голосами обсуждали свои планы, словно боясь, что даже стены имеют уши. Это
1
«Как небо в высоте и земля в глубине, так сердце царей — неисследимо». — Книга Притчей Соломоновых, 25:3. — Ред.
— Я считаю, что надо сделать так, — сказал один из них, рисуя прутом на земле свой план. — Забрав несколько пассажиров, фургон отправится из «Сердца стрелы». Мы подхватим его недалеко от этой старой фермы и возьмем на абордаж.
— Ты уверен, что в нем будет золото?
— Естественно, как и в том, что мы сейчас сидим в этом чертовом грязном сарае; там будет наш человек, — был ответ.
Нат Стилман толкнул свою шляпу на затылок и призадумался. Его лицо выражало сомнение.
— А как насчет Браттона?
— Он выехал два дня назад. Я видел сам, как рано утром он отправился по Мулланской дороге.
Стилман кивнул.
— Никогда нельзя ему верить. Иногда он чертовски быстро смывается и хорошо скрывается.
— Скрывается? Черт возьми, еще неделю назад я мог держать ружье, а теперь рука не действует, — возразил Труэтт, пошевелив слегка пальцами.
— Сейчас это уже не так принципиально, Труэтт. Теперь ничего не имеет никакого значения: мы будем очень богаты — это главное. Черт возьми, мы так давно ждали этого! Бывали моменты, когда я думал, что все пропало, а теперь… теперь мы здесь, и наше время пришло.
Поднявшись, Стилман подкрался к полуоткрытой двери и выглянул. Нога у него болела. «Чертов Браттон, — подумал он с ненавистью. — Я достану тебя — и скоро». Погладив рукоятку пистолета, его пальцы сжались в кулак.
— Поехали, мальчики, — сказал Стилман.
Ганна сидела прямо, как китайская статуэтка, глядя в окно фургона на красивые пейзажи Айдахо. Внезапно фургон накренился, толкнув ее на сидевшего рядом полного, дородного мужчину.
Как она дошла до этого? Она, Ганна Элизабет Макгайр, у которой еще месяц назад все переживания были связаны только с капризами погоды, а теперь она едет в этом примитивном фургоне, видимо, специально созданном для изнурительной пытки пассажиров. Ее пальцы ухватились за кожаную занавеску на окне.
На ней были высокие ботинки на пуговицах, а шею скрывал высокий, почти до подбородка, воротник. Корсаж подаренного ей голубого платья был несколько узок ей и до неприличия обтягивал. Она держала довольно-таки потертый бархатный ридикюль с двумя носовыми платками, подаренными миссис Вентвисл, и деньгами от продажи двух изнуренных лошадей. Пастор Аллен настоял, чтобы она взяла их с собой.
— Они обязательно вам понадобятся, — сказал он, с печалью глядя на Ганну. — Я просто не отпущу вас без них.
Ну почему она не влюбилась в Джоэла Аллена? Это так бы упростило ее жизнь. Он заботился бы о ней, прислушиваясь к ее желаниям и не требуя многого взамен.
Возможно, она бы и вышла за него замуж. Если бы не Крид, если бы не было той лунной ночи на берегу озера, когда она познала высоты и глубины любви. Меньшее ее теперь не устраивало. Она вкусила сладострастие любви, но чувствовал ли Крид ту же любовь: переступающую пределы физического и захватывающую целиком ум и сердце? Она вздохнула. Сам факт все сказал за себя, когда он отыскал ее в «Сердце стрелы» и не сделал ей предложения. Одно тянется за другим.«Эта ночь значила для Крида не больше чем мытье рук. Это было просто страстное желание, удовлетворение потребности, и больше ничего. Серые оттенки, серые оттенки», — предостерегала себя Ганна.
Может быть, напрасно она так думала о нем? Может быть, для него это тоже что-то значило? В любом случае нет ничего хорошего в том, чтобы осуждать себя за то, что уже случилось, казнить себя, что поддалась естественной человеческой потребности.
Отодвинувшись на свое место, Ганна взглянула на своего соседа. Теперь фургон накренился в другую сторону, и он навалился на нее, толкнув плечом. Его голова откинулась назад, рот открылся, и он громко захрапел. Ганна оттолкнула его и посмотрела на него с раздражением.
Ее взгляд упал на другого пассажира, довольно респектабельно выглядевшего господина с сединой на висках и тяжелым, словно выточенным из камня, лицом. Он уже был в фургоне, когда тот на короткое время остановился в «Сердце стрелы». Удивительно, что он отказался выйти из фургона, чтобы размять ноги. Это было тем более странным, что он ехал из форта Вала-Вала без остановок. Он сопровождал какой-то металлический ящик, втиснутый под сиденье. Цель его пути не была тайной — форт Бентон в Монтане, который был конечным пунктом маршрута этого фургона.
А Ганне нужно было пересесть в другой фургон, который повезет ее дальше. Представив, что за эти годы менаду Сент-Луисом и Калифорнией были организованы почтовые перевозки два раза в неделю, она улыбнулась. Дважды в неделю! Двадцать восемь миль за пять дней. Но ей придется ехать окружным путем. Ей предстоит длинная дорога: назад, к тете Энни и городской жизни, домой, чтобы продолжить учение, стать учительницей и начать новую жизнь. Жизнь без…
Плавные мысли Ганны были прерваны внезапным толчком, и ее отбросило на пол. Она упала, подогнув ногу, и муслиновые юбки переплелись вокруг нее — она оказалась полностью спеленутой.
— Ой, — пробормотала она сквозь зубы, смутившись от нелепости положения.
Респектабельный господин с любезной улыбкой предложил свою помощь:
— Позвольте мне, — сказал он, наклонившись и протягивая руку.
Он поднял ее с пола, помог выпутаться из юбок и усадил на сиденье.
— Спасибо, — сказала она почти бездыханно. — Боюсь, я задумалась и потеряла равновесие. — Она слегка улыбнулась ему, а он откликнулся на это галантным кивком головы.
— Не стоит благодарности, мисс…
— Макгайр — Ганна Макгайр. А кого я благодарю, сэр?
— Эдвард Муллэн, к вашим услугам.
— Муллан? Тот самый капитан Муллан, который отвечает за строительство этой дороги? — спросила Ганна, удивившись.
— О, нет, не имею к нему никакого отношения, «э» вместо «а», и не Джон, а Эдвард, — пояснил он.
— Понимаю. — Ганна поправила складки на платье и сдвинула назад шляпу. Перо сломалось, и ей пришлось вынуть его.