Посланец небес

— Эй, Стилман! — крикнул он. — Отошли девчонку, и я дам тебе выскользнуть.

Теперь, лежа ничком и с неистовством вставляя обоймы в ружье и пистолет, Нат Стилман резко рассмеялся:

— Ну-ну, хотелось бы верить, что так и будет, Браттон! — крикнул он через плечо.

Крид отозвался:

— Отошли и увидишь.

— Должно быть, он думает, что я такой же сумасшедший, — заметил Стилман с отвращением и положил ружье на камень. — Труэтт, возьми девчонку и поставь ее перед нами. Я совершенно не верю Браттону. Он всадит пулю в нас обоих, как только мы окажемся без нее.

Труэтт взволнованно повернулся к Стилману.

— Мы не можем, Нат…

— Черт возьми! Мы же уже обо всем договорились несколько минут назад! Ставь девчонку впереди нас, Хол!

Не отвечая, Труэтт поставил Ганну впереди них, его лицо было напряженным. В следующее мгновение пуля ударилась в дальнюю стенку пещеры, осыпав их градом мелких камней; вторая пуля прорыла в земле длинную неглубокую борозду. Ганна вскрикнула, когда горячий камень скользнул ей по щеке, оставив кровавый след. Труэтт кинул быстрый взгляд, оценивая рану.

— Все нормально, — сказал он.

— Но…

Пальцы Труэтта вцепились ей в руку, и он толкнул ее вперед.

— Беги! — приказал он, и Ганна поняла: это ее единственный шанс.

Каким-то образом мозг мгновенно дал команду уже не ватным ногам, и она, подхватив свои юбки, перелетела через гору из седел, одеял и металлический сундук и помчалась прочь. Она слышала крики приведенного в ярость Стилмана, и как Труэтт пытался отнять у него ружье. Она дрожала, ожидая пули в спину.

Раздался выстрел, и сердце Ганны ушло в пятки. Она забежала в тень деревьев и, держась за огромный дуб, хватала ртом сладкий ночной воздух. Немного отдышавшись, Ганна выглянула из своего укрытия.

Видимо, Хол Труэтт боролся со Стилманом, и выстрел, предназначенный Ганне, достался ему. Юноша заскользил по стене, пистолет выпал из его руки. Стилман стоял над ним. Ганна с трудом разобрала его слова и заплакала.

— Эх, Хол! Зачем ты это сделал? Ты же сам себя убил, малыш. — Стилман отступил, и его голова дернулась, когда из темноты раздался голос Крида.

— Брось оружие, Стилман, и я не буду тебя убивать…

Но Нат Стилман поднял ружье, и из его ствола вырвались две оранжевые вспышки. Раздался яростный крик, дикий крик. И ответный выстрел. Стилман, подпрыгнув, упал на землю. Он пополз, пытаясь поднять голову, и замер.

Все произошло так быстро, что Ганна ничего не успела осмыслить. Когда Стилман упал, Ганна оживилась. Крик, который она услышала, был не Ната Стилмана и не Хола Труэтта. Значит…

— Крид! Эй, Крид, ты где? — звала она, перепрыгивая через камни и сваленные деревья, разыскивая его.

— Здесь я, — был раздраженный ответ. — Тебе обязательно так чертовски громко орать?

— Где? — задыхаясь, крикнула она, балансируя на одной ноге и пытаясь всмотреться в темноту. Что-то хлестнуло ее по ноге, и она, вскрикнув, отскочила в сторону с проворством и грациозностью молодой лани.

— Рядом. Извини. Я думал, ты знала, где я.

Встав на колени, Ганна наконец увидела Крида. Он лежал, привалившись к дереву, одной рукой держа ружье, а другой опираясь на ветку. У него было странное выражение лица: на губах натянутая улыбка, но глаза смотрели сурово. Ганна приписала это его сожалению, что она выжила.

— Почему ты стрелял, когда знал, что я могу быть убита? — не смогла она сдержать своей обиды. Ее глаза впились в его лицо.

Крид взял свою шляпу и воткнул палец в дырку.

— Он сделал дырку в моей шляпе, — сказал он, словно оправдываясь. — Я носил эту шляпу с двенадцати лет и не думал, что местные будут делать в ней дырки.

Ганна вскочила на ноги и посмотрела на него с возмущением.

— И по этой причине ты убил его? Потому что он сделал дыру в твоей… твоей шляпе?

— Бьюсь об заклад.

— Но она же старая!

— Нет, это не просто старая шляпа. Это моя шляпа. И это была шляпа моего отца. Я носил ее, когда был совсем маленьким, когда она закрывала мне нос и уши, и это единственная вещь — за исключением Генерала, — в которую мне не нравится, когда стреляют местные. — Затем немного расслабившись, он добавил: — Я не мог им позволить взять тебя с собой, Ганна. Я контролировал всю ситуацию. Подумай, у меня было преимущество, а в следующий раз еще неизвестно, как бы все вышло.

После некоторого молчания Ганна добавила:

— И все-таки я не буду обзывать тебя обманщиком.

— Мне надо сказать «спасибо»?

— Как хочешь. Вставай. Давай выберемся из этого леса. Здесь так темно и мрачно… Что-то не так?

Скривившись, Крид попытался сесть, но упал на дерево и криво усмехнулся.

— К сожалению, я не смогу пойти с тобой, Ганна. У меня появилась небольшая… проблема.

— Ты ранен! — вскрикнула Ганна, увидев кровь, сочившуюся сквозь пальцы, которые он прижимал к животу. — Так, убери-ка свое ружье, чтобы я могла посмотреть, — сказала она, отводя назад длинный ствол ружья.

— Ружье, не пистолет, — пробормотал он твердо сжатыми губами. — Не надо, Ганна. Это бесполезно.

Она тупо уставилась на него, когда он отвел ее руку.

— Что ты хочешь сказать? — Сердце похолодело в ее груди.

— Это рана от ружья. Ты ничем не сможешь мне помочь, Ганна, это я и имел в виду.

— Ты не прав…

— Черт возьми! Я лежу перед тобой, ранен и истекаю кровью, а ты все еще пытаешься спорить… — Он закашлялся, и его тело свело от боли; Ганна вздрогнула. — Я снова был неосторожным. Конечно, я не должен был вставать во весь рост, но на этот раз я не мог упустить его. Что ты делаешь? — спросил он, схватив ее за руку, когда она поднимала порванные концы его кожаной рубашки.

— Осматриваю рану.

— Я же тебе сказал, что в этом нет необходимости…

— Постарайся помолчать. Я сказала, помолчи, — прибавила она строго, и Крид подчинился. — Я буду ухаживать за вами, пока вы не выздоровеете, Крид Браттон.

— Черта с два будешь! Я умираю, женщина. И кроме того, я не очень уверен в том, что жажду, чтобы набожная женщина цитировала Библию над… — Крид снова закашлялся.

Ганна уперлась руками в бока.

— Не думай, что я буду ходить в трауре по тебе, — резко сказала она. — А теперь, положи руки мне на шею, иначе я не смогу тебя поднять.