После Куликовской битвы

В-третьих, правобережный рязанский анклав появился на Дону, судя по всему, только в 1-й половине 1483 г. В тексте докончания «Романцево с уездом» определено не как рязанская вотчина, каковой оно было до «купли» правобережья Верхнего Дона Москвой, а как личное владение рязанского «сестрича» Ивана III – «великого князя Иваново» [688] . Если высказанное выше предположение о значении слова «уезд» в документе справедливо, то отмежевание Романцева должно было состояться между 7 января (дата кончины великого князя рязанского Василия Ивановича и восшествия на престол его старшего сына [689] ) и 9 июня 1483 г. (эта дата стоит под московско-рязанским докончанием) т. е. было произведено накануне заключения договора.

688

Д. И. Иловайский ошибочно включил имя владельца в топоним, назвав Романцево «Ивановом Романцевом» (Иловайский Д. И. История Рязанского княжества. С. 176).

689

ПСРЛ. Т. 25. С. 329.

Наконец, в-четвертых. «Елеч» и «вся Елецкая места» времени заключения московско-рязанского договора вряд ли были населены [690] . Археологическое обследование региона не выявило здесь ни одного памятника второй половины XV в. [691] Формально в тексте докончания Рязань и Москва обменивают Елец на Романцево. Скорее всего, и «Романцево с уездом» в 1483 г. тоже было пустующей территорией. О смысле и назначении такого размена речь пойдет ниже.

690

Загоровский В. П. История вхождения Центрального Черноземья в состав Российского государства в XVI в. С. 23.

691

Тропик Н. А. Древнерусские памятники XII–XIV вв. на южных территориях Рязанской земли: структура расселения // Великое княжество Рязанское. Историко-археологические исследования и материалы. Отв. ред. А. В. Чернецов. М., 2005. С. 427–456.

Второй, и последний раз Романцево упоминается тринадцать лет спустя после первого, в 1496 г., когда Иван Васильевич Рязанский утвердил договорной грамотой раздел оставшейся после «купли» восточной половины удела с младшим братом, князем Федором Васильевичем. За старшим из братьев закреплен, в числе прочих владений, «Романцев весь».

Здесь весьма любопытен контекст содержания грамоты, помогающий понять, что означает определение «весь», употребленное в докончании кроме Романцева еще дважды при других топонимах.

Сначала документ оговаривает «роздел» т. е. границы владений князей-соправителей [692] , далее же делит доходы от бортных ухожаев и рыбных ловель на Дону: «Моа мордва… бортники с оброки, и Дон, и рыбныя ловли…, Романцев весь… и Братилов весь, и ясеневские бортники, и пронские бортники, и окологородные бортники… со всеми доходы» отходят старшему брату, «твоа мордва деленная… бортники с оброки, и в Бовыкине, и в Воронаже в Верхнем, и Тешев весь, и в Дону жеребеи, и перевитские бортники, и рязанские бортники» – младшему [693] .

692

ДДГ. С. 334.

693

ДДГ. С. 335.

В богатом бортями Рязанском княжестве бортные ухожаи принадлежали лично великому князю [694] , а из двух князей-соправителей великокняжеский титул носил только старший, младший же титуловался просто князем рязанским [695] . Именно по этой причине, очевидно, в 1496 г. доходы с удела были распределены между братьями не пополам, а в пропорции два к одному в пользу великого князя рязанского. Отсюда известное источникам прозвище младшего князя Федора Васильевича, «Третный» [696] .

694

Бахрушин С. В. Княжеское хозяйство XV и первой половины XVI в. // Сборник статей, посвященных В. О. Ключевскому. М., 1909. С. 572.

695

ДДГ. С. 331–332, 337, 357.

696

Иловайский Д. И. История Рязанского княжества. С. 148; Экземплярский А. В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период, с 1238 по 1505 г. Т. 2. С. 601. Прим. 1926.

Ситуация с разделом рязанских земель и доходов на трети объясняет определение «весь» при Романцеве и еще двух промысловых территориях. Доходы с них не делились по жеребьям, как например доходы с рыбных ловель по Дону, «мордвы деленой» или Переяславля-Рязанского, треть которых получал Федор Васильевич, а две трети Иван Васильевич, а уходили целиком в пользу одного из князей. Младшему рязанскому князю в результате раздела достался «Тешев весь» т. е. треть, старшему – «Романцев весь» и «Братилов весь» т. е. две трети.

Договор рязанских князей 1496 г., как видим, в отличие от московско-рязанского докончания 1483 г. ничего не говорит о местоположении Романцева, но сообщает о хозяйственной «специализации» территории – это были бортные угодья рязанского великокняжеского дома, несомненно существовавшие здесь и ранее, до перехода верхнедонского правобережья к Москве. Возможно отмежевание московским дядей «Романцева с уездом» великому князю рязанскому Ивану Васильевичу в первой половине 1483 г. как-то учитывало прежние традиции административной организации рязанских владений на Верхнем Дону «домосковского» периода, нам не известные.

В историографии существует три предложения по локализации Романцева XV в. При этом, каким-то неясным образом в двух из них незамеченными оказались недвусмысленные указания текста докончания 1483 г., в одном случае на правобережное расположение Романцева, в другом – на очевидную географическую близость последнего Ельцу и Красивой Мече.

Д. И. Иловайский, первым отметивший тождество Романцева грамот 1483 и 1496 гг., поместил его «по смыслу» на левом берегу Дона, «между Воронежем и Донцом». Историк мотивировал левобережную локализацию Романцева тем, что здесь в XVII в. документально зафиксированы несколько топонимов «Романово», а также Тешев, известный по выше цитированной грамоте 1496 г.

Д. И. Иловайскому было хорошо известно, что на левом берегу Дона, по р. Воронеж, много позднее московско-рязанских докончаний конца XV в., размещалась вотчина боярина И. И. Романова, Романовская волость с центром в Романовом городке [697] , появившаяся здесь не ранее конца XVI в, скорее всего после Смуты [698] . В Разрядном приказе, который «ведал» в XVI–XVII вв. пограничные крепости русских «украин», в 1628 г. рассматривалась жалоба жителей Лебедяни на соседа-вотчинника, младшего брата патриарха Филарета и дядю царя Михаила Федоровича [699] , и в приказном деле, ведшемся по факту жалобы, действительно присутствуют топонимы, производные от фамилии «Романов».

697

Иловайский Д. И. История Рязанского княжества. С. 176.

698

В судном деле волость названа вотчиной И. Н. Романова, унаследованной от старших братьев, бояр Александра и Василия Никитичей. Однако боярский чин имел только старший, Александр, второй был окольничим. Кроме того, вотчинные владения И. Н. Романова, возведенного в боярское достоинство в 1605 г. Лжедмитрием I. восстанавливались, похоже, отнюдь не за счет бывших владений семьи, пошедших в конфискацию по суду 1600–1601 гг., ановыми пожалованиями, уже времени Михаила Федоровича. См.: Лаврентьев А. В. Романовы и «старый государев двор» на Варварке // Лаврентьев А. В. Люди и вещи. Памятники русской истории и культуры XVI–XVIIII вв., их создатели и владельцы. М., 1997. С. 22–24.

699

Сташевский Е. Д. К истории колонизации юга (великий боярин Иван Никитич Романов и его слободы в Елецком уезде). М., 1913; Черменский П. Город Лебедянь и его уезд в XVII в. (к трехсотлетию города). СПб. 1913. С. 45–46, 50, 52; Тихомиров М. Н. Россия в XVI столетии. М., 1962. С. 388.

Что касается Тешева XVII в., [700] то местоположение одного из однокоренных топонимов, «Тешевского леса» указано достаточно точно, «к верх речки Репца» [701] то есть р. Репец, левого притока Дона выше р. Воронеж [702] . «Тешев весь» рязанского князя Федора Васильевча раздела 1496 г., несомненно, действительно находился на левом берегу Дона, в XVII в. принадлежа Романовской волости. Однако экстраполировать ситуацию с Тешевом на «Романцев весь», аргументируя его локализацию на левобережье Дона только этим соседством топонимов в тексте договорной грамоты рязанских князей, все-таки, слишком смелое допущение.

700

Сташевский Е. Д. К истории колонизации юга… С. 4, 14, 17, 24, 26, 29, 31; Черменский П. Город Лебедянь и его уезд в XVII в. (к трехсотлетию города). С. 50, 52. Иногда вместо «Тешев» в документах XVII в. фигурирует «Тешилов», что, скорее всего, описка. Рязанские «град» конца XIV – начала XV вв. и волость конца XV–XVI вв. с таким названием располагались много севернее Верхнего Дона, на Оке (Лаврентьев А. В. «Дон усть Непрядвы» в XV – 1-й половине XVI вв.: Москва, Рязань и земли Куликова поля // Куликово поле в истории России. Тула, 2006. С. 164, 180).

701

Сташевский Е. Д. К истории колонизации юга. С. 25, 40.

702

Маштаков П. Л. Список рек Донского бассейна. Л., 1934. С. 3.

Вообще надо отметить, что топонимы «Романово» и «Романцево», равно как и производные от первого и второго, не тождественны и с древнейших времен существуют параллельно [703] . Созвучие (но, повторимся, не тождество) производных от фамилии боярина Романова топонимов XVII в. донского левобережья с очевидно правобережным Романцевом XV в., казалось бы, вполне случайное, ввело в заблуждение не одного Д. И. Иловайского.

В известном справочнике П. П. Семенова, например, указаны топонимы сходного корня, в XVII в. части «вотчины боярина Романова». Они находятся на левом берегу Дона и по тогдашнему административному делению принадлежат Тамбовской губернии. При этом один из них уверенно провозглашается Романцевом XV в. – это «село Романово Лебедянского уезда, упомянутое под именем городка (? – А. Л.) Романцева в договоре Москвы с Рязанью 1483 г.» [704] . В литературе XIX – начала XX вв. тамбовское с. Романово с Романцевом докончания 1483 г. идентифицруется довольно уверенно [705] .

703

ДДГ. С. 14, 16, 19, 306, 309, 387 (Романовское, Романьсково, Романово, Романьково); 285, 289, 334, 339, 400, 442 (Романцов, Романцево, Романцово).

704

Россия. Полное географическое описание нашего Отечества. Т. 2. Среднерусская черноземная область. С. 408–409, 591.

705

Порфирий. Лебедянский Свято-Троицкий заштатный общежительный мужской монастырь. Тамбов. 1895. С. 30; Гедеонов М. Лебедянская старина. Очерк истории прошлого Лебедянского края // Сборник-календарь Тамбовской губернии на 1903 год. Изд. Тамбовского губернского статистического комитета. Тамбов, 1903. С. 113; Черменский П. Очерки по истории колонизации Тамбовского края // Известия Тамбовской ученой архивной комиссии. Вып. 54. Тамбов, 1911. С. 280.