После Нуля

– Сдался ты мне, тормозишь нас, вот и интересуюсь.
– ответил ему Кривой любезностью.

– Успокойтесь. Кривой, Баламут, вы заебали ругаться, - встрял я в их словесную перепалку.
– Нашли, блять время.

– Поссать надо. – неожиданно для всех, выдал Слава.
– На ногу ему. Легче будет.

Даже в темноте, при слабом свете луны, я увидел, как Кривой начинает закатываться от смеха. Остальные тоже начали смеяться, не так дико, как Юрка, но сдержаться не смог никто.

– Слышь, Баламут, а пацан истину глаголет, обоссать тебя надо.
– и снова дико заржал.

– Ну вас, нахуй.
– обиделся Баламут. Демонстративно поднялся и поковылял в сторону дома.

– Отдыхать и смеяться - это конечно хорошо, но пора идти. А то отстанем от хромого, заблудимся и потеряемся.
– просмеявшись сказал Юрка.

– Ага, и с голода сдохнем, да Юра?
– подъебал я его.

– Не начинай, а?
– попросил он меня и тут же раздалось голодное урчание его желудка.

Не очень нам хотелось встречи с Тормундом, поэтому пришлось сделать небольшой крюк, обошли "привокзальный" через промзону, вышли к железнодорожным путям, поднялись по высокой насыпи из крупного щебня, миновали те самые пути и уже "с нашей" стороны железки двинули вдоль неё, в сторону дома.

– Как там наш подсказчик, остался доволен майором?
– спросил меня Кривой, когда мы уже шли хорошо знакомой нам дорогой, ведущей к нашему дому.

– Ещё как доволен. По-моему он даже кончил от этого или присунул ему там втихушку.

– До того как убил или после?
– пошутил Юрка.

– А есть разница?
– так же отшутится я.
– Серьёзно, ты же не видел его, только из-за двери разговаривали, а я хорошо его рассмотрел. Маньяк типичный. Чикатило помнишь? Ну вот, это он был, только старый. Так что твои шутки, про «до» или «после», могут быть и не шутками.

– Почему всё так?
– неожиданно спросил Кривой.
– Почему люди изменились?

– О чём ты? Поясни.
– не совсем поняв вопрос, спросил я

– Ты же знаешь, за что я сидел последний раз.

– Конечно. Ты всё правильно сделал. Я бы на твоём месте...

– Да не о том я, - перебил он меня.
– Тогда я чувствовал, когда от шока отошёл, мне стало не по себе. Мне жалко стало этих наркош. Они семью мою убили: жену, дочь, а мне их жалко. Патруль тот. И опять же переживал. Недолго, но переживал. А тут? Пошли мы прогуляться, оставили за собой гору трупов и нихуя, нет, не так. И НИХУЯ!!!

– Хорошее определение. Лёха, ты сегодня мужиков убивал?
– обратился я к Острому.

– Ты же знаешь, что да, сам же всё видел.

– Жалко кого-нибудь?
– продолжал я задавать ему, непонятные для него вопросы.

– Стрелы жалко. Клевец мне поцарапали, его жалко, а больше никого не жалко. А к чему ты это?

– Потом Лёха. Позже объясню.

– Вот видишь, похуй ему на убитых, стрелы жалко.
– продолжил Кривой.
– А тебе Кузнец жалко кого-нибудь?

– Как ни странно, но нет. Хотя, было угрызение, что майора этому маньяку отдал. Думал надо самому и быстро, но это же не то, да?

– Не то, согласен. А Тормунд этот, сука рыжая. Как этот овцеёб, так быстро бригаду себе сколотил, за неделю всего, а сейчас у него рабыни уже есть. Людоеды эти. Откуда они взялись? Или ты думаешь, что они втихаря, по воскресеньям, собирались тихонько, ловили какого-нибудь прохожего и за городом пикники устраивали? Хуй то там! Сын твой...

– А он-то при чём тут?
– прервал я его, не понимая, как в этот ряд монстров, он втиснет Пяточка.

– Ему двенадцать! Всего двенадцать, Кузнец, ВСЕГО! А он сегодня двоих убил и ему похуй, да и тебе тоже. Знаешь как он того, в библиотеке, убил? Он ему голову одним ударом снёс. Говорит " Кривой, а правда, что можно как в кино, одним ударом голову отрубить?", а я ему "А ты проверь!" Он и проверил. Держать, правда, пришлось подопытного.

– И как?

– Что как?

– Ну как в кино, одним ударом?

– Можно. Ещё как можно, сам же знаешь. Я в двенадцать лет собак соседских, из-за забора дразнил и в машинки играл, а твой людей убивает. Разве это нормально?

Все его рассуждения потихоньку сформировались для меня в один большой и серьёзный вопрос. Что творится с людьми?

– Слава, ты людей убивал сегодня?
– спросил я сына, точно зная ответ.

– Да. Пап, ты же сам видел.

– А тебе жалко их?

– Нет. Они же плохие были.

– А тот, в библиотеке? Почему ты просто не убил его? Тебе стало интересно, можно ли как в кино, одним ударом отрубить голову, а это уже совсем другое. Это не совсем казнь плохого человека. Это убийство ради интереса. Почему ты так сделал!

– Я не знаю пап.
– он поник и расстроено добавил.
– Прости меня. Я тебя подвёл? Я не прошёл испытание?

– Вот видишь, он об испытании переживает, о том, что тебя расстроил, но не о загубленной жизни.

– Прав ты Юрка, прав.
– согласился я и немного подумав, ответил сыну.
– Нет, сын, всё хорошо. Ты не подвёл меня, и испытание ты прошёл. Почти прошёл. Домой вернёмся, и оно закончится.

Прошли какое-то время в тишине. Я обдумывал сказанное Кривым.

– Знаешь, Юрка, думаю, вся эта херня, связана между собой. Все эти изменения: отказ техники, пиздец пластику, бензину. Всё это связано и с людьми. Это излучение или хуй знает, как это правильно назвать, повлияло не только на вещи, но и на людей. Жестокие - стали жёстче, злые - озверели.

– А ты, а Острый, а Баламут? Мы все? Разве мы жестокие были или бессердечные? Нет. Не прав ты тут. Хотя, от части может ты и прав. Но не во всём.

– А твои мысли по этому поводу какие?

Этот разговор заставил о многом задуматься, многое переосмыслить, вспомнить эпизоды нашего жестокого похода. Но сколько я не старался, так и не смог вызвать жалость внутри себя ни к одному из убитых нами людей. Страшно это, когда ты оставил за собой гору трупов и не чувствуешь ничего кроме голода!

– Мои мысли такие. Нас, как бы это сказать, обнулили что ли. Вернули к началу. Что в техническом прогрессе, что в духовном. Кто-то пришёл и как нагадившего кота, ткнул мордой в сделанную нами кучу гавна. "Кто это, сука, сделал, кто?". Извазюкали нам морду в дерьме и дали пинок под зад. И полетели мы назад, в подвал, туда, откуда мы и вылезли маленькими, беспомощными, слепыми котятами.

– Вернули первобытные инстинкты.
– добавил я.
– И указали нам, наше место.

– В точку, Кузнец. Только вот, знаешь что? Я рад, что так получилось. В пизду прогресс, в пизду человечность, в пизду тот ебаный Мир. Мы получили то, что заслужили!

– Аминь!
– добавил я. Мы дружно улыбнулись. Кривой похлопал меня по плечу.

– Я рад, что ты меня понимаешь и поддерживаешь, и я горжусь тем, что в этот трудный час, стою рядом с тобой.

Он остановился и встал на одно колено.