После развода. Другая дверь
Шрифт:
– Идут наши дела, Натка, - у Прохора глаза горели. – Идут в гору!
***
Хороший был день. Потом они еще гуляли по городу, наконец, когда, наступил вечер, осели в уютном ресторане. И вот там Глебу был звонок.
Он посмотрел на экран, нахмурился, номер был незнакомый. Но вызов принял:
– Слушаю, Покровский.
– Это Захар Проничев, - тон был ледяной.
Глеб кивнул Наталье, прикрыв гаджет ладонью:
– Я отойду на пару минут.
И вышел в холл.
Глеб видел, как Ната сразу подобралась и проводила его взглядом. Как своего мужчину. И от этого ширилось
Он вообще рядом с ней дурел как подросток. Хотелось всех этих мужиков, тянувших к ней свои грязные лапы и мысли, порвать к чертям. Миньковского особенно, за то, что тот по какой-то причине считал, что она должна быть польщена его вниманием.
Кот лощеный. Привыкший получать все по щелчку пальцев. Глеб лопнул бы поперек шва, но не подпустил его на пушечный выстрел к Наталье. Потому что Илья свет Анастасович поработил бы ее, выжал все вдохновение, выпил весь ее свет досуха. Адаптировал под себя, сделал придатком. А потом?! Что потом бы с ней стало, с Натальей?
Но, к счастью, она на Миньковского не повелась, и Глеб был этому несказанно рад. Не пришлось ломать мэтру пальцы, выражаясь фигурально. Мера, конечно, крайняя, но если тот хоть чем-то посмел навредить Наталье…
Глупо все, да? Гон, как у оленя? Плевать, как это называлось.
Ему надо было оградить свою женщину от всех.
А тут был еще Данька. К сыну Глеб, конечно, не ревновал. Но опасался, что Даниил может чем-то обидеть Наталью. Сказать неприятное. Единственный, кто в этом плане хлопот не доставлял, - это Прохор Лядов. Ему Глеб безоговорочно доверял, Проша трясся за Наталью еще больше, чем он сам.
Просто когда мужику уже за пятьдесят, и он впервые находит свое счастье, он будет за него зубами рвать. И черту все выдуманные людьми правила. Но эти правила были важны для нее. Для Натальи. И он готов был дать ей это. Что угодно готов был ей дать.
Потому и терпел. И Миньковского, и Даньку.
А вот это вот чмо, муж ее бывший, который теперь висел на проводе. Его Глеб вообще за мужика не считал. А тот, похоже, решил веерить пальцы?! Ну-ну. Глеб нехорошо усмехнулся про себя.
Наконец дошел до холла и проговорил, прикладывая к уху гаджет:
– Я слушаю.
***
Захар еле дождался этого момента. И сейчас нервно сглатывал, подавляя душившее его глухое раздражение. Слышались шаги, отголоски музыки, далекие обрывки разговоров, шумы. Наконец остались только шаги и мужской голос.
Вот сейчас.
Знать, что его конкурент и личный враг спит с женщиной, которая была его женой? То бешенство, которое Захар все это время в себе давил, могло прорваться, однако он проговорил без эмоций:
– Я бывший муж Натальи.
На том конце раздалось:
– Я в курсе.
Ох, как в тот момент взревело что-то в груди.
– Это хорошо, - отрубил он жестко. – Потому что, если ты ее обидишь…
– Больше, чем ее обидел ты?
– перебил тот.
– Это не твое дело! – Захар все-таки взорвался криком, потом внезапно успокоился. – Обидишь ее, будешь иметь дело со мной.
И оборвал вызов.
Дальше уже ничего не имело смысла.
Он отшвырнул телефон и схватился обеими руками за лоб. Зарылся пальцами в волосы, с силой провел со лба до затылка и обратно.
Закрыл глаза и медленно дышал. Проклятая дрожь.Опустошение было полным.
Что-то саднило и дергало в груди, он просто знал, что надо выдохнуть горечь, и это пройдет. Или не пройдет. Теперь уже все равно.
***
Когда окончательно успокоился, Захар позвонил отцу. Набрал номер, выставил громкую связь, положил гаджет на стол и откинулся в кресле.
Пошли гудки…
Наконец отец ответил:
– Да, - недовольно так, еще и рявкнул: - Ну что, просрался?! Разул глаза? Делать что собираешься?
Как Захар ненавидел эту манеру Сергея Проничева разговаривать с ним как с холуем. Но сейчас его даже не задевало. Отец еще что-то говорил, он перебил.
– Я развожусь.
На том конце на секунду повисло молчание, потом отец процедил со злостью:
– Не пори горячку. Если бы эта твоя деревянная не встряла, все было бы нормально. Ксенька бы не вляпалась.
– Ксенька бы не вляпалась?! – теперь уже рявкнул Захар.
– Конечно, это ведь твоя Наталья там, как шлюха подзаборная. Бессовестная тварь, показала нутро свое бл*дское.
Все. Наступил предел. Захлестнула ледяная ярость. Столько лет одно и то же слышать. Столько лет вынуждать себя подчиняться и, в конце концов, пропитаться этой грязью, наполниться под самую завязку, сроднился с этим. Но не сейчас.
– Еще одно слово о моей бывшей жене…
Он говорил тихо и раздельно, но, видимо, что-то такое в его голосе отец услышал, что осекся разом.
– Я развожусь с Ксенией, - повторил Захар.
– Ты хорошо подумал? Да ладно, хрен с ним, попало что-то в сеть, можно замять…
– А под двести миллионов за неуплату налогов ты тоже замнешь? – бросил он жестко.
Столько лет на него давили - выгони Наталью, она позорит нас. Пляяяя, как его накрывало сейчас. Потому что вот он где, позор! Вот он где, мать его. И это только начало. Судя по тому, как Ксюша пыталась его шантажировать, выльются еще тонны дерьма. Плевать.
– Что?..
Слышно было, как выругался отец, что-то с шумом упало, потом отдаленный голос матери.
– Что там, Сережа? Что ты крушишь?
– Да подожди ты! – рявкнул отец ей в ответ, звук доносился приглушенно, видимо, закрывал ладонью гаджет.
И тут же снова, только уже громко:
– Постой, погоди, Захар! Что это за лажа? Погоди, надо разобраться, с дурной-то головы на здоровую не надо! Кто это тебе напел, твоя деревянная? Нашел кого слушать!
Ничего не менялось.
Он усмехнулся в трубку, едко, зло:
– С больной головы на здоровую, говоришь? Так вы же хотели «нормальную» невестку? Всю жизнь мозги мне трахали. Я привел. Ты сам первый был все себя от радости, папа. Огонь-девка, умеет деньги зарабатывать.
Только отца этим было не пронять. В его картине мира было только его мнение. Правильное.
– Умеет, да! – взорвался криком Проничев-старший. – Да, бл***, бабки не с неба валятся. Это тебе не в архиве ж*пой место протирать! Делать деньги - это уметь надо! Налоги, говоришь? Обдираловка для дураков. Все равно деньги уйдут в чей-то карман, так нахрен это надо? Это ты у нас чистоплюй, а умные люди понимают, что и как. И ловчатся.