Последнее падение

Но самое смешное было тогда, когда этих двоих поставили в основной состав, так ещё и в одну пятёрку.

Дмитрий Васильевич будто издевался над ребятами. Поскольку Король стал капитаном, а Разнов ассистентом. А значит, работы в команде им не избежать.

Что эти двое только не творили. Резали друг другу шнурки, тупили лезвия, прятали форму и оборудование. Драки, разборки, ругань – всё это сопутствовало тренировочному процессу.

От тихого Саши не осталось и следа. Он чувствовал себя капитаном. Что, конечно, ещё больше раздражало Разнова. Король без зазрения совести указывал на его ошибки, всё больше подливая масло в огонь.

После порчи имущества и лиц друг друга, они перешли к порче всего того, что было в собственности хоккейного клуба Академии. Тренажёры ломались, двери снимались с петель, стёкла бились – при этом каждый отрицал свою вину, перекидывая её на другого.

Всё это продолжалось до того момента, пока в их жизни не появилась Татьяна Совинькова, а точнее её лицо.

Рыжая бестия всю свою жизнь была маленького роста. А по сравнению с Денисом и Сашей вовсе выглядела как лилипут.

Однажды два несчастья встретились в кафетерии и, долго не думая, поняли, что лучшего места для разборок не найти – затеяли драку.

Совинькова решила разрешить их конфликт, но одного она не учла. Когда ребята, в числе которых была и Татьяна, начали растаскивать драчунов, она схватила Сашу за руку, а тот по инерции зарядил ей локтем в глаз.

Конечно же конфликт был сразу исчерпан. Танюша осталась с синяком под глазом, а ребята познакомились с Ириной Владимировной Славянской. По-хорошему их давно надо было выгнать из команды, но Дмитрий Васильевич настолько был уверен в будущем ребят, что закрывал глаза на их постоянные промахи. Славянская же поставила вопрос ребром. Либо они перестают враждовать, либо она направляете вопрос в федерацию спорта об их исключении.

Из-за того, что Татьяна в этой ситуации пострадала сильнее всех, драчуны перестали доставать друг друга и переключились на заботу о Совиньковой. Особенно после того, как в её жизни появился Трубецкой.

Совинькова стала связующим звеном в дружбе Короля и Разнова. И спустя два года эта дружба стала ещё крепче.

Одновременно с Кириллом в жизни чумовой троицы появилась и Лия – яркая блондинка, со светящимися глазами. Её гетерохромия (один глаз голубой, а другой изумрудно зелёного оттенка) сначала вводила Дениса в ступор. Он не понимал почему у девушки такие пугающие, но при этом манящие глаза. А после того, как он понял, что её глаза зеркальны глазам Кирилла – вовсе перестал смотреть ей в лицо.

Трубецкая, как самая старшая в этом детском саду, рассудительно подошла к решению вопроса. Никто не знал, что такого Лия наговорила Разнову, но после их разговора всё изменилось. Денис начал смотреть на девушку как заворожённый. А после признался Королю насколько она запала в его сердце. Лия, по сравнению с Кириллом, была лучиком света. Никогда не унывала и была готова в любую минуту протянуть руку помощи. Но у неё были свои секреты, которые разбивали все надежды Дениса.

Саша знал Кирилла и Лию ещё до поступления в Академию, поскольку их матери близкие подруги. Сначала Ксения уговаривала Катю – маму Александра – отдать сына в секцию фигурного катания. А вот глава семьи и старшая сестра Короля настаивали на биатлоне. Но Екатерина Романовна сделала выбор в пользу хоккея. И не прогадала.

– Надо бы её проверить, – констатировал Король, выходя из тренерской. – Узнать всё ли в порядке. Да и хлебцы Сове занести.

– Кого проведать? – поинтересовался Разнов, который уже успел где-то раздобыть слойку с сыром. В отместку Саша наградил его своим фирменным взглядом. – А, ненаглядную твою, Мороз. Только давай после ужина. Я очень голодный.

– Денис! Помалкивай. Или хотя бы думай головой перед тем как открывать рот. – Пригрозил ему Король.

В этот момент мимо ребят прошла группа фигуристов, в числе которых значилась Полина Вирская. Она что-то прошептала своей подружке, после чего та перевела взгляд на разгневанного Короля и Дениса, который мирно уплетал свою плюшку. А затем послышался смех и тихое шушуканье. Именно так рождаются слухи.

***

От Станиславы я ушла вся в слезах. Думаю, Ирина Владимировна не простит мне подобной слабости. Я должна была вернуться на тренировку, только вот вышедшая за мной Даша выполняла поручение врача, а значит улизнуть незамеченной, не получится.

Она ничего мне не сказала. Весь путь мы проделали в гробовом молчании. Не слов поддержки, не типичной фразы «не переживай, всё наладится». Ничего. Только тишина.

После того, как я открыла дверь своей комнаты, Даша на меня даже не взглянула и продолжила свой путь.

Дверь закрылась. Я прислонилась к ней спиной и сползла на пол, тихо глотая свои слёзы и пытаясь подавить приближающийся приступ.

Не успела я полностью погрузиться в свой мысленный омут печали, как в дверь постучали.

Даша с упорством барабанила в дверь тринадцатой комнаты, а когда я ей наконец-то открыла, то та спросила:

– Ты не знаешь, у Лии Трубецкой сейчас есть занятия?

Я вытерла слёзы рукавом и уставилась на неё.

– Не думаю. Скорее всего, она у себя. Двадцать седьмая комната. Это на следующем этаже.

– Я знаю, где это. – Ответила Даша и отправилась к лестнице.

Она безумно красивая, подумала я. Каштановые волосы вперемешку с ярко малиновыми прядями, подтянутая фигура, поражающая грация в движениях. Вообще в Академии именно Трубецкая славилась своей грацией и пластичностью, но Даша могла бы составить ей конкуренцию. Но самым завораживающим в её облике были бездонные глаза, ледяного синего оттенка. Мне показалось, что где-то я их уже видела, но тогда я не придала этому значения.

После нашего короткого разговора я не захотела оставаться в комнате, поэтому решила расположиться на запасной лестнице общежития. Ей пользовались крайне редко, что в дальнейшем сделает это место моим тайным убежищем, где я могла не бояться своих настоящих эмоций.

Свет здесь был выключен, тишина была почти осязаемой, а пылинки застыли в воздухе. Я уселась на ступеньки и позволила слезам просто покатиться ручьём.

Мои слёзы никогда никто не останавливал, я всегда справлялась с эмоциями самостоятельно. И я уже давно к этому привыкла.

Показывать эмоции на публике – для меня это всегда приравнивалось к слабости. Поэтому с этого дня плакать я могла только тут – на запасной лестнице, в полной темноте и гордом одиночестве.

***

– Танюша, успокойся, – старалась ободрить подругу Лия. – Она не могла уйти за территорию объединения, её бы не выпустили. Найдём, не нервничай. Может тренерам набрать? Или хотя бы Илье?

– Значит, я мог съесть её порцию за ужином? И мне никто не сказал? – заявил Разнов.

– Денис! – в один голос возразила компания.

– Давайте лучше осмотрим общежитие, – предложил Король. – Ты пробовала ей позвонить?

– Телефон в комнате, она его ещё утром там оставила, – заикаясь, ответила Совинькова, поедая уже пятый гречневый хлебец из упаковки. – Может она в спортивном зале? Вдруг решила пойти потренироваться?