Последнее убийство (Сборник)

Они пошли в ресторан на Пятьдесят второй улице. Там цены были ниже, чем в тех местах, где она обычно завтракала, но все же достаточно высокие, и она поняла это по глазам Бада. Она предложила, чтобы он сам заказал для них обоих. Они поели черный луковый суп и мясное филе в шампанском.

— Это же ради тебя, Марион,— сказал Бад, поймав беспокойный взгляд Марион.

Она видела, как он доставал из бумажника восемнадцать долларов.

Из ресторана они поехали в театр, где шла «Святая Жанна». Они сидели в шестом ряду партера. В антрактах Марион была оживлена и много говорила. Во время спектакля они держали друг друга за руки.

После спектакля — потому что, как сказала Марион, он истратил много денег — Марион предложила поехать к ней,

— Я чувствую себя паломником, который наконец-то добрался до места поклонения,— произнес он, отпирая дверь.

— Здесь нет ничего примечательного,— быстро проговорила Марион,— Они называют это двухкомнатной квартирой, но она скорее однокомнатная, кухня и та крошечная.

Отперев дверь, он вернул ключ Марион. Она прошла вперед и включила свет. Лампы ярко осветили комнату. Он вошел, закрыл за собой дверь и огляделся. Марион наблюдала за выражением его лица. Он внимательно осмотрел обстановку и издал одобрительное восклицание.

— Она очень маленькая,— как бы извиняясь, проговорила Марион.

— Но прекрасная,— добавил он,— Просто прекрасная.

— Спасибо.— Она стала снимать пальто, и он помог ей. Повесив оба пальто в чулан, она встала перед зеркалом, чтобы поправить орхидеи.

— Прекрасная обстановка,— похвалил он,— Она внимательно вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, правится ему тут или нет. Он подошел к кофейному столику и взял медную дощечку.

— Подарок отца?— спросил он.

— Нет, это дала мне Эллен.

— А! — протянул он.

Стоя перед зеркалом, Марион наблюдала, как он прошелся по комнате и подошел к книжным полкам.— Наш старый друг Демут,— улыбнулся он, увидев картину. Она тоже улыбнулась в ответ и подошла к нему.

— Я никак не могу понять, почему он назвал картину, на которой нарисован элеватор, «Мой Египет»?

— Разве это элеватор? Я не уверена в этом.

— Но картина все же прекрасная.— Он повернулся к Марион.— Что такое? Мне показалось...

— Что?

— Ты так смотришь на меня...

— А! Ты просто хочешь выпить. Да?

— М-м-м!

— У меня ничего нет, кроме вина.

— Великолепно.

Марион направилась на кухню.

— Подожди, Марион.— Она остановилась. Он достал из кармана коробочку.— Это тебе ко дню рождения.

— О, Бад! — пробормотала она.

В коробочке были серебряные серьги. Простые, отполированные треугольники.

— О, спасибо! — воскликнула Марион и поцеловала его.

Она заторопилась к зеркалу, чтобы примерить их. Он встал за ее спиной и смотрел на нее в зеркало. Потом повернул ее к себе и поцеловал кончики ушей.

— Ну так где же вино, о котором мы говорили?

Марион вернулась из кухни с подносом, на котором стояла бутылка бардолино и два бокала. Бад без пиджака сидел на полу перед книгами и рассматривал одну из них.

— Я не знал, что ты любишь Пруста.

— О, да! — Она поставила поднос на кофейный столик.

— Сюда,— сказал он, указывая на полку.

Марион перенесла поднос к полке. Она наполнила бокалы и протянула один Баду. Сама сняла гуфли и, подобрав под себя ноги, уселась на пол возле него. Он продолжал перелистывать книгу.

— Сейчас я покажу тебе одно место, которое мне ужасно нравится,— сказал он.

Он щелкнул выключателем. Адаптер медленно пополз по пластинке. Он подошел к кушетке и сел рядом с Марион. Первые звуки Второго концерта Рахманинова наполнили комнату. Мягкий свет слабо освещал комнату.

— Здесь все так чудесно! — проговорил он.— Почему ты раньше не приглашала меня сюда?

Она взглянула на пуговицу на своем платье, которую он рассматривал.

— Я не знаю,— ответила она.— Я... я думала, что тебе может не понравиться здесь.

— Как может не понравиться эта прелесть! — воскликнул он.

Его пальцы ловко расстегивали ее пуговицы. А руки, теплые руки уже осторожно ласкали грудь.

— Бад, я никогда... не делала ничего подобного раньше.

— Я знаю это, дорогая. Не надо говорить об этом.

— Я никогда никого не любила.

— Я тоже/ Я никогда никого не любил. Никого, кроме тебя.

— Что ты говоришь?

— Только тебя.

— А Эллен?

— Только тебя. Клянусь тебе.

Он поцеловал ее.

Ее руки обвились вокруг него.

Глава 6

Из газеты «Нью-Йорк тайме» за понедельник, 24 декабря 1951 г.:

В СУББОТУ СОСТОИТСЯ СВАДЬБА МАРИОН Д. КИНГШИП

В субботу, 24 декабря, состоится свадьба мисс Марион Джойс Кингшип, дочери мистера Лео Кингшипа и покойной миссис Филлис Хатчер, и мистера Бартона Корлиса, сына миссис Джозеф Корине из Менассета, Массачусетс, и покойного мистера Корлиса. Свадьба состоится в доме отца мисс Кингшип.

Мисс Кингшип закончила школу в Нью-Йорке и Колумбийский университет. До прошлой недели она работала в агентстве объявлений Камдена и Галбрайта.

Жених, который служил в армии в период второй мировой войны, учится в Колдуэллском университете, Колдуэлл, Висконсин, недавно получил долю в «Кингшип Коппер Инкорпорейтед».

Глава 7

Сидя за столом, мисс Ричардсон протянула правую руку, как ей казалось, грациозным жестом, и поправила браслет, сжимавший ей запястье. Конечно, этот золотой браслет не подойдет матери, решила она. Она оставит его себе, а матери подарит что-нибудь другое.

Возле ее руки неожиданно возникло что-то голубое с белыми узкими полосками. Она удивленно уставилась на это что-то и улыбнулась. Но улыбка тут же исчезла с ее лица: опять эта «язва».

— Хелло! — весело проговорила «язва».

Мисс Ричардсон торопливо открыла ящик письменного стола и достала пачку бланков.

— Мистер Кингшип ушел на ленч,— холодно проговорила она.

— Дорогая леди, он завтракал в двенадцать часов. А сейчас уже три часа. Он что, носорог?

— Если вы желаете, я могу назначить вам свидание с ним на следующей неделе.

— Я был бы рад получить аудиенцию у Его Преосвященства сегодня.

Мисс Ричардсон резко задвинула ящик.

— Завтра начинается Рокдество,— проговорила она.— Мистер Кингшип сегодня отправляется на четырехдневный уик-энд. Его нельзя тревожить. Он приказал ни в коем случае не беспокоить его. Невзирая на лица.