Последний час надежды

Когда Софи отняла ладонь, её взгляд стал таким же, каким был в том заведении, в трактире. Мы сидели слишком близко, чтобы уклониться от поцелуя. И он почти перенёс нас туда, в несуществующий для всех остальных мир, где София вернулась в прошлое много лет спустя, и где не было нужды ни о чём беспокоиться.

Она медленно отстранилась, прижала ладонь к глазам. Перед глазами у меня шли волны, мне не было нужды всматриваться, чтобы знать, что губы её шевелятся. Вкус её губ, хвойная горечь и жаркое дыхание поля, свежескошенной травы, знойное облако, которое поглощало все мысли и думы без остатка…

Мне показалось, что я падаю со стула, голова начала кружиться, я опёрся ладонью о стол. Притяжение к Софи я ощущал как физическую, необоримую силу, противостоять ей было невозможно — как невозможно бороться с силой земного тяготения, когда сорвался с крыши здания и падаешь вниз, вниз, вниз, на горячий бетон…

Её ладонь легла поверх моей, я не удивился, ощутив, насколько она горяча.

«Нет», — услышал я и разумом, и ушами неизвестный голос, и прохладный, свежий до боли в лёгких порыв ветра ударил меня снизу, сбил дыхание, замедлил падение в жаркую, горячую и безумную бездну.

«Нет», повторила бездна, на сей раз голосом Софии. И новый порыв ветра разогнал зной, растворил, рассыпал крупинками и унёс прочь и жаркое поле, и речной берег, и всё остальное, мягко опустил меня на прохладный бетон.

Её пальцы впились в мою ладонь — до боли, и эта боль окончательно отрезвила меня. Я отшатнулся, но не упал, отчего-то не упал.

«Нет», — отозвался я, но только в уме, голос не повиновался.

София тяжело дышала, ей не сразу удалось успокоиться. Она склонила голову, прижалась лбом к моей груди… но пальцы её руки по-прежнему впивались мне в кожу, там наверняка уже раны.

«Я не смогла бы. Я не смогла бы потом делить тебя с ней. Я не смогла бы жить».

Она отпустила моё плечо, выпрямилась. Я увидел, что глаза её полны слёз. Я протянул руку к её лицу… ожидая, что она отстранится, вскочит и убежит. Но она позволила собрать её слёзы… даже улыбнулась.

Не знаю, сколько именно мы так просидели, глядя в глаза друг друга, остывая. София неожиданно встала, дошла до столика, на котором стояли кофейник, бутылки и всё прочее, налила себе воды. Пальцы её дрожали, она чуть не вылила всю бутылку на себя.

— Теперь сделай всё так, как я показывала, — приказала она, после того, как вернулась на стул рядом со мной и посидела минутку с закрытыми глазами.

Я скосил глаза на правую ладонь — ран не было, но глубокие отметины от ногтей остались.

Брюс и София, Ле-Тесс, вокзал им. Карла Великого, 14 июля 2010 года, 23:00

Все четырнадцать друзей Ники, перечисленные в списке, сейчас находились в Галлии. Совпадение? Или она намеренно сделала так? Я обратился к Лакруа и он помог мне найти трёх из них — родом из Персии, Североамериканских Штатов и Марокко. Не удивился позднему звонку. Все они обучались с Доминик, все закончили Университет Сант-Альбан три года тому назад. Судя по заметкам, Ники знала многих из них задолго до поступления.

Я взял с собой деловой костюм и тот, в котором мы с Софией навещали Стоунхендж. Мне казалось, что его в жизни не отстирать, но, как в инструкции, протёр его тряпочкой, смоченной в прилагавшемся растворе, дал высохнуть, и щёткой легко и непринуждённо отчистил. Что в деловом, что в походном костюмах даже в жару не было душно, даже под солнцем я не промокал насквозь. Понятно теперь, почему они столько стоят — «дышащая» ткань недёшева.

София настаивала, чтобы мы выехали немедленно, чтобы успеть быстрее. Теперь смотрела на часы и мрачнела — хороши мы будем, если заявимся в гости в такое время!

Первый билет — на шесть часов утра. Семь часов ожидания, затем два часа в пути. Потом, если София всё рассчитала верно, мы повсюду успеваем на такси — и на двух поездах. К двадцати часам должны вернуться в «Жасмин» — без отдыха, но зато всё за один день, а не за десять. При одном условии: если всех застанем.

Я предложил ей снять до утра гостиничный номер. Два номера. Хоть немного, но отдохнуть.

— В дороге отдохнём, — возразила Софи. Сама же откинулась в кресле, взяла себя правой ладонью за левую и… уснула. Почти сразу же. Ничего себе — я бы так не смог. В голове всё, что угодно, кроме сна. А пить таблетки и всё такое Ники категорически запретила.

Я решил, пусть не сразу, но вернуться к тем событиям, когда я чуть было не вернул к жизни Поля. Ники была очень встревожена, но посоветовала простое мысленное упражнение — всякий раз, когда меня начинал преследовать беспричинный страх, предвестник звонка Поля, вспоминать события на поляне и убеждать самого себя, что по-другому случиться не могло. Поль умер. Говори ему, «тебя нет», советовала она. И я говорил — вначале дрожащим от страха голосом, выслушивая хохот с той стороны, затем твёрже и твёрже. Последний звонок от Поля был десять дней спустя событий на поляне. И голос его был голосом человека, ни в чём не уверенного и испуганного — вся злость, сила и уверенность ушли навсегда. Тебя нет, сказал я ему, и рассмеялся. И линия разорвалась. И больше звонков не было.

Ники долго расспрашивала меня — узнавала подробности. И помрачнела, когда я спросил её, как всё это могло случиться — обещала рассказать всё позже…

Обещаний всё больше, Ники. Ты рассказала много, многое мы поняли сами, но всё больше неизвестности. Я знаю, что ничего не знаю, утверждал древний мудрец — как хорошо я понимал его теперь!

София пошевелилась, открыла глаза, поморгала. Уселась прямо, посмотрела на часы.

— Давай возьмём номер, — попросила она. — Терпеть не могу, когда столько народу.

— Один?

— Да, если есть, с двумя комнатами.

— Ты уверена, Софи?

Вместо ответа она стремительным движением наклонилась ко мне через поручень и поцеловала в щёку. — Уверена, — услышал я её шёпот.

Я встал, ощущая взгляды немногочисленных свидетелей этой сцены — все улыбались, я не заметил ни одной пошлой или непристойной улыбки. Полотёр, бредущий вслед за своим жутковатым агрегатом, остановился, глядя на нас и, когда я посмотрел ему в глаза, подмигнул.

Номера были только одноместные. Минут через десять нас уже подвели к двери, вручили ключ и пожелали доброго отдыха.

Да, обстановка просто спартанская. Мне уже доводилось спать в кресле, освежу воспоминания.

— Нет, — София покачала головой, — я уже выспалась, Брюс. Ложись и отдыхай, — выскользнула в коридор и бесшумно прикрыла дверь со своей стороны.

Я хотел создать точку фиксации, чтобы вернуться, если что, но — забыл. Прикосновение подушки к щеке сработало, как удар дубиной по затылку.

* * *

Я проснулся оттого, что меня гладили по щеке. Чуть было не позвал Ники и хорошо, что не позвал. Не было ни жасмина, ни морской соли. Зато было поле и жаркая хвоя под ногами.