Последний Герой. Том 1

— Заткнись.

— Ага, злишься, значит, я прав…

Соколов всё никак не уходил, не исчезал отсюда.

— Ты издеваешься? — лицо Кобры покраснело, глаза гневно сверкали. — Ты сейчас серьёзно? Какая, к черту, психотравма! При чем здесь это? Думаешь, я тебя отшиваю, потому что у меня в башке рыцарь в латах?

— Ну, звучит диковато, но по сути — да. Ты живёшь не здесь, а в какой-то хреновой сказке. А я — живой. И неидеальный. Но рядом. Настоящий.

— Настоящий? — она прищурилась. — Настоящий мужик, который изменил с секретаршей и теперь впаривает мне теорию про психотравму, чтобы обнулить вину?

— Оксан, ну…

— Нет, Антошенька, ты не прав, — ехидно проговорила Кобра. — Не надо перекладывать свою вину в том, что наши отношения не сложились, на мои, как ты говоришь, психотравмы. И вообще…

Оксана на несколько секунд замолчала, как бы прикидывая, стоит ли говорить следующую фразу. Наконец, решившись, выдала:

— И вообще, у меня есть другой… Обычный парень: не богат, не супермен. Представляешь?

— Да ладно? И кто же? Ха! Несравненная Оксана Геннадьевна снизошла до земного мужчины! Не верю! Если уж я не угодил…

Оксана громко фыркнула, и теперь получилось куда более искренне.

— А ты пуп земли, что ли?

— Ну, земли не земли, а города точно…

— Погоди… Думаешь, во всем Новознаменске нет достойнее тебя?

— Ну скажи — кто? Ткни пальцем? Кто умен, хорош собой, обеспечен, процветающий бизнес… Молчишь? Ха! Да потому что ты выдумала. Нет у тебя никого!

— Свечку держал?

— Имя, Оксаночка, скажи имя… — злорадно ухмылялся Соколов.

В это время в скверик вошел молодой парень с сеткой апельсинов и твердой пружинистой походкой направился прямиком к лавочке, где спорили двое.

* * *

Я вошел на территорию центра реабилитации. Подивился, как все преобразилось. Раньше здесь были гаражи, а теперь новые корпуса, аллейки, птички. Не хватало еще фонтана и мраморной статуи обнаженной нимфы.

Мне сказали, что пациентка Коробова где-то гуляет на территории, и я решил поискать ее на улице. Нашёл довольно быстро — вон она, сидит на лавочке с каким-то павлином. Спорят о чем-то.

Не помешаю им? Конечно, да… Прибавил шагу.

— Привет, отдыхающим, — улыбнулся я и поставил сетку с апельсинами на лавочку. — Ну как ты тут?

Спросил Кобру, игнорируя присутствие павлина. Тот явно напрягся, но в следующий момент гаденько ухмыльнулся:

— Ха! Это и есть твой новый?

— А если так, то что? — торжествующе прищурилась Кобра.

— Ты теперь на малолеток переключилась?

— За малолетку в грызло схлопотать можно, — проговорил я и улыбнулся павлину.

Правильно угадал, что вклинился.

— О… — тот тоже меня игнорировал, обращался нарочито только к Оксане. — А он у тебя, вижу, настоящий мужик… Ну как этот, из прошлого… Чуть что, сразу агрессирует.

— Отвали, Антоша… Иди уже, не видишь — ко мне мой молодой человек пришел.

— Ха! Я бы сказал, слишком молодой. Только, знаешь, Окс… Что-то не верится мне, что ты променяла меня на студентика. Ты это сейчас выдумала. Он, видишь, даже не знает, что ты не любишь апельсины.

— Выдумала? — покачала головой Кобра. — Ну, смотри…

Она резко встала, подошла ко мне и обвила мою шею руками. Припала губами к моим. Не коснулась, а нормально так засосала. Я подыграл ей и крепче, плотнее прижал ее к себе. Почувствовал упругость ее тела.

— Иди в баню… — зло прошипел павлин и зашагал прочь.

А мы с Оксаной не спешили размыкать поцелуи.

— Ну все, Яровой, — Кобра убрала с себя мои руки. — Он ушел… Ты там не думай себе ничего, это нужно было, чтобы он отстал.

— Ну конечно, — улыбнулся я. — Всегда рад помочь боевому товарищу. Я тут тебе витаминчиков принес… Вот. Но этот хлыщ сказал, что ты их не любишь. Так, что ли?

— Много он знает. Люблю…

— Твой парень?

Она устало махнула рукой.

— Да какое там. Бывший…

Но чувствовалась в её движениях не только усталость. Что-то ещё в них было, чего раньше не было.

— Ну ты обращайся, если что… Объясню, если не понимает слов. Ну или, там, вдруг опять целоваться надо будет.

— Ай, Яровой, отстань… я тебе ничего не говорила. Договорились? И про то, что мы с тобой, это… ну… тоже не трепись.

— Не в моем стиле — трепаться. Да и не было ничего, так?

— Угу…

Мы сели на лавочку, и я пересказал ей все последние события, связанные с Валетом. Про Савченко, про то, как он технично убрал Рябинина. И про то, что у нас в отделе, скорее всего, крыса.

Оксана слушала, кивала и задумчиво смотрела на соседний кустик. А потом вдруг проговорила:

— Мне страшно, Макс…

— Я же с тобой, Оксан.

— Да не за себя, за тебя, дурака.

* * *

Распечатку, что дал мне Шульгин, я запомнил и уничтожил. Там значился адрес, по которому проживал мой давний знакомый. Опытный вор-форточник, медвежатник, Руслан по прозвищу Грач.

Он-то мне сейчас и нужен. Но к встрече с ним нужно тщательно подготовиться.

На работе выдалась свободная минутка, когда я уже перелопатил кучу бумаг и по ИСОД направил их на электронное согласование дальше по конвейеру. Достал листок, взял ручку и стал писать.

Сначало выходило не очень похоже. Высунул от усердия язык и попробовал снова. Уже лучше… На пятый раз почерк стал похож. Не отличить. Вспомнились рефлексы. Получается, что я могу писать двумя почерками — своим нынешним и своим прошлым. Отлично. Написал послание.

Теперь нужен конверт. Старый, девяностых годов. Такой у меня был, тиснул его из архива, когда таскал туда стопки номенклатурных дел за первый квартал. Там хранились какие-то подшивки, карточки, бумажки, но конверт с маркой из начала девяностых мне сразу приглянулся. Забрал его на автомате, вытряхнув содежимое (какую-то писульку). Для чего взял, сам тогда не понял, а сейчас в голову пришла гениальная мысль. Убил два часа — и письмо готово.

Вечером после работы направился на нужный адрес. Пятиэтажка-хрущевка в старом районе. Подъезд воняет мокрыми тряпками, табаком и жареным минтаем. Всё как раньше. Только домофон новый на двери бегущей строкой мигает. Я проскользнул внутрь за какой-то бабулечкой, что несла сумки с продуктами. Помог ей донести до квартиры поклажу — что удивительно, она даже не шарахнулась от незнакомца. Расслабился народ.

А сам поднялся на этаж выше. Вот и нужная дверь. На удивление она оказалась новой и на вид презентабельной. Не дощатой и не жестяной, а отделанной шпоном под орех. А Грач-то жирует! Не забыл ремесло, кого-то щиплет потихоньку.