Последний Хранитель Империи

Она подошла ко мне и прошептала:

— И пожалуйста, Арсений, постарайся не влипать в неприятности, пока мы со всем не разберемся.

А вот это, госпожа профессор, было практически невыполнимо.

Глава 6

Разведка

Я стоял у дверей зала заседаний, сжимая в руках свое академическое личное дело — толстую папку, заполненную в основном докладными и выговорами. «Отличительная черта выдающегося студента», как я любил шутить.

Прошло около часа с начала заседания комиссии. Час, в течение которого моя судьба взвешивалась на весах академической справедливости. Точнее, на кривых весах, где на одной чаше лежал я со своим дефектным Покровом, а на другой — авторитет Корнилова и его четкое убеждение в бесполезности моего дальнейшего обучения.

Наконец двери распахнулись. Первыми из зала вышли несколько профессоров, которые старательно избегали смотреть мне в глаза. За ними показался Корнилов, бросивший в мою сторону холодный, оценивающий взгляд, словно я был образцом редкого жука, приколотого к доске. Последней появилась профессор Вершинина. Проходя мимо, она незаметно кивнула, давая понять, что наш плане еще в силе.

Секретарь комиссии, молодой аспирант с рыжими бакенбардами и легким нервным тиком на правый глаз, подошёл ко мне с официальной бумагой.

— Господин Вольский, — начал он с деланным сочувствием, — прошу ознакомиться с решением академической комиссии и поставить подпись о его получении.

Я взял протянутый лист. «Петергофская Академия Покрова… Вольский Арсений Николаевич… в связи с неудовлетворительными результатами… невозможностью дальнейшего обучения… отчислен из числа студентов…»

Всё как ожидалось. Три года в этих стенах закончились одним листком бумаги. Я медленно поставил подпись, чувствуя странную смесь облегчения и тревоги.

— Примите мои соболезнования, — пробормотал аспирант, забирая бумагу. — Вы должны покинуть общежитие к концу недели.

За спиной послышались знакомые голоса. Я обернулся и увидел свою команду в полном составе — Рита, Филя и Серый стояли у колонны, ожидая окончательного вердикта.

— Ну что, бывший студент Академии? — Филя первым подбежал ко мне, хлопнув по плечу. — Как прошла казнь?

— Быстро и безболезненно, — я усмехнулся, помахав бумагой об отчислении. — Они даже не дали мне выступить с прощальной речью. А у меня была подготовлена такая эпичная тирада! С цитатами из древних философов и парой крепких словечек в сторону некоторых не особо сообразительных профессоров.

Рита подошла ближе, её лицо выражало искреннее сочувствие:

— Мне жаль, Сеня. Это несправедливо.

— Жизнь вообще несправедлива, милая. Иначе я бы родился с нормальным Покровом, а не с этой капризной дрянью, которая включается и выключается как неисправный фонарь.

Серый, молчаливый как всегда, просто положил свою огромную руку мне на плечо — жест, который от него значил больше, чем целая речь от кого-то другого.

— Знаешь, — Филя заговорщически понизил голос, — говорят, что студент, которого отчислили из Академии…

— Что? — спросил я, готовясь к очередной сомнительной шутке.

— … автоматически повышается до звания «свободного человека»! — закончил он с триумфальной улыбкой. — И ещё, знаешь, почему толстых девушек не берут в стриптизерши?

— Даже боюсь представить.

— Потому что они перегибают палку! — Филя разразился своим фирменным смехом, от которого даже хмурый Серый улыбнулся.

— Твоё чувство юмора по-прежнему балансирует на грани приличия, — заметила Рита, но уголки её губ дрогнули в улыбке.

— А что насчёт нашего плана? — спросил Серый, впервые подав голос. — Всё в силе?

Я обвёл взглядом пустой коридор и кивнул:

— Сегодня едем в Петербург. Разведка, планирование, никаких активных действий. Нужно всё проверить прежде, чем лезть в это дело.

— Отлично, — Филя потёр руки. — Давно хотел размяться. А то из-за экзаменов и тестов мы немного заржавели.

— Надеюсь, ты помнишь, что это разведка, а не набег? — с сомнением спросила Рита. — Твоё понимание «размяться» обычно включает драки и разрушения.

— Обижаешь, — Филя прижал руку к сердцу. — Я само благоразумие! Просто скатаемся, посмотрим и уйдём незамеченными.

— Ладно, встречаемся через час у южных ворот, — я взглянул на часы. — Мне нужно кое-что забрать из комнаты и переговорить с Вершининой.

— Она всё ещё хочет тебя видеть? — удивилась Рита. — После отчисления?

Я пожал плечами, стараясь выглядеть беззаботно:

— Видимо, хочет лично выразить свои соболезнования. Или прочитать последнюю лекцию о моём потраченном впустую потенциале.

Это была ложь, и мне было неприятно врать Рите, но я помнил предостережение Вершининой. Пока что некоторые вещи лучше держать в секрете.

— Тогда через час, — кивнула Рита, искусно изобразив доверие. Но серебристый отблеск в её глазах выдавал больше, чем она хотела показать. — Только не опаздывай.

— Когда это я опаздывал? — возмутился я.

Все трое синхронно закатили глаза.

Мы выехали из Петергофа ближе к полудню, когда солнце уже высоко стояло в небе, превращая Финский залив в сверкающее зеркало. Экипаж, который мы арендовали, был старым, но крепким. За небольшую плату возница согласился доставить нас в столицу и ждать до вечера.

Дорога в Петербург не заняла много времени. Меньше чем через час мы уже въезжали через Нарвские ворота, погружаясь в шумный, многоликий организм столицы Империи. Петербург всегда поражал меня: гранитная мощь и строгость фасадов сочетались с пульсирующей энергией, скрытой за ними. Город, построенный на костях тысяч людей, выращенный силой воли одного человека посреди болот и ставший сердцем огромной Империи.

— Итак, план действий, — Филя подался вперёд, когда мы проезжали мимо Сенной площади. — С чего начнём?

— Нам нужно осмотреть маршрут, — я развернул карту, которую нарисовал по памяти со схемы Лихого. — Особенно вот эти участки, — я указал на несколько точек. — Здесь дорога делает крутой поворот между двумя зданиями. Идеальное место для перехвата. Если верить Лихому, охрана будет минимальной, всего пара стражников. Но я предпочитаю проверить всё лично.

Рита внимательно изучала карту.