Последний Хранитель Империи

Я фыркнул:

— Если бы всё было так просто. Поверьте, профессор, я развлекался и раньше. Причём намного жёстче. Помните историю с подземным водопроводом и тремя дюжинами крабов в кабинете ректора? Или когда я заменил все зелья на уроке алхимии любовными настойками? Эмоций там хоть отбавляй, а Покров вёл себя как ленивый кот — появлялся только когда ему вздумается.

Вершинина задумчиво кивнула:

— Вы правы, похоже, это не просто эмоции. Здесь что-то другое.

Она вернулась к столу и принялась рыться в ящиках. Наконец извлекла небольшой кристалл, который начал пульсировать голубоватым светом, едва она взяла его в руки.

— Это измеритель магических флуктуаций, — пояснила она. — Давайте проверим, как ваш Покров реагирует на различные стимулы.

Я неохотно встал в центр комнаты, всё ещё чувствуя последствия вчерашнего. Голова кружилась, а желудок протестовал против самого факта своего существования.

— Попробуйте активировать Покров, — попросила Вершинина, держа кристалл направленным на меня.

Я закрыл глаза и сосредоточился. Обычно мне приходилось буквально умолять Покров проявиться, но сейчас… он отозвался! Ах тыж капризная скотина! Обязательно было доводить до моего отчисления, чтобы начать хоть немного работать?! До адекватного состояния еще далеко, но это уже больше, чем за все предыдущие годы.

Голубоватое свечение начало окутывать моё тело, причём на этот раз без обычного сопротивления. Более того, я чувствовал… нет, скорее ощущал его по-другому. Словно он был не внешним проявлением, а частью меня самого.

— Любопытно, — пробормотала Вершинина. Кристалл в её руке пульсировал всё быстрее, меняя оттенки от голубого до почти фиолетового. — Очень любопытно.

— Что? — я открыл глаза, стараясь поддерживать Покров активным. — Что показывает эта штука?

— Ваш Покров… он резонирует с множеством частот одновременно, — она нахмурилась, внимательно изучая изменения в кристалле. — Этого не может быть. Каждый Покров имеет свою уникальную частоту, свой диапазон…

Внезапно кристалл вспыхнул ослепительно ярким светом и треснул надвое. Вершинина испуганно отшатнулась, выронив осколки.

— Что случилось? — я деактивировал Покров и бросился помогать ей собрать осколки.

— Перегрузка, — она покачала головой, изучая разбитые фрагменты. — Ваша магия… она буквально расщепила измеритель. Словно пыталась резонировать со всеми Покровами одновременно.

— Ииии… что это значит? — я стараясь сохранять спокойствие, хотя внутри всё похолодело.

Вершинина медленно поднялась с пола, держа обломки кристалла.

— Честно говоря, я не знаю, — растерянно произнесла женщина. — Ступайте, пока что, в общежитие, а мне нужно подумать.

* * *

«Китайский дракон» был местом, куда приличные люди не ходили. Впрочем, приличные люди и не знали о его существовании. Маленькая чайная, спрятанная в лабиринте переулков Петербурга между Китайским кварталом и портовым районом, существовала исключительно для особой клиентуры — контрабандистов, фальшивомонетчиков, подпольных магов и прочих личностей, чьи имена регулярно всплывали в протоколах городской стражи.

Мы заняли отдельную кабинку в дальнем углу, где нас скрывали от посторонних глаз бамбуковые ширмы и плотный дым благовоний. Хозяин, сухонький китаец с кожей похожей на старый пергамент, лично принес нам чай — особый сорт, который, по его словам, «открывал внутренний взор».

— Десять рублей за чайник? — Филя поперхнулся, когда старик назвал цену. — В нем что, золотые лепестки?

— Молчание, молодой господин, — с невозмутимым видом пояснил хозяин. — За эти деньги я забываю ваши лица и не вспоминаю их, даже если меня спросит сам Император.

— Справедливо, — я бросил на стол монеты. — И ещё пятерка за то, чтобы никто нас не беспокоил. Даже если очень сильно этого захочет.

Старик бесшумно исчез за ширмой, а мы разложили на столе карту района, где должна была произойти операция.

— Итак, — Рита обвела пальцем злополучный переулок, — люди с контейнером появятся здесь примерно в полдень. По данным Лихого, охрана — всего двое стражников.

— Которым, видимо, плевать на свою работу, раз они везут ценность стоимостью сто тысяч рублей так небрежно, — хмыкнул я.

— Или их специально выбрали, чтобы не привлекать внимания, — предположил Серый, крутя в руках свою любимую финку.

— А может это ловушка? — тихо произнесла Рита. — Интуиция буквально кричит об опасности. Я еще никогда не чувствовала такого… предостережения.

Я встретился с ней взглядом. В серебристой глубине её глаз плескалась настоящая тревога. В животе что-то неприятно сжалось, но я улыбнулся своей фирменной улыбкой.

— Риточка, опасность — моё второе имя.

— А первое — «кретин», — она закатила глаза. — Сеня, я серьезно. Что-то с этим артефактом не так. Я чувствую…

— Мы будем осторожны, — перебил я. — Филя займет позицию на крыше, Серый обезвредит охрану, ты создашь защитный периметр, а я…

— Ты схватишь коробку и побежишь, как будто за тобой гонятся все демоны преисподней, — закончил за меня Филя. — Классика.

— Именно.

Я старался выглядеть уверенным, хотя внутри меня раздирали сомнения. Стоило ли рассказать им о разговоре с Вершининой? О древних Кодексах? О том, что мной заинтересовался Корнилов?

Но вместо этого я просто кивнул и сделал глоток обжигающего чая. Вкус был странный — смесь трав с нотками чего-то металлического.

— Что ж, — я сложил карту, — тогда в девять вечера встречаемся у Нарвских ворот. И… удачи нам.

* * *

Тем временем, в гостинице «Империя»

Шейх Мурад Аль-Нахар стоял у окна своего номера, глядя на Неву. Последние деньги ушли на оплату этих шикарных апартаментов на верхнем этаже «Империи» — самого престижного отеля столицы. Пахомов должен был верить, что перед ним стоит богатейший аравийский князь, а не отчаявшийся отец, поставивший на кон последние сбережения рода.

На пальце медленно вращался древний перстень клана — единственное, что осталось из фамильных драгоценностей. Под стеклом — миниатюрный портрет мальчика.

— Информатор подтвердил маршрут? — спросил шейх, не оборачиваясь.

— Да, господин. Реликт будут перевозить сегодня вечером. Охрана минимальная — всего два-три человека, не больше.

Шейх провел пальцем по стеклу окна, оставляя длинную борозду. В Аравии каждый день мог стать последним для Рашида. Проклятие рода, которое он надеялся похоронить вместе с прошлыми поколениями…