Последний конвой. Часть 3

Когда над местом последнего успокоения возник небольшой холм, принесли и уложили несколько крупных камней в изголовье. Джарваль выплеснул остатки воды из кувшина на могилу и пробормотал едва слышно.

— Иння лиЛляхи, вя иння иляйхи раджигун. Аллаху принадлежим и к нему вернемся.

На этом церемония считалась завершенной.

Прищурившись, Джарваль посмотрел на диск солнца, почти скрывшийся за горизонтом. По его расчетам именно сейчас китайцы вовсю штурмуют военную базу, которую он сделал своей временной резиденцией. Торопиться нельзя, нужно дать немного времени глупым азиатам, чтобы засунули ногу поглубже в капкан.

«Пусть порезвятся еще полчаса», — мысленно принял решение шейх.

Еще час уйдет на дорогу до базы. Этого времени азиатам должно хватить с избытком, чтобы ограбить его склады на несколько ящиков с сублиматами и угнать пару грузовиков. Если к моменту возвращения глупые китаезы все еще не уберутся вон, значит, он отдаст приказ уничтожить всех до единого.

Глава 24 Лидия

27 февраля 32 года.

Вечер.

* * *

Я от удивления даже рот открыла. Заезжают прямо в лагерь наши доблестные охранники, из машин выпрыгивают, кучкуются, дым от сигареток к небу пускают как ни в чем не бывало. Наемники эмира тоже неподалеку сгруппировались, подойти и познакомиться не решаются, но видимой агрессии не высказывают. Стоят, лыбятся, меж собой новость перетирают.

«Та-ак, — думаю, — чудны дела твои Господи», — и сама у себя спрашиваю, — «Лидия Андреевна, ты вообще что-нибудь понимаешь?» — выдерживаю небольшую паузу, а потом сама себе же и отвечаю — «не-а».

Один из наших грузовиков подъезжает почти вплотную к импровизированному госпиталю, из кабины выскакивает санитар.

— Лидия Андреевна, — кричит издалека, — куда раненых сгружать?

— Под навес, — отвечаю, а у самой такие нехорошие предчувствия на душе.

— Я первую помощь оказал, — тараторит санитар, — но троих срочно оперировать нужно, или до утра не доживут.

А я только Ваську отпустила, он же бедненький уже с ног валится от усталости. О себе вообще молчу. Ашвани тоже куда-то запропастился. Сбежал стервец, не иначе.

— Ассистировать сможешь?

Тот равнодушно пожал плечами:

— Попробую.

Помощников Эмиссар выделил сразу четверых. Молча и деловито изъяли у меня носилки и принялись сгружать пострадавших. Много. Я даже пересчитывать не стала, только велела вскрыть еще один ящик с лекарствами. Тут уже не до экономии, самый что ни на есть черный день настал. Черный — пречерный, как злая африканская ночь.

— Ни фига себе…

Это санитар под навес заглянул, и поразился количеству больных.

— Да у вас тут серьезная заварушка была, я смотрю.

— Не то слово, — буркнула я недовольно.

Наклонилась над одним из «тяжелых». Из морячков. В сознании. Пуля глубоко. Внутреннее кровотечение. Бормочет что-то невнятно, все никак успокоиться не может.

— Ну чего тебе? — спрашиваю, — говори уже, не тяни.

— Лидия Андреевна, миленькая, — стонет моряк едва слышно, — вы простите меня, пожалуйста. Я ведь не со зла…

О чем это он бормочет, не пойму?

— Тогда… в лодке…

Секунду собираюсь с мыслями. Наконец, сообразила, о чем толкует. Молчу, перевариваю.

— Я боялся, что вы паниковать начнете. Во время высадки всякое бывает. Нужно человека чем-то озадачить. Руки, голову… занять… чтобы отвлекся и не думал об опасности. Поэтому я вас тогда воду вычерпывать заставил…

— Понятно, — отвечаю, — проехали. Кто старое помянет…

Вздохнул с облегчением и сразу потерял сознание.

— Вот черт, — щупаю пульс — нету. Остановка сердца. Да что же это такое?

— Куда собрался? — кричу прямо вслух, — а ну, давай обратно.

Начинаю делать СЛР*. Ору санитару:

— Дефибриллятор тащи, живо!

Десять минут мучаемся — все зря. Умер наш морячок. На душе сразу стало так тоскливо…

*СЛР — Сердечно-лёгочная реанимация.

* * *

Пока оперировали неотложных, Эльдар рассказывал все подробности сегодняшнего бесконечного утра и невыносимо продолжительного дня. Когда он замолк, у меня даже скальпель из рук выскользнул от усталости.

— Все, — говорю, — не могу больше. Нужен перерыв. Да и темно стало. Ни черта не видно.

Солнце совсем за горизонт ушло. Это сколько же сейчас времени? Часов восемь, может, и больше.

— Можно машину подогнать, — предлагает санитар, — верхний прожектор сюда направить. Светло как днем будет.

— Давай сам занимайся, — отвечаю, — справишься?

— Так точно!

Прибежал посыльный от Эмиссара, скороговоркой протараторил доклад. Быков немедленно требует список раненых и убитых.

— Подождет до утра, — нагло отвечаю, — или пусть выделяет специального человека для писарской работы и не отвлекает врача от своих прямых обязанностей.

Посыльный растерялся, ничего не сказал, развернулся и ушел. Видимо, в таком тоне еще никто с Эмиссаром не общался. Ну и черт с ними со всеми. Пусть думают, что хотят. Я что вам, железная? Весь день оперировать, а потом полночи списки составлять?

Ушла в машину, завалилась на заднее сиденье и вырубилась на полчаса. Ни вопли раненных, ни чужие разговоры, ни рев двигателей грузовиков не смогли мне помешать бессовестно дрыхнуть.

Разбудил Эмиссар лично.

— Лидия Андреевна, простите ради Бога…

— Что случилось? — подскочила я как ужаленная, — раненых привезли?

— Да нет, — вдруг смутился он, — вы нам срочно нужны на совещание как представитель администрации.

— Че-е-го? — я даже поперхнулась от неожиданности, — с каких это пор, Родион Сергеевич, вы врача записали в командный состав?

— Лидия Андреевна, — довольно сухо отрезал Быков, — немедленно прекратите балаган. Я вполне серьезен. Вы нам нужны.