Последний конвой. Часть 3

— Стоп, конвой.

Ну вот и приехали, — подумала я. Теперь все зависит от настроения шейха. Если еще не передумал нас отпустить с миром, то максимум через часик мы покатим дальше. В противном случае ничего хорошего нас здесь не ждет…

Глава 30 Джарваль

Джарваль Абу’л-Камир ибн Рашид аль-Хаур-Факкан внезапно поймал себя на мысли, что нервничает. Давно забытое, почти утраченное чувство волнения перед важными событиями в жизни. Справедливый военный поход на Чайна-таун с миссией возмездия Джарваль отказывался назвать таковым. Рутина. Подобные вылазки он давно перестал именовать «джихадом», поскольку раньше они случались регулярно, до двух-трех раз в месяц. Время от времени приходилось усмирять непокорных и ставить на колени строптивых.

А значит, априори, нервничать перед предстоящим наказанием кафиров за нанесенное тяжкое оскорбление и понесенный шейхом материальный ущерб Джарваль никак не мог. Это все равно что переживать перед походом в туалет. Не всегда приятное занятие, но физиологически необходимое для организма. Так же и в королевстве. Авгиевы конюшни время от времени приходится чистить. Правда, в последнее время вылазки стали совсем уж редкими. Словно и не осталось в королевстве отважных воинов, смеющих бросить вызов самому шейху.

Тогда почему же он волнуется?

Сомнений не осталось — всему виной недавние события. Загадочный артефакт, ключ от врат «земли обетованной» не отпускает внимание эмира, бередит душу, не дает покоя.

Джарваль нисколько не сомневался в правильности собственных поступков. Нет, дело было совсем в ином. Что-то важное не сказано, что-то нужное не сделано. Словно успех или неудача экспедиции теперь всецело зависят от него. Всевышний ожидает важного поступка или нужного напутственного слова.

Джарваль резко мотнул головой, — «СубханаЛлахи уэ бихэмдихи, СубханаЛлахиль газыйм, астагафируЛлах». У человека всегда много желаний, но у Аллаха для нас свои планы. Ничто на свете не может изменить предопределение Всевышнего, как ни старайся.

О, Аллах! Прошу у Тебя, даруй мне Свое милосердие и прощение. Пошли мне сил преодолеть все испытания. Обереги меня от всяческих грехов и соблазнов Шайтана. Сделай благодатным завершение этого важного дела.

В Рай попадут или все, или никто…

— О великий эмир, — перед Джарвалем возник Абдулла, его «левая рука» и второй помощник, — колонна неверных приближается.

— Я знаю, Абд. Давно жду.

— Нам впустить их, или пусть ждут?

— Кафиры слишком торопятся, чтобы достойно оценить всю глубину нашего гостеприимства. Поэтому пусть остановятся за воротами базы. Разрешаю впустить эмиссара и Жасмин.

— Как быть с личной охраной, о мой повелитель?

— Обезоружить и пропустить одного. Эмир не боится слуг своих друзей, если их не становится слишком много. Уж с одним-то вы, надеюсь, справитесь?

Абдулла церемонно поклонился и вышел вон.

Джарваль вновь подметил у себя признаки легкой нервозности и едва заметно усмехнулся.

О Аллах, сделай исход моей жизни лучшей ее частью, а самыми благодатными деяниями — сегодняшние. Пусть лучшим из прожитых мною дней будет день встречи с Тобой. О Всевышний, я прошу у Тебя совет в совершении деяний, которые с великой милостью будут приняты Тобою.

Спустя всего несколько минут в комнату вошли трое неверных, сопровождаемых его личной охраной. Двоих Джарваль узнал сразу — это были Родь-и-Он и красавица Жасмин. А вот третьим оказался совершенно незнакомый молодой парень. Худой и высокий, но при этом отнюдь не создающий впечатления грозного бойца.

Стало быть, телохранителем эмиссара он быть никак не может. Тогда кто это? И с какой целью эмиссар притащил с собой постороннего?

А может, это вовсе и не так? Новая смена растет быстро. Юный, но уже перспективный стратег? Тогда стоит обратить внимание…

— Мы рады приветствовать вас, о великий эмир.

Джарваль с улыбкой шагнул навстречу гостям.

— Я тоже рад вас видеть, мои дорогие друзья. Позвольте пожать вашу мужественную руку, эмиссар Родь-и-он. Я так счастлив лицезреть вас снова, о несравненная Жасмин. Ваша красота ослепляет, словно свет Солнца в полдень. Не смею подойти ближе, опасаюсь превратится в пепел.

Лидия слегка смутилась от обилия комплиментов, а Быков даже глазом не моргнул. Сделал шаг вперед и крепко пожал протянутую руку шейха.

— А кто это с вами, о мой юный и прекрасный цветок? Вы представите меня своему юному спутнику?

— Да, конечно, — заторопилась Лидия, — Стив, это эмир Джарваль. Монарх королевства Суданского.

Она быстро повернулась к шейху:

— Знакомьтесь, великий эмир, это Стивен Майер. Наш новый политрук.

Она на секунду замялась, как бы собираясь добавить что-то еще, но не решилась и оборвала фразу.

— Сти-и-вен, — нараспев произнес Джарваль, — Стивен Майер. Политрук. Постараюсь запомнить.

При этом Джарваль не стал протягивать Стивену руку для церемонного рукопожатия, а лишь слегка наклонил голову, как бы подчеркивая — прикосновение к эмиру нужно заслужить делами, а не должностью. Чтобы не выглядеть совсем глупо, Стив тоже поклонился в ответ, прижав правую ладонь к груди. Со стороны было сложно понять — он таким образом попытается выразить свое восхищение шейхом, или у него внезапно заболела рана на груди.

Джарваль еще некоторое время оценивающе рассматривал Майера, затем переключился на остальных.

— Проходите, гости дорогие, присаживайтесь.

Он слегка повысил голос.

— Абд, принеси нам чаю.

Мебель в резиденции шейха оказалась весьма потрепанной. Ветхий диван с вытертым матерчатым сидением, да пара видавших виды кожаных кресел с изорванными спинками. Лидия скромно примостилась на уголок кресла, Стивен и Родион сели на диван. Словно привидение, неслышно подошел Абдулла с подносом и небольшим стеклянным столиком, который установил подле дивана, расставил на нем приборы, розетки с вареньем и непривычными лакомствами. Ушел, а затем вернулся вновь с большим сильно закопченным металлическим чайником. Наливать кипяток он, однако, не стал, поставил сосуд на стол и удалился, не произнеся ни слова.

— Прошу вас, господа. Угощайтесь!

Джарваль уселся на единственное свободное кресло, противно скрипнувшее под его весом. Возникла неловкая пауза. Родион решил немного разрядить обстановку и принялся самостоятельно разливать кипяток по чашкам. Лидия заинтересовалась содержимым столика и, взяв ложечку, осторожно попробовала одно из предложенных угощений. Выражение крайнего удивления вскоре сменилось довольством. Она оценивающе чмокнула язычком и заулыбалась. Единственным, кто даже не притронулся к своей чашке, оказался Стивен. Он был хмур, сосредоточен и не спускал настороженного взгляда с Джарваля.