Последний конвой

Потом мы очень долго ехали в молчании, до самой стоянки. Я все пыталась переварить услышанное, но так до конца и не поняла последней фразы. Космонавтика и раньше была чересчур дорогой, технически сложной, и катастрофически ненадежной. А в нынешних условиях, технически и финансово Метрополия не потянет даже вывод на орбиту искусственного спутника. А о массовой межзвездной экспансии, даже мечтать не приходится. Тут в Африку конвой с огромным трудом собрали, а наивные мечтатели что-то о космосе лепечут…

Снова заправка, мелкий ремонт, опять погрузочно-разгрузочные работы, с перераспределением части груза по колонне. Эмиссар злой как черт, костерит по чем зря грузчиков набранных из числа морячков и механиков. Ослепительно яркие прожектора снуют по барханам, их провожают хищные стволы пулеметов. Вокруг растянувшейся на добрых полкилометра колонны, мотается пикап охраны. Что-то истерично вопит политрук, пытаясь перекричать рев двигателей грузовиков, но слов не разобрать.

Одним словом, жизнь конвоя идет в соответствии с какой-то своей внутренней логикой, мне увы, недоступной.

23 февраля 32 года (ночь)

* * *

Стояли долго, почти целый час. Сломанную машину разгрузили, зацепили и поволокли на тросе. Скорость движения конвоя резко упала. Не ехали, а ползли, как сонные мухи по несколько метров в минуту. Примерно через час мучений, нашему руководству надоело, и обочина дороги обзавелась еще одним брошенным автомобилем, а колонна наконец-то набрала крейсерскую скорость и поехала дальше.

Открыли все окна настежь, ветер почти стих и перестал швыряться песком. Потихоньку накрапывает дождик. Даже холодно стало, пришлось натягивать кофту. Хотя времени до утра еще полным-полно, делать мне совершенно нечего, можно было бы выспаться всласть. Но с такой дорогой, не уснуть. «Скорую» кидает по ухабам и колдобинам, как старый цыганский тарантас. Мотор натужно ревет. Арсений отчаянно сражается с рулевым колесом. Впереди маячит водовозка, окутывая нас клубами вонючего дизельного выхлопа. От этого всепроникающего запаха, начинает слегка подташнивать.

Василий не выдержал пытки тишиной, и первым прервал молчание, начав какой-то очередной бесконечный рассказ. Я его не слушала, молчала, уставившись в окно и спокойно думала о своем. Мысли крутились, вращались, перескакивали с одного на другое, и опять меня занесло куда-то не туда.

Зачем Быков приказал взорвать баржу?

Если рассуждать хладнокровно, отринув эмоции, то получается, что она нам больше не нужна. «Летящий» должен был дождаться возвращения экспедиции из похода и доставить нас обратно в Метрополию. Мои подозрения связанные с ограниченным количеством топлива, которого может не хватить на обратный путь только усилились. Техника старая, расход горючего превышает все мыслимые и немыслимые нормы. В связи с изменением первоначального маршрута, расстояние, которое придется преодолеть конвою в пути выросло многократно. Солярки и так было в обрез, а по новому маршруту, дай бог, если хотя бы в один конец хватит.

И как тогда поступил Быков?

Забрал с баржи людей и все ценное, а потом взял, да и подорвал ее к чертям собачьим. Логика прослеживается просто железная, топлива мало, возвращение экспедиции под большим вопросом. Значит баржа нам больше не нужна. А чтобы бандитам не досталась, и не была превращена в пиратское судно, лучше всего ее утопить.

Прямо мороз по коже от мысли, что придется остаться на этом мертвом континенте навсегда. Во имя чего? Что мы везем настолько ценное и зачем? Стоит ли оно наших жизней, положенных на алтарь «мудрым» руководством Метрополии?

Василий, прекрасно осведомлен о цели нашего путешествия. Однако же, рассказывает, о чем угодно, но только не о главном. Наверняка запугали, застращали и с десяток очень важных бумаг с гербовыми печатями подписать заставили, в которых синем по белому написано, — «болтать не смей, а не то…»

А не то, что? Расстреляют? В болота сошлют?

Не думаю, что на болотах будет прямо намного хуже, чем в пустыне. Как мне кажется, нарваться на случайную пулю от африканских бандитов намного вероятнее, чем пасть жертвой «свинорылых» мутантов. А уж, загнуться от тропической лихорадки, гипотермии, дизентерии, Эболы или какой другой геморрагической лихорадки, как нефиг делать.

Чем запугали?

Нет, тут что-то иное…

В глазах младшего научного сотрудника нет ни капли страха. Скорее наоборот — фанатичный блеск первооткрывателя, исследователя, спасителя человечества. То бишь, мотивация для учёного, самая, что ни на есть правильная — идейная. Как-то исхитрились найти подход к молодому «научнику», навешали лапши с три короба, наобещали славу, богатство и стремительный взлет карьеры. Вот и повелся на красивую сказку.

Да, за идею многие готовы рискнуть собственной шкурой и здоровьем…

А с другой стороны, может все совсем не так? Может быть я, как дура, ломаю голову и не имею ни малейшего понятия, насколько важной является экспедиция? А вдруг это действительно последний шанс для загибающегося человечества? Знать бы еще, что за груз мы везем, кроме пресловутых генномодифицированных семян, которых никто не видел, да бесчисленного количества ящиков с патронами, словно мы собрались спонсировать небольшую войну на африканском континенте.

Нужно осторожненько так, ненавязчиво, подвести разговор к нужной мне теме. А потом сделать вид, чтобы вопрос как бы сам по себе сформулировался, без моего на то участия.

Или не мудрить, а прямо в лоб спросить?

Мол, — «какого рожна, Василий Семеныч, ты с нами за тридевять земель тащишься на ржавой колымаге, башку под пули подставляешь и от жары маешься?»

А потом и добить вторым вопросом, — «а в курсе ли вы, Василий Семенович, что возвращение экспедиции не гарантировано? И чем вы в аду планируете остаток жизни заниматься? Внедрять среди туземцев колесо? Или хотите создать семью с аборигенкой, детишек черненьких наплодить и обучить их умению строить шалаши из говна и палок?»

А я сама?

Зачем поперлась к черту на кулички? Не хотела же! Не могла отказаться? Да смогла бы, если бы очень сильно захотела. Ну вот чтобы они мне сделали бы? Вызвали в «управление», пропесочили как следует. Может быть отстранили от работы на пару недель. И все! Даже на болота не сослали бы.

А зачем тогда поехала?

Ну во-первых — клятва Гиппократа. Не знаю для кого как, а для меня она имеет немаловажное значение. Жизни людей в экспедиции зависят от врача. И я сделаю все, чтобы люди их сохранили.

Во-вторых, Африка чем-то завораживает. Страшно — до жути, омерзительно — до зубного скрежета и все-равно притягательно. Прямо до дрожи в коленках хочется всю эту красоту увидеть собственными глазами. Бескрайние пустыни, скалистые горы, джунгли, экзотические виды животных.

Не могу объяснить, что являлось «последней каплей» для принятия решения. Наверное, то самое, пресловутое любопытство, которое кошку погубило. Слишком велик соблазн, чтобы его упустить из-за собственного упрямства и недальнозоркости. Умом понимаю, что кроме трудностей и проблем, ожидать нечего. А сердце подсказывает, что судьба всей Метрополии зависит от результатов экспедиции.