Последний корабль в Бессмертные земли

«И всё начнётся с нуля. Дикари с каменными копьями, бегающие за добычей»

«Да, Илу. Да»

«Как быть с гоблинами? Остатки их ещё таятся в горах»

«С ними проще. Они прошли точку возврата. Их одичание необратимо. Когда нет никого, способного прочесть и правильно истолковать древние знаки, руны превращаются в красивые таинственные рисунки. Да и… мне кажется, демографическая точка возврата тоже пройдена. Останься они одни на планете, восстановление вида ещё было бы возможно. Но даже одичавшие остатки хомо не дадут им подняться»

«Остался последний вопрос. Как быть с эльдар?»

«Мне тоже интересно, как ты ответишь на этот вопрос» — Майар пошевелил головню в огне копытом. — «Замена изначально разумных аборигенных видов одним искусственным… какой там параграф? Так что спишут нас всей командой»

«Ты очень удобно сидишь, Май. И мне страшно хочется врезать тебе копытом»

«Я ощущаю, Илу. Если тебе повезёт, и ты попадёшь, я окажусь в ниде. И кто тогда поможет нашей уважаемой начальнице?»

— А ну-ка хватит! — обрела наконец голос Варда. — Как ни злись, Майар опять прав. Нам придётся забрать их с планеты, Илу. Иного выхода нет.

— Ва, подумай… Куда забрать? Как забрать? Кто и когда делал такое — переселение целого народа на другую планету? А если они не захотят?

— А вот это уже твоя задача, Илу. Сделать так, чтобы поняли и захотели. И притом без насилия. Что касается куда — этим займётся Эли. Звёздный каталог к её услугам.

Варда обернулась к Майару.

— А нам с тобой, Май, предстоит сделать самую грязную часть работы. Так что готовься.

— Когда мы вернёмся домой, я непременно уволюсь, — заговорила вслух Элентари, разглядывая густо кишащие на поверхности лужи пузыри. — Пойду в Службу Океанов биологом-генетиком… Майар возьмёт наконец меня замуж, я рожу маленького, с острыми такими копытцами… Сама, без ниды, как в древнейшие времена. А, Май?

— Давно предлагал. Я с радостью. Надоело быть богом для дикарей. Хочу обустраивать планеты.

— Ну поплакались и хватит. — Варда встала. — Майар, прекрати наконец этот дождь, сделай милость. Всем за работу!

Густой звон невидимого гонга.

«Внимание» — Шелестящий безликий голос бортового квазимозга-компьютера ровен. — «На планете происходит экзотермический процесс глобального масштаба, происхождение неясно. Параметры…»

— Что такое, Ва? — Илуватар смотрел изумлённо.

— Неясно… так… ага…

— А я догадываюсь, — Майар одним движением пальцев выключил дождь. — Похоже, Илу, твои любимые остроухие пустили наконец в ход столь старательно выращенное Сердце Тланты.

* * *

Ведро на голове гудело от частых дробных ударов, точно сверху сыпали морскую гальку. Волосатые лапы держали за руки и за ноги, скользили по телу, жадно лаская груди, бёдра, живот…

«Не бойся ничего. Я спасу тебя». Юноша-хомо возник из тьмы, и враз утих жуткий грохот, сменившийся тихим шуршанием дождя. И мохнатые лапы куда-то исчезли…

Новый раскат грома окончательно пробудил девушку, Фионна вздрогнула и раскрыла глаза. За окнами то и дело вспыхивали трепещущие зарницы, слышался плеск дождя. По местным обычаям окна не имели стекол, и на ночь их просто закрывали снаружи ставнями — в данном случае золотыми. Однако по просьбе Фионны одно окно всё же оставляли открытым, чтобы свежий воздух попадал в помещение. От ночного холода девушку спасала шкура медведя, убитого где-то далеко на севере и используемая в качестве одеяла. Сейчас шкура была скинута, холодный воздух беспрепятственно леденил обнаженное тело. Бррр!

Забравшись вновь под тёплую шкуру, девушка задумалась. Отчего её мысли то и дело обращаются к этому парню-хомо? Верховный жрец дикого города, полного мерзостей… фу-ты ну-ты! Наперсник толстого борова, кровавого тирана… И вообще, какой смысл? Хомо эльдар не товарищ, в лучшем случае недолгий попутчик. Сколько лет осталось жить этому юноше? Сорок, ну пятьдесят. Ну пусть шестьдесят. Из них тридцать уже в виде ходячей мумии, сморщенной и беззубой, подточенной врождённой генетической болезнью, именуемой старостью…

Фионна слабо улыбнулась. Врать самой себе бесполезно. Если бы это было просто отсутствие отвращения или даже симпатия… Она влюбилась. Влюбилась в хомо, мохнорылого… ну пусть пока не очень мохнорылого, но в перспективе… короче, в эфемера. Извращенка. Ещё совсем недавно она была твёрдо уверена — все хомо должны умереть, и они обязательно умрут. Говорящие обезьяны могут быть зверями более или менее, однако это не повод для того, чтобы сохранить кому-либо из них жизнь. Потому как даже от наименее свирепых хомо расплодится потомство, в точности повторяющее ныне живущих.

И как быть теперь?

Фионна чуть усмехнулась уголком рта. Жирный бабуин, хозяин этих мест, искренне уверен, что власть, — это не главное, власть — это всё. И нет ничего сильнее опьяняющей жажды власти. Что ж, инстинкт доминирующего самца в стае обезьян, усиленный непомерно разросшейся хитростью псевдоразумной твари, не допускает иного толкования смысла жизни. Толстяк будет искренне изумлён, увидев направленный на него ствол лучемёта. И даже умирая со сквозной дырой в необъятном брюхе, не поймёт — как же так, не может такого быть, чтобы эта остроухая отказалась от столь выгодного предложения…

А Киллиану власть не нужна. Ему нужна любовь, хоть капелька любви. Душа, мечущаяся в огне, не приемлющая мерзости этого мира… Выходит, не все хомо просто говорящие обезьяны. Ведь он ничем не хуже наших эльдар. И ещё вопрос, что выросло бы из ребёнка эльдар в таких скотских условиях. А он смог. Цветок, проросший сквозь толщу окаменевшей грязи…

И что теперь делать?

Перед глазами вновь всплыла жуткая сцена, подсмотренная в голове у жирного главаря. Корчащиеся в агонии тела на каменном дне осушенного бассейна, и он сам, наблюдающий за гибелью соплеменников с неподдельным любопытством. Ещё несколько дней назад она просто пожала бы плечами — ну это же естественно для хомо, неспособных чувствовать чужую боль…

А она сама? Наблюдать, как корчится в агонии, медленно умирая, целая раса… Чем она, благородная эльдар из Дома Кассителнирров, отличается от этого жирного убийцы? Масштабом эксперимента и продолжительностью?

Сон вновь наползал на девушку, и сквозь сомкнутые веки трепещущее зарево ночной грозы вновь обернулось прекрасным юношей. «Не бойся ничего, Фионна Кассителнирра. Я спасу тебя…»

* * *

— … Вот смотри, Владыка… Этот сосуд точно влазит в дуло орудия, почти без зазоров. Внизу деревянная пробка-пыж, вот, гляди… Вот это выемка. Горловина сосуда почти утоплена, и это вот стекло является пробкой… Посудина выстреливается, при падении стекло лопается, и летучая отрава испаряется…