Последний падишах

Ты как будто немного оправился, однако не обольщайся! Каждый миг ход судьбы может измениться. Малейшие желудочные колики, скачок температуры — и все пойдет насмарку. Ведь ты знаешь, что, когда на первый взгляд все в порядке, на самом деле ничего не в порядке; а всякий раз, когда с тобой не происходит ничего плохого, обнаруживается, что кто-то где-то плохо работает. Такова твоя причудливая судьба!.. Это та же судьба, что некогда соединила тебя с той красивой и гордой женщиной: единственной, с которой ты испытал взаимную любовь и о которой всегда с тех пор хранил память — даже во время скитаний по свету, даже в периоды обострения болезни… Ах, где ты теперь, моя покорливая жена?

Неожиданно в спальню проникает чувство жалости и окрашивает все в ней: свет ночника, постель, лицо спящей Со-райи — твоей второй жены. Осторожно повернувшись, ты всматриваешься в это лицо. В отличие от большинства женщин, у нее красота во время сна не блекнет — наоборот, светится таинственным очарованием, точно мерцающий светлячок.

Ты отворачиваешься, так как знаешь по опыту, что женщины даже во сне чувствуют тяжесть мужского взгляда. Она может проснуться, а ведь с трудом заснула — как каждую ночь в этом дворце Саадабад. Это самые мучительные и зловещие ночи вашей жизни. Совсем недавно вы поженились (торжественная свадебная церемония прошла во дворце Голестан), а теперь, шах и шахиня, вы прокляты тем упрямым, властным Стариком [19] в пижаме, который постепенно отобрал у тебя все, что ты имел: танки и самолеты, управление страной и армией и даже твой народ. Те самые люди, которые после победы в Азербайджане кричали тебе «ура», сейчас поддерживают Старика в пижаме: за то, что он национализировал нефтяную промышленность, за то, что борется с Англией — старой лживой лисицей, а также с коррупцией и тиранией шахской семьи. Коротко говоря, все объединились со всеми, чтобы делать за тебя твою работу; и осталась только эта красивая женщина. Эту метиску — от немецких и бахтиярских родителей — нашла тебе твоя старшая сестра, и ты вскоре крепко полюбил Сорайю. И теперь во всем мире лишь она не покинула тебя — та, что сейчас так тревожно спит рядом с тобой и беспокойно дышит. А тебе не заснуть. Тревога и тоска. В последние месяцы ты соглашался со всеми требованиями престарелого премьера, сделал все, чтобы умиротворить противников! Ты выслал из страны младшего брата и сестру-близнеца — их обвинили в заговоре против национализации нефтяной промышленности; ты отдал Старику командование вооруженными силами, ты согласился на свободные выборы, на роспуск меджлиса, на амнистию политическим заключенным и на что только еще ты ни согласился… Так что теперь тебе нечего отдавать. Но газеты и журналы смакуют — как можно смаковать восточные сласти — обвинения в твой адрес и адрес твоей семьи и сыплют вам на голову проклятия и ругань…

19

Автор, как правило, не приводит имен исторических деятелей. Здесь речь идет о премьер-министре Мохаммаде Мосаддыке (1882–1967).

Шахские дворцы стоят пустые, словно зачумленные. Все, кто мог бы поддержать тебя, покинули страну, остались только слуги и придворные; шахских обязанностей у тебя уже практически нет, и ты в основном проводишь время с Сорайей. Ты садовничаешь. Ты слушаешь радио или седлаешь своего гнедого жеребца и, как всегда, пускаешь его в такой бешеный галоп, что Сорайя ужасается. Однако ты не слушаешь ее протестов. Ведь ты любишь скорость — будь то на коне, на автомобиле, на катере или за штурвалом самолета.

Какой настырный ветер нынче ночью! Ты слышишь? Будто молодая женщина плачет по умершему мужу. Сорайя проснулась и, словно выброшенная на берег умирающая рыба, с мучительной торопливостью хватает ртом воздух.

— Хочешь, я покажу тебе кое-что интересное?

Она отрешенно кивает, а ты, словно фокусник, быстро протягиваешь руку и под подушкой нажимаешь в определенном месте — после чего рядом с кроватью, там, где столик, появляется револьвер-кольт золотистого цвета. Повернувшись, ты торжествующе глядишь на Сорайю. А она словно вдруг увидела рядом с постелью ядовитую змею. Побледнела и испуганно смотрит на золотое оружие. Ты осторожно берешь револьвер и показываешь его жене.

— И не подумаешь, что под подушкой есть оружие, да? Это не обычный кольт. У него большая дальнобойность, то есть он издали выводит из строя любое живое существо. И пули отравлены, от любого ранения — мгновенная смерть.

Она с еще большей тоской смотрит на револьвер. Она явно испугана.

— Видом своим он не повредит… Таких кольтов в мире всего десять, два из них куплены мною. Один здесь в тайнике, второй — в щитке спортивной машины…

Но все бесполезно. Ты чувствуешь, что ее страшит уже не столько револьвер, сколько ты. Чтобы преодолеть ее страх, ты отодвигаешь матрац и показываешь тайник для револьвера: выдвижной ящичек на пружине, приводимой в движение кнопкой под подушкой. Но Сорайю не так-то легко успокоить. Она напугана больше, чем ты предполагал.

— Зачем так беспокоиться? В наших обстоятельствах эта вещь необходима, мы должны быть готовы ко всему. В случае нападения кто нас защитит?

Она ничего не отвечает. Ее молчание все больше смущает тебя, тебе передается ее страх. Впрочем, она женщина — и имеет право тревожиться в таких обстоятельствах. С вами действительно может произойти все что угодно. Не исключено, что и сейчас кто-то через окно целит тебе в голову. А одна только мысль, что жене могут причинить вред, приводит тебя в бешенство. Как позволить, чтобы пуля уничтожила такую красоту? Разве это мыслимо — пожертвовать столь изящным существом? «Жаль, я не умею объяснить ей, как сильно ее люблю…» Если вдуматься, то увидишь: ты так привязался к ней, что готов ради нее отказаться от власти. Хотя, право, возможно ли это?

«Будь они прокляты — корона и шахский трон, ради которых отрекаешься от самых любимых вещей…»

Ты целуешь ее — помрачневшую и беспокойную, — разрешаешь ей лечь и, как каждый вечер, принять две таблетки снотворного, закрыть глаза. Однако быстро она не засыпает, и это повторяется каждую ночь. С тем отличием, что сегодня — из-за проклятого револьвера — она нервничает еще сильнее…

С каждым днем положение становится невыносимее. Вот-вот во дворец явится посланец от премьера и вручит тебе указ об отстранении тебя от власти. «Они хотят, чтобы я отрекся от престола и уехал из страны! То есть вот так, запросто, перечеркнул бы достижения собственного отца! Мало, что ли, отец крови себе попортил во имя благосостояния народа?»

Ты сам не свой от волнения. Расхаживаешь под высокими чинарами в ожидании гостя. «Неужели все рассекретилось?» Это — последний удар, который ты должен нанести, чтобы решить дело. Согласно тайному плану, ты должен отстранить премьера от должности и снова взять власть в свои руки. Но если план провалится? Тогда тебе уже не будет места в этой стране…

Твой гость — посланец американского центрального разведуправления — прибывает смехотворным способом: спрятавшись в багажнике автомобиля, накрывшись там одеялом. Только так мог он проскользнуть: браво могучему монарху!

Опасаясь чужих ушей, вы разговариваете, расхаживая под чинарами, — обсуждаете финальную стадию переворота. Разведывательные организации Америки и Англии, согласно сверхсекретной информации, приняли решение, определившее судьбу старика-премьера. Это конкретный и просчитанный план, в котором тебе отводится главная роль.

И все пока идет согласно этому плану. Ты считаешь дни до назначенной даты. Твоя сестра-близнец, которую перед тем выслали из страны, возвращается — и, прежде чем Старик в пижаме успевает выслать ее вторично, мастерски выполняет отведенную ей в плане роль [20] . Ты загадываешь желание: чтобы и весь план сработал столь же успешно и чтобы ты освободился-таки от цепкой хватки старика-самодура. Другого пути уже не осталось: это — лучший способ избавиться от вечного возбуждения и от бессонных ночей.

20

Сестра шаха, Ашраф, в канун переворота приезжала в Иран из Швейцарии с поручениями от ЦРУ. См.: С. М. Алиев. Нефть и общественно-политическое развитие Ирана в XX в. — М., 1985, с. 128.

Ты подписал указ об отстранении Старика в пижаме и о назначении нового премьера; и, вручив этот указ надежному человеку, вместе с личным пилотом и с Сорайей вылетаешь в Ноушехр [21] . Но вместо новостей об успехе вашего плана ты вскоре выслушиваешь зловещие новости. Старика ты недооценил. А он арестовал того самого полковника, который принес ему указ о его отстранении, и заявил, что указ этот поддельный. Народ, узнав эту новость и кучу других слухов, высыпал на улицы, начал выкрикивать лозунги против тебя и сбрасывать с пьедесталов твои статуи. Иными словами, переворот провалился, и нужно бежать из страны. В любую минуту с тобой и Сорайей может случиться непоправимое.

21

Ноушехр — город на берегу Каспийского моря.

— Как можно скорее… Торопись!

Ты несешься сломя голову. Пилот ждет в самолете. Сорайя идет за вещами.

— С собой ничего не нужно… Только быстрее!

Ты бежишь, и Сорайя тоже… По трапу — в самолет…

Как блуждающая комета, ты оказываешься в Италии; вы заходите на посадку в аэропорту Рима. Видишь? Кроме представителя городских властей, никто не встречает. Какая тоска! И что это за мерзкий запах — страха? Или таков вкус изгнания?

Словно молодожены, проводящие в чужом городе медовый месяц, вы прямиком отправляетесь в отель. Однако у тебя нет денег, а отель не поселяет бесплатно. Когда один иранец уступает тебе свой номер, ты чувствуешь себя униженным. Чтобы отблагодарить этого человека за великодушие, ты спрашиваешь его имя, хотя и сам едва веришь, что когда-либо сможешь ему чем-то помочь.