Последний падишах

Под взглядами людей и фотокамер ты прибываешь к Кристиану Диору для пошива свадебного платья. Сантиметр за сантиметром измеряют там твое тело, и как же приятно тебе услышать от известнейших модельеров мира, что и лицо твое, и фигура, и осанка, и все пропорции — эталонны. Медом на сердце ложатся слова, которые произнес о тебе прославленный дизайнер: «Какая прелестная девушка! Великолепная фигура, красивые руки, и волосы черные, как ночь; она — словно ожившая персидская миниатюра!»

Ты не раз посещаешь и знаменитый парикмахерский салон «Карита», пока наконец стилистам не удается уложить твои волосы совершенно по-новому, создав прическу, которой они присваивают имя «Фарах»! Прическа и макияж изменили твое лицо — оно теперь как небо от земли отличается от внешности той обычной девочки. Первый раз ты своими глазами увидела чудо макияжа и поняла, какое великое значение он может играть в жизни женщины — быть может, меняя ее судьбу.

И теперь остается лишь одна личная обязанность, но ее ты непременно должна исполнить. Ты не можешь вернуться в Иран, не простившись с той девочкой — обычной студенткой. И вот ты едешь в тот пансион, где для тебя до сих пор держат комнату. Ты берешь кое-что из личных вещей, прочее оставляя хозяйке. От вида лица хозяйки тебе делается смешно. Бедная женщина совсем сбита с толку и языком жестов жалуется, что ты ее обманула: зная о предстоящей свадьбе с падишахом, скрыла это от нее.

Теперь ты возвращаешься в Иран: самолетом, который буквально набит нарядами, отрезами тканей, украшениями, заколками, перчатками, чулками, обувью и косметикой. А до свадебной церемонии уже и недолго. Французские портные целыми днями сидят за машинками, кроят и сметывают дорогие ткани и одну за одной пришивают на твое платье жемчужины, превращая его в сказочный невестин наряд. В эти дни тобой владеют никогда прежде не испытанные, неожиданные чувства. Для любой девушки брак волнителен, а уж что говорить о браке с шахом! Иногда ты кажешься себе заводной куклой, с которой играют: надевают на твое тело ту или другую одежду, украшают тебя и причесывают, заставляют разучивать движения, которые тебе предстоит выполнять в день свадьбы. Словно ты из-за гор явилась. Спасибо еще, не учат, как кушать или ходить в туалет! Но что поделать? Могла ли ты отвергнуть все это и вырваться на свободу? Нет, мечта стать шахиней стоила того, чтобы проявить терпение.

Дни летят, а портные из страны мечты все еще подгоняют и улучшают платье твоего счастья. По французскому обычаю, шьется оно голубыми нитками — чтобы небесные силы дали тебе в качестве первенца сына. И все, чего ни потребуют французские портные, доставляется им с быстротой молнии.

— Закончились ленты для платья!

Поверить невозможно, но через час самолет военно-воздушных сил вылетает во Францию и возвращается в Иран с лентами. Ты с изумлением смотришь на моток этих лент, а потом переводишь взгляд на твою маму, тоже искусную портниху:

— Но ведь такая лента… на базаре в Тегеране…

А мать быстро подносит к губам тот самый палец, который столько раз колола иглой, и шипит тебе:

— Тс-с!

Стакан выскользнул из твоих пальцев, и вода пролилась тебе на по дол. Очнувшись, ты привстала. Его Величество проснулся и хочет подняться с постели. Его личный слуга подходит, неся тапочки. Улыбаясь, ты идешь к мужу. Бледность покрыла его лицо, и настроение у него плохое: наверняка снова приснился кошмар или опять — эти мерзкие боли. Он очень сдержан и ничего не рассказывает. Молча выходит на террасу глотнуть свежего воздуха. Лучше сейчас не беспокоить его.

Несколько девушек в белом поддерживают твой длинный шлейф. Среди суматохи и возгласов ликования ты грациозно пересекаешь пространство перед дворцом и, по традиции, открываешь дверь клетки, полной соловьев и чижей. Птицы вылетают на волю и взвиваются в голубое, величественное небо.

Ты продолжаешь свой путь: мотоциклы и машины эскорта, пышность и великолепие… вот и дворец Голестан. Вы входите в зеркальный зал — и сейчас, уже в третий раз, в этих зеркалах многократно отразится бракосочетание Его Величества. Девушки в белом осыпают ваш путь цветами, а зал полон иранскими и иностранными гостями — в парадных мундирах, фраках и смокингах, с орденами и лентами, со шляпами и перчатками. Женщины, осыпанные украшениями и драгоценностями. Запах духов и одеколонов до головокружения густ, а взгляды гостей тяжелы.

…В уме твоем остались спутанные, хаотичные картины этой церемонии: ослепляющие фотовспышки, блеск жемчугов, золота, алмазов и иных камней; глаза, изучающие невесту из никому не известной семьи; движущиеся губы с выражением зависти, радости или поклонения; яркие западные кушанья, блюда французской кухни, свадебное кашмирское полотно, подсвечники и куски сахара-набата [22] , и огромный каравай хлеба-сангяка [23] , и несколько тысяч красных и белых гвоздик, и роз, и орхидей…

22

Набат — кристаллический сахар.

23

Сангяк — хлеб, который выпекают в специальной печи на раскаленной гальке.

По окончании церемонии у тебя едва хватает сил на ногах держаться. Сколько часов ты уже пленница свадебного платья? Только за полночь ты наконец снимаешь его, смываешь с лица густой грим — и, увидев себя в зеркале, чувствуешь счастье. Сейчас ты вновь стала прежней Фарах, которая вот-вот вступит в сказочную королевскую страну. Нужно проститься с собой; окончательно… Да хранит Господь ту дочку частной портнихи! Прощай, бесхитростная впечатлительная студентка!

…На следующее утро ты — в мраморной ванной дворца. Плескаясь в воде, ты вдруг задумываешься о том, какой же длинный путь проделала за истекшие сутки — путь к этой сказочной стране. В этом новом мире тебе все незнакомо: бездумное девическое поведение здесь следует забыть, порядок же государственный — исполнять неукоснительно. Отныне все будут смотреть на тебя как на шахиню, замечая мельчайшие твои движения. И бедняжка мама! В ее возрасте — стать новым человеком, который не сможет больше, как захочет, кроить, и шить, и ставить заплатки… Но разве сумеет она удержать свой острый язычок, ведь ей что в одно ухо попадет, из другого тут же и вылетает. Ты переживаешь за нее. С ее набожной душой — как дышать при дворе, как общаться со всей этой толпой, лишенной устоев и морали? Уже за вчерашний день ты насмотрелась, как смеются над ней некоторые члены монаршей семьи. Но ничего! Не будет же дверь до бесконечности на той же петле вращаться? Скоро всем придется уважать тебя и твою маму. Дай только родиться наследнику трона, тогда никто больше не сможет игнорировать тебя и ее…

Вернувшись в столицу после медового месяца, проведенного на берегу Каспия, ты сразу почувствовала, что окружающие смотрят на тебя как-то по-другому. Каждый встречный оглядывал тебя с головы до ног, ища следы беременности, — даже дворцовые сторожа. Однако никаких таких следов не было, а потому любой день тянулся для тебя как месяц. Однажды, не в силах выдержать напряжения, ты бросилась в объятия матери и разрыдалась:

— Как это может быть — неужели мои анализы не показали ясно, что у меня нет никаких противопоказаний?!

Мать пыталась утешить тебя, но тщетно: страх перед бесплодием или рождением девочки не отступал. Подозрительность впилась в твою душу, и тебе стало казаться, что замок твоих грез разваливается на глазах.

«Может, верны те слухи, что ходят в народе, — будто сам шах бесплоден? Неужто Сорайя, как и я, пала жертвой эгоизма шахской семьи? Откуда мы знаем? Может, она ни в чем не виновата, а вся проблема — в бесплодии Его Величества?»

Дело близилось к тупику, но однажды тебя вдруг затошнило — да так, что все эти домыслы развеялись без следа. И скоро ты уже стала ангелом-спасителем шахской семьи: той женщиной, которая родит толстенького и здорового наследника и освятит будущее династии. Ангелом, которого тем больше уважали, чем сильнее вздувался его живот…

Когда приятная боль пронзила твое чрево, сам падишах усадил тебя в машину и отвез в больницу на юге города — в ту, что была построена для неимущих рожениц, но для тебя там оборудовали специальную палату со всеми удобствами.

И тут началась настоящая боль — ураган боли! Пятое измерение; мир обморока; плач синеватого окровавленного младенца, возвращение на землю, тени и призраки; открыть глаза и увидеть довольную улыбку мужа, и почувствовать поцелуй его горячих губ у себя на лбу, и выйти победительницей в самом трудном из испытаний…

— Поздравляю… Ты родила толстенького, здорового мальчика…

Ты слышала, как с улицы доносятся крики народной радости и звуки танца. Цветы прибывают в больницу не букетами — охапками. Словно, родив сына, ты гарантировала не только продолжение шахской династии, но и лучшее будущее всего народа. Ты гордишься, что стала причиной народного ликования. Обосновавшиеся в больнице иностранные корреспонденты рассылают новость по всему миру, и отовсюду на вас сыплются поздравления.

Мать твоего мужа, видимо, считает, что твои обязанности закончились с рождением сына, на которого ты больше не имеешь прав, а воспитывать его она будет по-своему. С молитвами против сглаза и порчи, с амулетами от простуды, с благословленным кишмишем и с заговоренным набатовым сахаром. А отнюдь не только в соответствии с правилами обычной гигиены.