Последний поклон президента

Гусев рассчитывал на резонанс в мире. Пусть его судят, пусть посадят в тюрьму! Не это важно, Манделу тоже сажали, а кто он сейчас! Гражданин мира и Нобелевский лауреат! Это будет толчок, толчок к независимости Сибири! Суровый и прекрасный край заслуживает более счастливой доли. Ни царь, ни коммунисты не поняли, что Сибирь - это особая страна, ничем не хуже Канады и США, а может и лучше! И царь, и Сталин, а за ними Хрущев, Брежнев и прочие, относились к Сибири незаслуженно пренебрежительно. А зря! Без Сибири нет богатства России, пусть Москва поймет, что нельзя так обходиться с народом этого могучего края.

Для надежности, чтобы его заявление было услышанным, Гусев пригласил к себе три съемочных группы из CNN, BBC, и ZDF. Иностранные журналисты при любом раскладе передали бы в эфир это скандальное заявление. Но вертолет был уже на поле, а телевизионщиков из США, Англии и Германии все не было. Их российские коллеги ждали в зале ожидания. Полет задерживался уже на час. Гусев с тревогой взглянул на часы и посмотрел на помощника. Тот развел руками.

Гусев волновался. Журналисты были его гарантией безопасности. Из помещения вокзала выбежал еще один помощник и бегом направился к губернатору. Губернатор не стал ждать и сделал несколько шагов в его сторону.

– Ну? Что там у тебя?!

– Плохо дело, Алексей Петрович! Из Москвы только что позвонили, говорят, что все съемочные зарубежные группы не получили аккредитацию в Белоярск, поэтому сюда их не пустят, какие-то заминки с оформлением документов! Они смогут приехать в лучшем случае через два дня!
– прокричал помощник ему на ухо.

– Черт! Это подстава! Черт, мы не можем откладывать! А у наших телевизионщиков есть выходы на зарубежные каналы! Ну, чтобы пленку, если что, переслать?

– По-моему, есть!

– Ладно, летим! Собирай народ! Пусть садятся в вертолет!
– скомандовал губернатор.

Помощник кивнул и рванул обратно - к зданию аэровокзала.

Через минуту на поле появилась толпа. Несколько операторов с камерами и штативами, длинноногие корреспондентки и представители администрации. Среди них Вера Корза, волевая женщина и правая рука губернатора. Без нее он не принимал ни одного важного решения. Авторитет ее в области был огромен. Вера всегда говорила губернатору правду, за это он ее ценил и всегда прислушивался к ее советам.

Народ, вываливший на летное поле, разделился на две кучки. В первой - пресса, во второй - свита чиновников. Гусев поздоровался со всеми кивком и указал рукой на вертолет. Гул винтов глушил все другие звуки,, делая бессмысленными какие-либо речи. Гусев наблюдал за тем, как люди грузятся в винтокрылую машину. Одна из корреспонденток приветливо улыбалась. Губернатор всматривался в ее молодое лицо. Девушка кивнула на микрофон в ее руке. Но Гусев отмахнулся:

– После, после комментарии, оставьте пленку на прилет, потом интереснее будет!!
– попытался он перекричать грохот мотора..

Но та его не услышала, хотя и поняла по губам смысл сказанного. Она кивнула головой и исчезла внутри вертолета.

Гусев зашел в вертолет последним. Командир корабля, стоя у входа, протянул ему руку. Губернатор пожал его ладонь, затем похлопал по плечу летчика.

– Можешь взлетать! Как погода в Саянах?
– спросил он.

– Нормально! Только что сводку передали: видимость пятнадцать, ветер пять-шесть метров, лететь будет приятно!
– отрапортовал летчик.

– Ну и отлично! Давай, взлетаем!

– Есть!
– Пилот повернулся и исчез в кабине. Радист закрыл дверь люка. Стало значительно тише. Шум винтов хлопками прорывался в салон, но такого грохота уже не было. Губернатор оглядел салон. Мягкие кресла стояли рядами. Операторы разместились в конце, в средине сидели корреспонденты и оживленно болтали. Чиновники устроились в ближних креслах. Вера Корза сидела на переднем ряду. Она жестом пригласила Гусева сесть рядом. Тот улыбнулся.

– Вера Ивановна, сколько вообще человек?

– Двенадцать! Иностранных телевизионщиков нет, а так все!

– Хорошо, обойдемся малыми силами!
– Гусев снял шапку и, сев в кресло рядом с Корзой, застегнул взлетный ремень.

– Вера Ивановна, ну что, лететь примерно час, давайте еще раз все обсудим?

– Да! Конечно, Алексей Петрович, конечно.

Вертолет задрожал. Скорость вращения лопастей увеличилась. Маленькие черные фигурки техников отбежали от машины. Незаметно многотонная махина поднялась над бетоном летного поля и покачавшись, поплыла вперед. Гусев взглянул в иллюминатор и улыбнулся. Взлетные огни посадочной полосы становились все меньше и меньше.

– Приятное все-таки чувство - полет!
– сказал он загадочно.

– Это вам приятно, Алексей Петрович, а мне... я лучше бы на поезде поехала или на автомобиле! Боюсь я высоты и полетов!
– Корза постаралась улыбнуться, но это не получилось.

Вместо улыбки на лице появилась гримаса растерянности. Гусев погладил ее по руке и сказал:

– Бояться не надо! Если мы разобьемся, то это будет быстро! Чик - и мы на небесах!

– Типун вам на язык, Алексей Петрович!

– А я не боюсь! После вчерашнего общения с президентом... я вообще ничего не боюсь! Мне теперь все по х....
– Корза сделала вид, что не расслышала последних слов....

Глава десятая

Андрей проснулся от звонкого смеха и холода. Смеялись где-то на улице. В салоне было зябко. Автоматический подогрев двигателя не сработал, и все тепло выветрилось, несмотря на герметичный салон "Крузера". Катя мирно сопела в углу на сиденье. Смирнов лениво потянулся и нашарил рукой куртку. Она валялась, скомканная, на полу под сиденьем. Андрей не хотел будить Катю, но все-таки пересилил себя и дотронулся до ее плеча. Девушка открыла глаза и, улыбнувшись, тихо спросила:

– Сколько времени?

– Девять. Мы с тобой здорово задрыхли!

Катя зевнула, блеснув ровными белыми зубами, и промурлыкала:

– Я бы еще часок-другой на массу надавила, иди сюда, котик...

Но Андрей не поддался на ее ласку. Он, встряхнув плечами, перебрался на переднее сиденье и завел двигатель. На лобовом стекле лежал снег. Андрей, посмотрев на белую порошу, включил дворники. Те, словно проснувшись, зашуршали, попискивая резиной при соприкосновении со стеклом.

– Во! Намело снежку! Теперь искать Петю будет труднее, да и следов, наверное, нет.