Последний полет Гагарина
Шрифт:
Расклад мне объяснил тот же Келдыш. «Наши» скучковались вокруг Косыгина, «молодые» — около Дмитрия Полянского, пятьдесят лет, не юноша, даже на год старше Шелепина, тоже из правительства, его сторонники делают ставку на ускорение рыночных реформ. Своего рода Дэн Сяопин, но бегущий впереди паровоза и во многом не учитывающий советских реалий, в отличие от восточного мудреца.
Заходя в памятный зал на третьем этаже, вдруг вспомнил Хрущёва, косолапящего мне навстречу с распахнутыми объятиями в моё первое посещение Президиума, даже глазами обежал помещение — не блеснёт ли лысина.
Расселись, я максимально отдалился от председательствующего и постарался опустить плечи, стать ещё ниже ростом словно ученик, не выучивший урок и боящийся,
Ребята, заканчивайте скорее. У нас приближается запуск второй очереди орбитальной станции, огромный тридцатипятитонный цилиндр пристыкуется к первому блоку. Два спутника связи уже ретранслируют телевидение за Урал, на нас висит обязательство успеть до седьмого ноября вывести к ним в компанию вторую пару, чтоб народ имел счастье смотреть демонстрацию и парад на Красной площади, в том числе главные зрители — иностранные заказчики, кому мы хотим продать спутники и пусковые услуги. Как только прогресс дойдёт до компактных приёмников спутниковых сигналов, начну проталкивать идею ГЛОНАСС. Что теперь? Я и так был вырван из работы на неделю по настоянию Громыко ради товарищей по Варшавскому договору, коль вернулся раньше времени — надо сгонять в Звёздный, в Королёв, в Реутово, а не просиживать штаны в Кремле и слушать их взаимные претензии.
Через три часа больше хотелось в туалет, а не вникать в их перепалки. Наверно, в Екатерининском зале собрались приехавшие на Пленум, а тут затягивается пауза из-за Политбюро, конклав никак не выработает концепцию. Косыгин и Полянский точно не сработаются вместе, вылив друг на друга вагон компры, у премьера её накопилось больше — Семичастный обеспечил.
Сложно сказать, кто кого перекричал. Решительного перевеса не получила ни одна сторона.
— Есть нетривиальное предложение! — вдруг прозвучал спокойный голос.
— Скажите хоть вы что-то полезное, Мстислав Всеволодович, — устало откликнулся Косыгин.
— Охотно, Алексей Николаевич! Товарищи! — хоть спорили сидя, Келдыш поднялся, поправив пиджак, и выдержал паузу секунды три. — Мы пришли к единогласному мнению, что у нас нет абсолютного лидера, и неизбежно коллегиальное обсуждение вопросов, даже тех, что решались товарищем Шелепиным единолично. В этой ситуации наиболее рациональным считаю предложить Центральному Комитету кандидата, не примыкающего явно ни к одной из сторон, популярного среди населения, но не имеющего горизонтальных связей в ЦК и в Совете Министров. Склонного к взвешенным решениям с учётом всех высказанных мнений. Юрий Алексеевич!
Если бы в этот момент какой-то прибор поймал пробежавшие в моей голове мысли и транслировал их на весь президиум, цензурными были бы только предлоги «в» и «на».
Как минимум, пришлось подняться. Из вежливости.
— Конечно, я благодарю товарищей за оказанное мне высокое доверие…
— Вот и прекрасно, — перебил Косыгин. — Вариант неожиданный, но правильный. Кто за то, чтобы на внеочередном Пленуме ЦК рекомендовать Гагарина Юрия Алексеевича к избранию Генеральным секретарём ЦК КПСС? Против? Воздержался? Решение принято. Товарищи, после перерыва собираемся в Екатерининском зале.
«Отлетался, макака драная», — прошелестел где-то на периферии сознания голос моего инструктора по лётной подготовке.
Точно, теперь не до полётов. Не до космоса и авиации. Зато как Алла обрадуется! Официальный визит в Париж и в Лондон никуда от нас не убежит. Избаловал её, куда уж теперь.
Безусловно, не поздно отыграть назад, заявив самоотвод. По уровню сумасбродства согласие быть генсеком граничит с прыжком в космическую пустоту, отсоединив шланги, кабели и страховочный трос от скафандра.
А вот шиш вам! Никаких самоотводов. Думаете, нашли пешку, безвольного исполнителя указаний двух фракций? Не понимаете, что пешка, прошагавшая до ферзя, поставившего на Луне шах и мат американцам, кое-чего
успеет добиться. И уж точно не будет слепо исполнять команды ответственных товарищей, не желающих самим нести за них ответственность.Отпусти тормоза, и земля на мгновенье замрёт… Отпустил.
Весной тысяча девятьсот семьдесят первого года «Аполло-12» совершил первую в истории США высадку человека на Луну, позже, чем обещал подстреленный президент. А куда им спешить? Только чтобы оправдать угробленные десятки миллиардов. Не все они израсходованы зря, за двигатель F-1, ставший прототипом советского РД-700 и основой для создания «Энергии», ракетчики СССР искренне благодарны американским коллегам.
Отечественная лунная программа к тому времени осуществлялась весьма ограниченно, без посадок человека на поверхность. Злые языки клеветали, что новый и непростительного молодой Генеральный секретарь ЦК КПСС умышленно тормозит освоение естественного спутника, желая оставаться уникальным космонавтом, а не считает каждую копейку, как он утверждает.
Зато заготовленные в шестьдесят шестом два посадочных аппарата ЛК конструкции Королёва и Мишина отработали в наилучшем виде. Они подверглись модернизации и взлетали с поверхности спутника вместе опорами, количество топлива и окислителя для горизонтального полёта при посадке значительно выросло. Вместо обитаемого объёма станции несли буровую установку, существенно усовершенствованную по сравнению с использованной в полёте «Восхода-3».
За месяц до миссии «Аполло-12» орбитальный пилотируемый корабль «Союз», выведенный в космос ракетой «Энергия-5», привёз к Луне оба спускаемых аппарата. Каждый произвёл по двенадцать рейдов к поверхности, поднимался обратно, космонавты его перезаправляли и снимали контейнер с керном, снова отправляя вниз. Советские учёные получили образцы грунта из двадцати четырёх точек! В том числе три с южного полюса, по личному настоянию Генерального секретаря. Наконец, когда расчётный ресурс ЛК выработался, один из них сел с сейсмографом, второй врезался в поверхность на противоположной стороне, разогнавшись до максимально возможной скорости. Колебания от удара распространились на всю глубину Луны и были зарегистрированы на второй станции, что дало учёным информацию о внутреннем строении небесного тела.
На фоне этого американская высадка на Луну была встречена реакцией: ну, слетали… и что?
Советские космонавты гораздо больше работали на орбите Земли, масса орбитальной станции «Москва» с пристыкованными блоками превысила две сотни тонн, там побывали десятки человек, основные экипажи проработали более года каждый.
Автоматические станции ушли к Марсу и Венере.
В эти годы в Королёве была спроектирована многоразовая версия «Энергии», не все её части приземлялись в достаточной степени сохранности для перезапуска, но процесс пошёл, в том числе в сторону снижения себестоимости подъёма полезного груза на орбиту. Благодаря ему иностранные клиенты получили предложения по созданию и запуску спутников для обеспечения связи, фотосъёмки планеты, метеорологии и других нужд. NASA, крупнейшая в мире организация по распилу бюджетных средств на космос, такие цены и условия обеспечить не могла. Американские компании преодолели запрет правительства США на прямое сотрудничество с русскими, заключая договоры и переводя доллары через компании-прокладки.
Наконец, на околоземной орбите появился первый космический буксир с ЯРД, в перспективе предназначенный для полёта на Марс в две стороны, пока, конечно, в беспилотном режиме.
В марте семьдесят шестого Юрий Гагарин сложил полномочия генсека, хоть мог править ещё десятилетиями как Мао Цзедун. Очень огорчил свою жену Аллу Маратовну, привыкшую считать себя первой леди СССР. Но увверял, что так надо было. Чувствовал, что к концу второй пятилетки в нём раздулась вера в собственную непогрешимость, стал меньше прислушиваться к советам более компетентных в узких вопросах специалистов.