Последний Шаман 3

— Твоими стараниями… — бурчит он раздражённо, на что получает от Елизаветы пощёчину белым астральным жгутом. — Эй! За что?

— Благодарным надо быть, — почти поёт она, сидя в кресле напротив, не отвлекаясь от тетешканья маленькой китайской девочкой. — Верно ведь, Милана? Если дядя Яков не будет благодарным, то тётя Лиза его обратно в лазарет отправит. Верно ведь, моя хорошая? Скажи Лиии-за.

Но девочка только смеётся и с интересом посматривает на белоснежные нити Елизаветы, время от времени пытаясь их поймать.

— Я благодарен… — вновь ворчит Яков, возвращаясь к своему делу, а именно, к пролистыванию страниц на галопланшете. Мне он подвигает точно такой же, со словами. — Вот краткая сводка нашей авантюры. Вроде не так дерь*ово, как могло бы быть.

И видимо в последних словах и крылась та самая благодарность, которую в принципе можно дождаться от Якова. Листая краткое резюме, написанное им же, я прихожу к такому же заключению, что и он. Да, люди погибли. Да почти все летательные средства пришли в негодность и будет чудом, если какие-то из них получится починить. К сожалению, погонщики Одержимых оказались очень искусны и в первую очередь нацелили рой на высоко-энергетические объекты. То есть на кристаллы и энергобаки машин, на их выхлопные системы и… на людей, конечно же. И если бы не трюк с Ежовой Баржей, то потерь и правда оказалось бы больше.

В приложенном видео с камер поместья я со всех ракурсов полюбовался, как в бешеном вращении крутится усеянный шипами корабль. Подлетающие к нему твари расшибаются раньше, чем успевают добраться до двигателей, а центробежная сила сбрасывает их кислоту обратно. В таком вращении пилот ещё успевал перемещать баржу и за это мастерство мне хочется поблагодарить его лично. Вот только, собравшись отправить ему благодарность электронным письмом, я вижу в сводке, что он тоже погиб.

Жаль. Хороший был мужик.

Впрочем, как и те, кто вёл ультра-кары. Часть ковбоев Хенвлоу и пара инженеров Аркадия тоже погибли, хоть и в большинстве своём успели довезти людей до поместья. Отчаянные молодцы, да будут легки их перерождения.

— Ну, живы и ладно, — говорит Яков, когда я возвращаю ему планшет. — Предлагаю привести наших пленников и хорошенько их допросить. Здорово, что вы наткнулись на эту бестию, чтоб её. Я из неё всё вытрясу, так что твои силы мне пона…

— Нет. — отвечаю спокойно, поглаживая головы мирно спящих воронов.

— В смысле нет? — опешил Яков, выключая галопроекцию и удивлённо на меня уставясь.

Даже Елизавета смотрит на меня с приподнятой бровью, на секунду отвлекаясь от сюсюканья с малышкой.

— Никаких допросов сегодня, Яков. И никаких дел из списка тех, которые можно отложить на завтра. Сегодня траур. Сегодня люди погибли. В том числе из-за моего недосмотра. Поэтому мне надо побыть одному и всё хорошенько обдумать. Не убегут наши пленники, — пальцами второй руки я перебираю матерчатую ткань куколки вуду, ощущая, как утекает в неё поток энергии. И точно таким же медленным и неумолимым потоком, из глубины души поднимаются отложенные мной на потом чувства. — И вообще, ты сам сколько часов без нормального сна, Яков? Вот-вот. Выспаться надо, пока есть возможность.

— Да о чём ты вообще?! — Кравец вспылил, словно факел, вставая так резко, что малышка на руках Елизаветы испуганно притихает. Сама Лизка с неодобрением смотрит на Якова, но тот её взгляда не замечает, продолжая распаляться. — Ну умерли, и что?! Если ничего не предпринимать и наперёд не думать, то не сегодня, так завтра сдохнут и те, кто выжил! Сон для слабаков, действовать надо!

— Яков… — угрожающе начинает Елизавета, прижимая к себе китайскую девочку.

И чтобы не раздувать конфликт, я поднимаю руки.

— Спокойно. Ты хотел допросить пленницу, Яков? Хорошо. Эурлиэль из дома Нот будет отвечать на все вопросы Якова и делать всё, что он скажет, — проговариваю я над куколкой и нити энергий, сорвавшиеся с моих губ, входят в её основу. — Вот. Можешь сходить и всё выяснить. Она всё тебе скажет.

И прежде чем Яков вновь начинает говорить, я перевожу своё внимание на Белого и Чёрного ворона. Ведь в том, как они лежат на столе, определённо угадывается некоторый смысл.

— Ну и схожу! — бычится Кравец, тяжело дыша под тугими бинтами. Всё таки, как бы сильно он не бодрится, его реальное физическое состояние бросается в глаза. — Но я не терплю, когда мои союзники отлынивают от дел и препятствуют реализации планов.

— Потерпишь, — бросаю ему едко, осторожно передвигая обоих пернатых к центру стола. — Тем более, у нас нет ни чётких дел, ни нормального плана. Выжить, не план. Это необходимость. И как я уже сказал, сегодня я буду думать. А это уж точно нельзя назвать отлыниванием.

Выдвинув ящики стола, я начинаю рыться в их содержимом, постепенно извлекая то один, то другой предмет. Руки сами двигаются, выкладывая на столе до боли знакомую картину и всё происходящее в комнате уходит на второй план. Я даже не особо обращаю внимание, как сквозь бинты взбешённого Якова начинает проступать чёрный туман и как китайская девочка прячет лицо в одежде Елизаветы, тихонько всхлипывая

— Да кааак тыыы?!

— Яков, — в этот раз Елизавета не шутит и астральная нить рывком обвивается вокруг шеи Кравец.

Минуту он сопротивляется, скрипя зубами, но по итогу сдаётся. С глухим рычанием он разворачивается и уходит прочь из кабинета, а его полные усталости и горечи слова постепенно затихают в коридоре.

— Чтоб вас всех… всё как всегда самому тянуть… подохнуть же можем… Ан нет, сидит, бл*ть, играется…

И в чём-то Яков определённо прав. Используя воронов и канцелярские принадлежности, я рисую на столе то, что назойливым зудом не даёт мне покоя ещё с самой аудиенции с Даркорбом.

— Семён, — голос Елизаветы привлёкает моё внимание и я жестом показываю, что её слушаю. — Скажи, с тобой всё в порядке? Ты точно знаешь, что делать?

— Более чем, Лизка. Доверься мне.

— Хорошо. Я верю тебе, — отвечает моя подруга детства, вставая из кресла и унося всё ещё напуганную и прячущуюся малышку. — Тогда мы последуем твоему совету и пойдём спать. День и правда был чертовски тяжёлым.

Я киваю ей, не поднимая глаз. Уж что-что, а по ним она запросто сможет раскусить мою ложь.

Ведь я не знаю, что делать.

А если быть ещё более честным, то пока не знаю, но на данный момент я всё ближе и ближе к разгадке. Подручных фигурок достаточно. Стол широк. Да и порыв мой, вызванный то ли частыми регрессиями, то ли ещё чем-то, оказывается более чем плодотворным. Раскладывая коллекционные монетки в ряд и подробнейшим образом вспоминая слова старушки Гил, я наконец-то начинаю вспоминать… Я наконец-то начинаю видеть ту игру, которая плетётся вокруг.

Игра-игра. Большая Игра. Игра в Жизнь. Ставки сделаны, игроки на местах и все нюансы настолько очевидны, что надо было быть слепым, чтобы не их не замечать.