Последний Шаман 3

— А у Яры рога! У моей прекрасной девочки выросли рога! Проклятье… Проклятье! Я же хотела им нормальной и достойной жизни, а не это вот всё! — всё не может уняться Елизавета, пряча своё лицо в дрожащие ладони. — А всё ты… всё ты виноват…

— Да послушай же ты меня, Лизка! — взываю я, делая шаг назад, ибо её нити опять начинают угрожающе расплетаться.

И снова на выручку приходит на удивление спокойный Яков. Он ставит стул в проёме между койками, садится в него и указывает Елизавете на точно такой же, стоящий у окна.

— Сядь. Послушаем, что Семён расскажет.

И, о чудо, Елизавета медленно садится, упирает локти в колени, сцепляет пальцы и смотрит исподлобья тяжёлым и немигающим взглядом. Меня аж оторопь от него берёт, но делать нечего. Потирая всё ещё саднящую шею, я начинаю рассказ.

— В общем. Девушкам не спалось и идея раскрыть их силы пришла к ним под утро. Ну, как пришла… это я мимо проходил и услышал их разговор, а они услышали меня вот и… — Елизавета начала угрожающе распрямляться, но поднятая рука Якова придержала её порыв. — В общем, они меня убедили, да я и сам был не против. В наших реалиях необходимо выжить и за любой шанс, способствующий выживанию, стоит цепляться. Поэтому я и освободил их от оков также, как и освобождал Светлозёрских.

— Но Светлозёрские, в отличие от моих дочек, не превратились в… в… в тех, в кого превратились! — яростно восклицает Елизавета, с хрустом сжимая пальцы. — Или людей ждёт то же самое?!

— Нет, их то же самое не ждёт, — уверяю её и получаю в ответ громкое.

— Тогда почему мои дочери стали такими?!

— Отличный вопрос! — смыкаю со звонким хлопком ладони и продолжаю. — Я тоже им задался, когда освобождённые девушки жутко захотели есть и после обильного завтрака улеглись спать и начали покрываться…

Я щёлкаю пальцами, в попытке вспомнить и меня выручает выглянувший из-за дверного проёма Вит.

— Покрываться мембранными псевдококонами, господин Семён.

— Вот. Мембранными псевдококонами. Спасибо, Вит, — голова парнишки вновь скрывается и будь я на его месте, то поступил бы также. Всё потому что напряжение в комнате таково, что можно ультрагаджеты напрямую запитывать. — Собственно, как-только это начало происходить, я вызвал Вита и мы перенесли всех девушек в лазарет. Провели диагностику, взяли пробы и убедились, что с ними всё в совершенном порядке. Да, их тела перестраиваются, но жизненные показатели даже лучше, чем у обычных людей.

— Ты всё ещё не ответил на вопрос, почему они такие, — угрожающе произнесла Елизавета.

И вот ей богу, на этот вопрос отвечать мне категорически не хотелось, но видимо придётся.

— Я не знаю почему они такие, — отвечаю честно и в глазах Елизаветы возникает страх. И вот он без ножа моё сердце режет… Уж лучше бы она гневалась. — Мне самому было страшно, Лизка. Я был уверен, что с ними будет точно также, как с Майклом, но оказалось, что нет. И я даже не знаю, в чём моя ошибка. Я ведь действовал осторожно, не влезал в структуру, просто развязал оставленные узелки и дальше они сами распустились. Да чёрт возьми! Мне даже сжигать нити не пришлось! Они сами растворились.

— Погоди-ка… — внезапно влезает в разговор Яков, поднимая руку. — Ты говоришь, что просто развязал завязанные нити?

— Да, мне это тоже показалось странным, — поворачиваюсь к нему, параллельно убирая голову от висящего в воздухе астрального жгута Елизаветы. — У всех других людей блокирующие нити и структуры вживлены в тело, но вот у них они выглядели как очень плотный корсет. Потянул за узелок и всё разрушилось, как карточный домик.

— Как будто так специально и сдееелали… — тянет задумчиво Яков, приходя к тому же выводу, что и я.

— Именно так. Это крайне подозрительно и я думаю, что процессы были заложены ещё когда…

— Лиза. А у той подпольной лаборатории, откуда ты девчонок взяла, имелось название? — не дослушав, перебивает меня Яков.

— Нет. Не имелось, — отвечает Елизавета, скрещивая руки на груди. — Она шла под кодовым номером DL-11452.

— Ясно. А имена владельцев и персонала ты можешь перечислить?

На его просьбу Елизавета хмурится и, после короткой паузы, выдаёт.

— Да смогу.

— Будь добра. Прям по порядку. И не пропускай никого.

— Хорошо. Эрик Воджински, Маркус Иворк, Лидия Успенская, Гилл Статенберг, Артур Смолов…

Имена и фамилии звучат и звучат и у меня появляется время морально придти в себя и немного собраться с мыслями. Уж не знаю, что Яков ищет, но занятая делом Лизка всяко лучше той версии себя, которая пытается меня убить.

Оперевшись на спинку одной из коек, я невольно вспоминаю события сегодняшнего утра и они ярко встают у меня перед глазами. Вот чёрт меня дёрнул подняться пораньше и пойти на прогулку по коридорам. Спал бы себе и спал, обняв одной рукой Лауру, а второй Лилию. Так нет же! Пожрать захотелось… А когда за дверью голоса девушек услышал, то и вовсе не пойми почему замер.

Хотя девушки тоже хороши. Вот надо им было именно этой ночью устроить что-то вроде девичника, в процессе которого они разговорами и капелькой алкоголя снимали стресс прошедших дней. Нет, я всё понимаю, но меня то зачем в это было втягивать? Я же, когда сонный, добрый и отзывчивый. Вот и ответил на просьбу одной, освободил её, а потом и вторая, и третья, и четвёртая захотела. Ну а когда они начали жрать как не в себя, а после солдатиками на пол ложиться, вот тогда у меня волосы дыбом и встали. Благо утро всё же оказалось ранним и удалось без лишних глаз, ушей и суматохи их до Вита дотащить.

И вот с одной стороны за девушек страшно, до ужаса. Ведь чем я, чёрт возьми думал, когда соглашался?! А с другой стороны, в глубине сердца удивительное спокойствие и чуйка подсказывает, что всё идёт как надо. Да, изменениям быть, но когда вокруг опасные для жизни условия, отсутствие изменений означает смерть.

— Оп. А ну-ка повтори это имя, — просит молчавший доселе Яков.

— Эдвард Мейзер, — повторяет Елизавета и после добавляет. — Фигурировал, как второй младший помощник главного управляющего по лаборатории, Густава Филлиона.

— Нет, Лиза. Густав Филлион, это херня полнейшая, а не управляющий. Фикция, для отвода глаз, — улыбается Яков, потирая подбородок. — А вот фамилия Мейзер мне знакома. Вспомни-ка, у него не было в родственниках некоего Марата Мейзера?

— Вроде был. Его старший брат, который на суде защищал…

— Отлично! — восклицает Яков, включая наручный гаджет и что-то рисуя. — Такой высокий, лицо худое, глаза серые и тянет гласные странно, верно? Наверняка верно. Такие люди меняют многое, но только не привычки. Тьхе, даже имени не поменял, убл*док! Вот только эта гн*да Эдварду Мейзеру является не братом, а, скорее всего родственником посерьёзнее. Дядей, дедом или может даже отцом. Вот, посмотри, у них такой был герб? Он фигурировал в деле?