Последний ветер

Начиналась зима. Суровая и темная. Снег ещё не шел, но в воздухе был слышен его свежий запах. Облака с каждым днем опускались всё ниже, и цвет их становился все темнее.

Кхаа пытался согреться в своей хижине и вспоминал, как он встретил последнего бизона в этом краю.

Его племя верило, что Бизоны после смерти попадают в другой мир, где всегда солнечно, вволю травы и много чистых озер. Но если Бизон умирает не своей смертью, то он сможет и не найти дорогу к миру мёртвых. Поэтому охотники собирались в круг и пели песни бизоньим богам, чтобы те пустили его в своё царство. Охотники на бизонов никогда не убивали молодых и взрослых особей, а так же самок. Даже старая бизониха могла родить теленка. Убивали обычно старых особей. Бизоны никогда не боялись человека в этих краях, поэтому охотники подходили к бизону и гладили его, разговаривали с ним. Когда все было готово и молитвы прочтены, бизону давали выпить кадку воды, настоянную на определённых травах. После выпитого бизон начинал активно опорожнять свой кишечник. Затем ему давали вторую кадку, и когда из него выходила только вода, один из охотников длинной заостренной полой костью пробивал кожу меж ребер и доставал до сердца. Бизон, не успев ничего почувствовать, закрывал глаза и падал на бок. Кровь, которая из него выходила, начинали собирать в бурдюки. Когда бурдюки были полны, бизона начинали свежевать. Племя Кхаа всегда с умом распоряжалась добычей. Все что можно было употреблять в пищу – съедали. Особо ценился мясистый язык и богатый жиром горб.

Этот бизон был крупнее всех виденных им ранее. Почти в полтора раза крупнее обычного здорового самца, да и рога его были куда больше. Кхаа подумал, что в один такой огромный рог должно вмещаться два бурдюка воды. Но, самым необычным было то, что он был белого цвета. Кхаа еще ни разу в жизни такого не видел. Сначала он даже было решил, что это всего лишь снег так плотно налип на бизонью шкуру. Но, подойдя поближе, он с удивлением отметил, что шерсть действительно белоснежная. Бизон посмотрел на Кхаа своими большими мутными глазами, и Кхаа понял, что тот очень стар. Возможно, он пережил уже более сотни зим. Возможно, он уже жил здесь, когда на юге еще не появилось первое племя. За долгую и холодную зиму он тощал, подъедая скудные остатки растительности. Пил воду из чистых источников, разбивая толстый лед массивным копытом. А за короткое лето вновь набирал массу, и сбрасывал старую грязную шерсть. И никого не боялся. Вряд ли в этих краях нашлось бы существо, осмелившееся напасть на столь великого зверя. В какой-то момент Кхаа решил, что перед ним сейчас стоит великий Бизоний Бог, который много лет назад породил все живое. И теперь его жизненные силы иссякли, и он медленно умирал среди этой бескрайней ледяной пустоши.

Бизон нашел немного тусклой зеленой поросли и принялся ее жевать. Кхаа свесил с плеча большие бурдюки и сел на них. Он наблюдал за зверем и тщательно обдумывал, что ему сейчас делать. Упускать такого зверя не хотелось, но и один он с ним не справился бы. В конечном счете, Кхаа решил, что раз уж Течение было благосклонно к нему настолько, чтобы он встретил этого бизона, то они обязательно столкнуться друг с другом снова. Течение сделает виток, и вот тогда Кхаа будет готов. И если Древние услышат их песни, то Кхаа убьет этого зверя.

Этим вечером Кхаа что-то предчувствовал. Маат, разделавшись с рыбиной, завернула ее в лед и солому. Кхаа обулся и вышел на улицу. Небольшой поселок уже готовился отойти ко сну. Лишь изредка между хижин сновали женщины с ведрами или дровами в руках. Небо постепенно затягивало тучами, и блеклый лунный диск медленно растворялся на небе. Звезд не было видно и вовсе. Кхаа плотнее закутался в шкуру и подумал о том, что, возможно, сегодня пойдет снег. Когда свинцовые облака окончательно съедят луну, на землю очень тихо начнут падать первые снежинки, постепенно набирая силу, и к утру полностью покроют белым все плато.

Сначала он и вовсе подумал, что ему это мерещится. Но, покуда темный силуэт приближался, Кхаа все больше убеждался, что это не дикий зверь и не призрак, а человек. Очень большой человек. Когда он подошел меньше, чем на пару шагов, Кхаа немного опешил и сделал шаг назад. Незнакомец был почти на две головы выше его, и невероятно мускулист. Кожа его была настолько бледной, что казалось почти белоснежной. Волосы были белыми, или правильнее сказать бесцветными. Они были собраны в толстый хвост, ниспадавший почти до лопаток. Незнакомец был одет в длинную белую одежду. Кхаа удивило то, что одежда была очень тонкой и совершенно без меха. А еще он был бос и, судя по всему, не испытывал совершенно никаких неудобств по этому поводу. Кисти рук его были спрятаны в рукава, как в муфту. Незнакомец остановился, вытащил руки, и поднял ладони вверх, демонстрируя, что он безоружен и пришел с добрыми намерениями. Кхаа заметил, что пальцы человека были худыми и длинными, а на одном из них было кольцо. Понять, из какого материала оно сделано, Кхаа не смог. Он просто удивился такой тонкой работе. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, и Кхаа заговорил первым.

– Кто ты?
– спросил он.

– Меня зовут Тотль.
– сказал человек низким, но достаточно приятным голосом.

– Зачем ты пришел?

– Думаю, этот вопрос мы еще обсудим. Лучше спроси себя, зачем ТЫ сюда пришел?

– Если ты собрался угрожать нам, то, уверяю тебя, мужчин, способных дать тебе отпор здесь достаточно.
– Сказал Кхаа.

– Совсем наоборот. Я пришел помочь вам.

– Нам не нужна твоя помощь! Убирайся!

– Ошибаешься, мой дорогой Кхаа. Совсем скоро начнутся большие перемены, и вы должны быть готовы к ним.
– Сказал Тотль с улыбкой.

Кхаа и Тотль сидели в душной хижине. Маат отправилась к своей матери. Когда она увидела своего мужа в компании белого незнакомца, она схватилась за нож и замахнулась на чужака. Кхаа осадил ее, и сказал, чтобы та оставила их наедине. Сначала она долго сопротивлялась, но Кхаа убедил ее, что все будет в порядке. Но сначала он убедил в этом самого себя. Он смотрел на этого необычного человека (человека ли?) и чувствовал в нем что-то такое родственное. Человек, решивший жить здесь, в суровой зимней природе явно знал, на что идет.

Тотль сидел на шкуре, сложив ноги крест-накрест. Создавалось впечатление, что этот человек вообще не мерзнет. Кхаа сомневался, что он мог так просто приспособится к здешнему климату. Проживи он здесь даже сто лет, все равно он должен ощущать холод. Словно прочтя его мысли, Тотль заговорил:

– Да, я чувствую холод. И, кстати жару тоже чувствую. Просто я могу контролировать температуру своего тела.

– Разве так можно? – Удивленно спросил Кхаа.

– Как видишь, можно. – Тотль развел руками.

– А откуда ты знаешь, как меня зовут? Кто-то сказал тебе?

– Нет.
– Сказал Тотль - Я прочел это.

– Что ты сделал?

– Прочел. У тебя твое имя на лбу написано. Не знаю, как тебе это доступно объяснить, но я вижу это в виде непрерывно появляющихся цветных вспышек над твоей головой.

– Это невозможно! Разве я бы тогда не заметил этого?
– спросил Кхаа, на всякий случай глянув вверх.

– Нет. Такое видение вырабатывается многими годами. К тому же я практиковал некие способствующие этому... практики. Извини за тавтологию.
– Улыбнулся Тотль.

– Это невероятно.
– Кхаа был потрясен.
– Тогда ты можешь и видеть то, о чем я сейчас думаю?

– Не совсем. Я вижу всего лишь мыслеобразы, то есть примерно догадываюсь, в каком направлении ты мыслишь, исходя из смысла разговора.

Кхаа задумался; кем бы ни был этот человек, он явно не желал зла ни ему, ни его племени. С его огромной силой и невероятными способностями он мог бы расправиться со всем поселком очень быстро. Следовательно, он не желал причинять зла. Значит, он пришел сюда с какой-то определенной целью. Только с какой?

– Ты говорил, что скоро здесь все будет совсем по-другому.

– Да - сказал Тотль - Грядут перемены. В этот раз игру немного ускорили.

– Игру? Какую игру? Кто ускорил?

– Так, так, так, спокойней. Давай обо всем по порядку...

В костре трещали дрова. Редкие искры вились вверх. Огонь плясал и поедал дерево. Тотль начал говорить. Голос его заворожил Кхаа. Он слушал и внимал каждое слово. Многие слова Кхаа слышал впервые, и не понимал ни их значения, ни то, как они образовались вообще. Их он поглощал с особой жадностью, пытаясь разгадать их смысл, или хотя бы запомнить, чтобы потом узнать непосредственно про каждое слово в отдельности. Понять общий смысл было несложно, но вот уловить отдельные моменты порой было непросто.