Последняя Арена 4

Через сорок минут меня опрашивали не только Аркадий с Борисом Витальевичем, но и ещё пара десятков человек, которых пригласили на эту встречу.

Поначалу на меня странно косились. Хотя такие, как я, и были амнистированы, но обвинения, указанные на батончике, были серьезными и претили человеческой натуре. Даже бывшие уголовники из Форта, которые в первые дни пустили в расход всех растлителей и прочую шваль, и те плевались, но никаких агрессивных действий не предпринимали. Когда же я, пройдя через множество процедур правдивости (каждый лично хотел убедиться, что я не причастен к убийству детей), доказал свою невиновность, то все клятвенно заверили, что будут меня оберегать и не позволят пришлым москвичам хозяйничать на их территории.

Понял, что все люди, которым я попался на глаза (и почему я сразу не изменил личину?), сдали меня по одной простой причине: каждый думал, что это рано или поздно сделает кто-то другой, а упускать артефакты насыщения глупо. Среди местных хоть и образовался хрупкий мир, но недоверие сохранялось.

— То есть Столыпин, — взял слово Борис Витальевич, — собрал всю информацию, но никому так и не заплатил в полном объеме?

— Ничего удивительного, — сказала Марфа, которая тоже прибыла на собрание глав поселений. — Если учитывать, что за бесценную скрижаль ничего не дали, то чего-то другого ждать не следует.

— Я одного в толк взять не могу, — проговорил мужчина, который стоял в неуместном дорогом пиджаке и сверкающих туфлях. Визуально он был молод, но мне начало казаться, что я стал различать людей, которые скинули несколько десятков лет из-за системы, — для чего им тебя убивать? Раньше, когда государственная система работала, — уголки его губ дрогнули, — меня искали не только по всей России, но и за рубежом. Теперь же двести километров по прямой, это расстояние, которое так просто не преодолеешь. Потребуются ресурсы. Очень много дорогих и редких ресурсов.

— И не стоит забывать про мобов и банды, — поддержал начальник Полигона. — На машинах так просто не проедешь. На границе Московской и Тульской области творится черт знает что. Там никого не пропустят. Особенно москвичей.

— Быть может, мы зря паникуем, — предположил франт.

— Они придут, — категорично заявил Аркадий. — Я общался с ними. Авалон настроен серьёзно. Ты им зачем-то нужен, — он посмотрел на меня. — Очень сильно нужен. О тебе собрали полное досье: оружие, способности, класс.

— Скажите, Фрол, а вы случайно не пересекались с поджигателями? — Борис Витальевич внимательно посмотрел на меня.

— Было дело, — признался я. Делать секрет из подобной встречи не было никакого смысла.

— Расскажите об этом случае.

— Позавчера. Была где-то половина девятого вечера. Я сделал попытку выбраться за пределы купола, но ничего не получилось. Увидел колонну из пяти машин. Пропустил их. Показал артфикс, как меня учил Николай. Они попытались взять меня под контроль. Один из них обратился к какой-то Мэг, чтобы она несла канистру с бензином. Я атаковал.

— Сразу всю колонну? — франт с ухмылкой посмотрел на меня.

— Судя по тому, что о них рассказывают, живым бы меня точно не выпустили. Нужно было попытаться, — я пожал плечами.

— И как?

— Сперва везло, но потом меня убили. Я оказался неподалеку. Мана восстановилась. Снова пошел туда. Там уже были другие люди. Напал на них...

— Это точно были поджигатели?

— Не знаю.

— Наших там не было, — сказал франт.

— Моих тоже, — поддержала Марфа.

— И моих...

— И моих...

— Полигон тоже отсутствовал. Тогда да, это были поджигатели, — заключил Аркадий. — В противном случае мы бы это узнали. И что дальше?

— Получилось избавиться от них. Потом ощутил страх. Город начал гореть. В прямом смысле этого слова. В последний момент удалось спрятаться в данже. Ну и просидел там до следующего дня. Когда вышел, ничего не поменялось. Снова успел уйти в данж. Когда вернулся, встретился с Марфой, — я кивнул на женщину. — Она рассказала про батончики. Ну и всё. Конец истории.

— То есть вас могли рассмотреть?

— Из окон машин — да, — признал я. — И ещё странность: я проверил, что они везли. Там были товары для детей: всякие пюрешки, салфетки, подгузники.

— Они больные на голову, — сплюнул бритоголовый детина, стоящий позади франта. — Полные отморозки. Мне, мля, дважды докладывали, что они сами себя обливают бензином, а затем поджигают.

— Зачем они это делают? — заинтересовался я.

— Сектанты, — протянул франт. — Не ищи в их действиях логики. И никогда не пытайся договориться с ними. Мы пробовали много раз. Естественно, безуспешно. Как-то мы захватили троих.

— И что?

— И ничего. Первый, когда пришел в сознание, взял под контроль одного из наших и приказал убить себя. Второй...

— Почему его охранял человек без сопротивления к ментализму? — перебивая, прорычал Аркадий.

— Наш недосмотр, — тут же признал ошибку франт, насмешливо показывая ладони и делая шаг назад. — Второй попытался атаковать. У него очень неприятная способность. Кислота, которая разъедает плоть. Его успели пристрелить, хотя один человек всё же погиб. Но самое забавное было с третьим. Он материализовал какую-то странную склянку и взорвал себя.

— Склянку? — спросил я, доставая флакон, который выпал из слизня. — Такую?

— Интересные свойства, — оценил франт. — Системная граната.

Зелье начало гулять по рукам. Главы поселений тщательно осматривали отвар, способный разорвать в клочья нескольких человек.

— У Авалона каждому армейцу после воскрешения выдают подобные, — вспомнил я. — Одна с огнем. Другая как раз с таким эффектом. Помогает даже против мобов выше десятого уровня. Думаю, у них подобных фиалов очень много.

— Я не договорил про третьего, — улыбнулся франт. — Он взорвал сам себя.

— Тоже попытался сбежать? — спросил Борис Витальевич.

— Нет. У него оставалась последняя жизнь. Он самоустранился, зная, что больше никогда не возродится. Голова разлетелась, а тело так и осталось лежать на месте. Из него почти ничего не выпало. Говорю же: сектанты.

— На нас они тоже нападали, — сказала Марфа. — Никого живьем взять не удалось.

— И на нас пытались, — процедил Аркадий. — Успели поджечь палатки-столовые. Хорошо, что тогда там никого не было. С огнем быстро справились. Тоже никого не поймали. Мы раз десять пробовали их выследить. Бесполезно. Машины едут, но в определенный момент они исчезают.