Последняя битва

— Самый крупный Гусев, — сразу же ответил Ивашутин. — генерал-майор, заместитель начальника ДВО. Заговорщики планировали, после того, как уберут меня, поставить его во главе ГРУ. С ним предварительно договорились. Не получилось. Ну и ещё несколько фигур помельче есть. Вряд ли они тебе будут интересны.

— Получается, ресурсы, в том числе и силовые у них были, — я задумчиво почесал затылок. — И на нас сыграло то, что мы успели, практически, сразу нейтрализовать ряд важных фигур, прежде всего Андропова и Бобкова. Сработали на опережение и смогли предотвратить негативное развитие событий. Ведь кроме генерала Гусева и ему подобных, Андропову была напрямую подчинена «девятка», погранвойска, и десятки боевиков «Фирмы». При желании с этими ресурсами можно было такую кашу заварить.

— Можно, — невозмутимо подтвердил Ивашутин. — Проиграть мы, может, и не проиграли, но крови бы заговорщики у нас бы попили, точно.

— Петр Иванович, — в моих глазах загорелась надежда. — Вы говорили, что с вас причитается. У меня одна просьба есть.

— Какая просьба? — подозрительно прищурился бывший начальник ГРУ. — Ты же сказал, все это ерунда.

— Это я так, от скромности, — нахально ответил я, — Мне лично ничего не надо. О родителях волнуюсь и просьба у меня простая — отпустите домой, хотя бы на пару дней с ними повидаться, в клуб забежать, посмотреть как там дела. А вы пока свои вопросы с Романовым, Брежневым и другими окончательно утрясете. Уж очень я по родителям и ребятам соскучился.

— У тебя же контузия, — нахмурился бывший начальник ГРУ. — Доктор постельный режим прописал.

— Да, какая там контузия, — скривился я. — Чувствую себя уже отлично, не тошнит, башка в порядке, полон здоровья и жизненных сил — готов к труду и обороне. Вот только с родителями повидаюсь и в вашем распоряжении.

— А американцы?

— Да не дернутся они второй раз, — с жаром начал убеждать я недоверчиво хмыкнувшего генерала. — Они уже сильно облажались с моим задержанием. Сергей Иванович говорил: большой скандал был, и ноту послу вручили. Плюс, теперь негласные договоренности сорваны, и они боятся, что мы с их сотрудниками тоже начнём так поступать, прямо в Америке мочить. И я уже не говорю о том, что разборки из-за проваленной миссии в ЦРУ и Государственном департаменте были не хилые. И общественный резонанс. А у них и так скандал на весь мир с наркотиками. Под Картером кресло шатается, демократы готовятся к отставке кабинета и победе республиканцев на ближайших выборах. Не до меня им сейчас.

— Давай так договоримся, — строго глянул Петр Иванович. — Завтра ты ещё побудешь в госпитале. Я вечером позвоню доктору Лифшицу, и если он «даст добро», поедешь к родителям на пару деньков. Но не сам, один ты уже больше никуда не пойдешь, а с моими сотрудниками, естественно. Утром в госпиталь заедет машина с охраной, и поедешь в свой Новоникольск. До этого момента, чтобы никуда не дергался. Обещаешь?

— Обещаю, — я клятвенно прижал ладонь к сердцу. — Даже в туалет готов с медсестрой ходить. Если она, конечно, согласится.

— Шутник, — улыбнулся краешками губ Ивашутин. — Это хорошо. Юмор я люблю. Сейчас тоже пошучу. Попрошу доктора Лифшица поставить тебе большую клизму, для очищения организма и просветления мозгов. Раза три в день хватит? Перед завтраком, обедом и ужином?

— Не надо, — я сделал вид, что испугался. — Обещаю, смирно лежать, читать фантастику и газеты ибыть пай-мальчиком.

— Давно бы так, — Генерал остался внешне серьезным, но в его глазах заиграли веселые искорки. — Вот видишь, к любому человеку можно подобрать нужные слова и методики убеждения. Не обязательно кулаками махать и палить налево и направо. Иногда, правильнее не подвергать жизнь опасности, отойти в сторону, дать работать профессионалам, и не быть в каждой бочке затычкой.

Я благоразумно промолчал…

21-21 января. 1979 года. Военный госпиталь — Новоникольск

Слово я сдержал. Весь следующий день, покорно глотал таблетки, читал книги и газеты, лежал и откровенно скучал. Вечером ко мне зашел Зиновий Исаакович.

— Ну-с, и как мы себя чувствуем, молодой человек? — осведомился он, сложив пухлые ручки поверх брюшка.

— Так же как и утром, отлично, — бодро ответил я. — Выписывайте меня отсюда доктор.

— Значит, лежать не хотите? — печально глянул врач. — А я бы посоветовал никуда не торопиться. Ещё дня два-три в госпитале побыть.

— Не хочу, — решительно мотнул головой я. — Залежался уже. Скоро пролежни образуются. Торопиться вам некуда, а мне каждый день важен. Дела ждать не будут.

— И какие же срочные дела у вас, гм, молодой человек? — с явно слышимым сарказмом полюбопытствовал доктор.

— Каникулы закончились, учиться пора. Пропустишь что-то, потом проблемы будут, выпускной класс всё-таки, — начал рассказывать я. — Военно-патриотический клуб, я один из его создателей. Получается, создал, удрал и оставил ребят самих с делами разгребаться. Это неправильно. Ну и родителей давно не видел. Соскучился.

— Мда, — врач задумчиво забарабанил пальцами по деревянной спинке кровати. — Понимаю. Действительно, и учиться надо, и родители, наверно, переживают. Ну что же молодой человек, тогда завтра утром мы вас выписываем. Я только что разговаривал с Петром Ивановичем. Сказал, что хорошо бы вам ещё немного полежать, но в принципе, никаких серьезных проблем со здоровьем на этот час у вас не зафиксировано. Поэтому, если надо, выпишем. Завтра за вами заедут. До этого момента, генерал настоятельно просил, быть в палате. Вашу одежду, документы и остальные вещи принесут прямо сюда. Остальное привезут ваши, эээ, сопровождающие.

— Спасибо доктор, — широко улыбнулся я. — Это отличное известие.

– Ах, да, — спохватился Лифштиц и сунул руку в карман. — Вам просили передать. Если что-то понадобится, позвоните заранее. Телефон у дежурной на вашем этаже.

Он протянул руку. В ладони лежал обрывок листка с написанными цифрами телефона и одним именем «Алла».

— Спасибо ещё раз, — благодарно кивнул я и сграбастал бумажку.

Через пару минут я вышел из палаты и подошел к кемарившей в коридоре дежурной. Женщина встрепенулась, услышав шаги.

— Чего тебе? — недовольно пробурчала она.

— Позвонить можно? — я кивнул на примостившийся в уголке стола телефон. — Зиновий Исаакович сказал, чтобы подходил и пользовался в любое время.

— Раз Лифшиц сказал, звони, — неохотно кивнула медсестра, подвигая телефон.

Я набрал номер, дождался, пока гудки сменятся знакомым женским «алло», и бросил в трубку:

— Привет, Алла. Как дела? Выспалась, наконец?

— Привет, — недовольно пробурчала оперативница. — Хоть ты не подкалывай. Мне ваши шуточки уже в печенке сидят. Каждый встречный-поперечный доброго утра желает, спрашивает, как спалось, спящей красавицей называет. Рассказывает, как сказочный принц Андрей меня из «белого гроба» Нивы освобождал. Задолбали уже, весельчаки хреновы.

— Бывает, — посочувствовал я. — Бессовестные. Кстати, Спящая красавица как и Белоснежка, спали около сотни лет. И ничего. Ты, уверен, продрыхла меньше суток, а мужики прикалываются. Нет бы, посочувствовать, подушку поправить, или перину пуховую подстелить. Совсем страх потеряли…

— Так, — в голосе Аллы зазвучали металлические нотки. — Ты чего звонишь? Поюродствовать? Или по делу?

— Мог бы польстить и сказать, чтобы услышать твой прекрасный голос. Но на самом деле, по делу, конечно, — притворно вздохнул я. — Мой рюкзак со всем необходимым возьмите и пару коробок конфет по дороге купите.