Последняя битва
Шрифт:
Вирус же, как санитар леса, восстановил этот гомеостаз: уничтожил паразитов среди нас, оставил всего с десяток процентов населения, наделив зараженных качествами, более подходящими к тому уровню сознания, к которому мы стремились. Фактически он отрегулировал наши тела, чтобы они подходили к нашему разуму. Мы хотели изучать границы пространства, обрести долголетие, познать истоки жизни, но в то же время вели варварские войны против слабого населения на всех уровнях.
Теперь же мы не можем воспроизводиться, а значит не можем вести войн друг с другом иначе уничтожим себя. Человек с сознанием
Конечно, обычному человеку тяжело принять эту теорию. Падальщики не жили сорок лет в одиночестве, как мы. А мне бы очень хотелось, чтобы они вышли из темницы страха, в которую их заключили трусливые Генералы. Да, я вижу в Падальщиках надежду.
— Как он? — раздался голос позади.
Бриджит стояла в проеме двери, не решаясь войти. Ее лицо раскраснелось от слез.
— Думаю, должен очнуться в течение пары часов.
— Все да? Это конец?
Бриджит снова зарыдала и закрыла лицо руками. Я подошел к ней, подвел за плечи к табурету возле кровати Калеба и усадил.
— Посмотри на него.
Бриджит нехотя отняла руки от лица и взглянула на Калеба.
— Он не изменился, — сказал я.
— С виду нет…
— И внутри это по-прежнему Калеб. Дотронься до него.
— Сдурел?!
— Ничего не случится, если ты просто дотронешься до него.
— Он заразен!
— Только его кровь.
Бриджит смотрела на парня.
Калеб мирно спал в койке, укрытый простыней до пояса. Датчики фиксировали его пульс, давление, температуру, дыхание. Убери все эти трубки — обычный спящий человек, которому невдомек до всех этих драм, что происходят над ним.
— Такой красивый, — пропищала Бриджит.
Я усмехнулся. Калеб и впрямь был симпатичным молодым человеком, очень спортивным и накаченным, с волевым подбородком и взглядом верной собаки.
— Прикоснись к нему, — повторил я.
Бриджит осторожно прикоснулась к его руке.
— Да к нормальной руке, а не к бионической! — огрызнулся я.
Бриджит снова запищала, но все же потрогала его человеческое предплечье.
— Мягенький такой, теплый, — свистела она сквозь сопли.
— А ты думала, что он трупом ходячим станет?
— Ну вы же все такие синюшные и страшные!
— Это от недостатка солнца. Дождись лета, убедишься.
Бриджит сидела долгий час рядом с Калебом и трогала его во всех местах. Я вежливо повернулся к микроскопу и настойчиво старался не замечать ее экспериментов.
— Да, он везде теплый, — произнесла она уже бодрым голосом.
И я уверен, проверила абсолютно все места.
— Но как же теперь быть? Нам с ним? — спросила она.
И голос ее был наполнен воющим отчаянием. Я развернулся.
— Ты все драматизируешь. Люди тысячелетиями живут с теми, у кого диагностируют гепатит и иммунодефицит. Вирус передается только через кровь.
— А через слюни?
— Агрессивная среда желудка убьет его.
— А через воздух?
— Крайне неустойчив во внешней среде.
— Как же он выжил во льдах?
— Внутри замороженных тюленей.
— А если я выпью его кровь?
— Кровь — тяжелая пища,
человек не способен ее переварить. Заразишься, если есть язвы в желудке.А потом еще пятнадцать минут самых разных вопросов от глупого до еще более глупого.
— Так это что же, с ним можно жить? — задала она еще один глупый вопрос.
— Да. Вам с нами можно жить, — ответил я, разглядывая образец в микроскоп.
— Прости, я не хотела вас обидеть.
— Все нормально.
— Но Тесс получила заслуженно!
— Не сомневаюсь. Она всего-то спасла жизнь твоей самой большой любви.
Бриджит закусила губу.
В следующий час она сидела молча, видимо, думала. Судя по качеству ее вопросов, думать ей надо в два раза больше, чем обычному человеку.
Датчики первыми зафиксировали смену ритма жизнедеятельности ее большой любви. Я тут же подошел к солдату, стал наблюдать за его пробуждением. Сначала он открыл глаза, потом немного откашлялся, сглотнул и уже полностью пришел в себя.
— Как себя чувствуешь? — спросил я.
— Как будто меня переварили и смыли в унитаз, — прохрипел он.
— Да, да, сам помню нечто подобное, — покивал я.
— Привет, — сказала Бриджит.
— Испугалась?
— Очень!
— А чем там все закончилось-то? Помню только холодный снег.
Мы с Бриджит переглянулись, я решил вернуться за рабочий стол, потому что в драмах участвовать не желаю.
Бриджит рассказала ему о произошедшем. Новость о том, что отныне он стал носителем вируса, Калеб принял стойко. Попросил лишь оставить его на некоторое время, чтобы обмозговать свое новое воплощение. Бриджит понимающе покинула нас.
Я уже увлекся биосинтезом амебы, когда сзади послышался хриплый голос Калеба:
— Что меня теперь ждет?
— Пожизненная терапия и ношение часов с будильником, — ответил я, не отрываясь от игривой картинки амебы на экране монитора.
— А как же … Бридж?
— По-прежнему любит тебя.
— Но как же мы теперь будем с ней? Я опасен для нее?
— Не более чем малярийный комар. Пока не укусишь — все нормально.
— Я ее не заражу?
— Вирус передается только через кровь.
— А через слюни?
У меня дежав-вю.
— Агрессивная среда желудка убьет его, — медленно проговорил я, желая проверить матрицу на сбой.
— А через воздух?
— Крайне неустойчив во внешней среде.
— Как же он выжил во льдах?
— Слушай, да вы двое друг друга стоите! — воскликнул я.
26 февраля 2071 года. 18:00
Арси
Я продолжала вбивать команду за командой в программу слежения, предустановленную в компьютер корабле. Я смогла скопировать все данные с драйверов Шеньчжоу и теперь расшифровывала их в лаборатории.
Движения запястий активировали потовые железы, пропитанные лавандовым маслом, и потому весь воздух вокруг пах Свеном. Вернее тем, что осталось после его смерти. И этот сладковатый запах, который успокаивал меня, пока Свен разминал мою спину своими крупными руками с сосисочными пальцами, сейчас будил во мне лишь ярость и напор. Я найду эту сволочь, который решил, что имеет право решать, кому жить на этой планете, а кому умирать.