Последняя буква Севера

– Ты о чем?

– О том, что ты не доверяешь мужчинам.

– Глупости.

– После папы ты закрылась от всего мира.

Часто моргая, мама неотрывно смотрит в зеркало, а застывший у брови пинцет не приходит в движение. Она всегда теряется и болезненно реагирует на эту тему.

Моя бабушка использовала брань только в очень редких случаях – когда речь заходила о моем отце. Я совсем не помню его. Он ушел от нас, когда мне не было и трех лет. Забрал из дома все ценное и сбежал. Позже из газетной сводки новостей мама узнала, что его посадили за ограбление и проникновение со взломом. Он умер в тюрьме во время драки на уличной прогулке – кто-то принес с собой заточку, сделанную из ручки зубной щетки и лезвия. Бабушка говорила, что отец всю жизнь вызывал смерть на дуэль, потому что был конфликтным и буйным человеком, и, скорее всего, именно он был зачинщиком последней в его жизни драки.

Наверное, я должна грустить из-за отца, но при взгляде на его фото я не чувствую ничего. Мне не хочется знать, каким он был человеком, что ему нравилось есть и какой цвет он любил. Однажды он сделал выбор не в нашу пользу, и мне этого достаточно.

Но, кажется, мама все еще думает о нем спустя столько лет. Он был ее первой и единственной любовью. И мне до жути жаль видеть, как она словно завела себя в одиночную камеру, где любит человека, из-за которого потеряла доверие ко всем мужчинам. Она заслуживает быть счастливой.

– Давай закроем тему о мужчинах на сегодня, Микки. – Прочистив горло, мама заставляет себя улыбнуться. – Я занята работой, извращенцы немного подождут.

За окном раздается двойной автомобильный сигнал, и мама выглядывает в окно.

– Это что, машина Джейка? – спрашивает она, не скрывая удивления в голосе.

Черт, я совсем забыла о парне, который ненавидит ждать.

– Да, – бросаю я, направляясь в комнату.

– Нашего Джейка?

– Он не наш. Он просто… Просто Джейк.

Стянув с себя пижамные шорты и майку, я надеваю джинсы и футболку. Схватив рюкзак, забрасываю в него тетради и боковым зрением замечаю маму, застывшую в дверном проеме.

– Ты чего улыбаешься? – спрашиваю я, заплетая волосы в хвост.

– Вы снова дружите?

– Не совсем. Не знаю, возможно.

Улыбка мамы становится шире, а я чувствую раздражение. Конечно же, ей нравится Джейк Элфорд. Не настоящий, а фальшивый, тот самый сын маминой подруги, который очень вежлив и идеален во всем.

– Это здорово, Микки. Вы были так близки в детстве.

– Это было тысячу лет назад.

– Ты столько плакала из-за того, что вы больше не общаетесь.

– Мам, пожалуйста, давай без экскурсий в прошлое? – Надевая кеды, я чувствую, как горят мои щеки. – Я была маленькой.

– И?

– А сейчас я выросла и плачу из-за другого мальчика. Хорошего и воспитанного.

Рассмеявшись, мама покачивает головой, и я даже не хочу знать, что она думает по этому поводу.

Закинув рюкзак на плечо, влезаю в кеды и выхожу на улицу. Небо затянуто облаками, воздух свежий, и я рада, что вчерашняя жара миновала.

Подхожу к машине и дергаю дверцу, но она закрыта. Джейк опускает стекло с пассажирской стороны.

– Снова опаздываешь.

– Если планируешь заставить меня торчать здесь и извиняться, то мама, подглядывающая за нами в окно, перестанет думать, что ты джентльмен.

– Брось, это невозможно. Твоя мама меня обожает.

К сожалению, он прав.

Раздается щелчок разблокировки дверей. Сев, я бросаю рюкзак в ноги и откидываюсь на спинку сиденья.

– Как вчера прошло с Олли?

– Ужасно. Чувствую себя виноватой. Он точно понял, что я соврала о том, что у меня дела.

– Сколько раз ты отменяла встречу с ним из-за важных дел?

– Эм. – Закусив губу, я задумываюсь. – Ни разу.

– А сколько раз он сбегал, потому что ему позвонила Констанс?

– Счет идет на десятки.

– Вот видишь. Тебе не стоит чувствовать себя виноватой, Микаэла.

– А еще он думает, что между мной и тобой что-то есть. Не могу поверить, что Олли правда считает, будто я могла запасть на такого, как ты.

– На парня, чье фото хочется поставить на заставку телефона?

– На парня без сердца, который даже не знает, кому принадлежат чужие трусы в его машине.

– Никто не без греха, – беззаботно бросает он, пожимая плечами.

Как только мы подъезжаем ближе к школе, мое чувство тревоги снова нарастает, живот начинает крутить, а к горлу подкатывает тошнота.

– Шоколад в бардачке, – напоминает Джейк, глядя на мою сжимающую горло ладонь.

Открыв бардачок, я с недоумением смотрю на две коробки с шоколадными квадратиками.

– Молочный? Ты же его не признаешь.

– А ты не признаешь горький.

Закусив губу, чтобы подавить дурацкую улыбку, я беру квадратик. Джейк Элфорд купил для меня шоколад. Не знаю, почему я так радуюсь, но приятно, что он подумал обо мне.

***

Реакция главных сплетниц школы на наше появление точно такая же, что и вчера. Все перешептываются, и под пристальными взглядами я чувствую себя как под прицелом снайперской винтовки.

Заняв свое место в кабинете истории, я достаю карандаш, тетрадь и учебник. Сегодня будет опрос, поэтому я открываю учебник, чтобы повторить даты.

– Привет, Микки.

Поднимаю взгляд и встречаю улыбку Лайлы, которая в жизни не здоровалась со мной. Следом за ней в класс заходит еще пара ребят, которые здороваются и называют по имени, никто ни разу не бросил «Тряпка». Это странно.

Должна признать, что «дружба» с Джейком имеет плюс. Олли не раз закрывал ребятам рты, но они держались недолго. Интересно, как долго будет действовать на всех эффект Элфорда?

После истории я спешу на математику, приходится идти быстро, потому что ощущаю, как все пялятся на меня, а может, я внушила себе это. Не могу заставить себя оторвать взгляд от пола, чувство, словно я провинилась в чем-то перед всей школой.

Захожу в класс и вижу, что Пайпер сидит за первой партой. На математике она обычно на четвертой, прямо позади меня, теперь же ее место заняла сплетница Люси, которая, возможно, хочет задать мне вопросы в надежде получить сплетни.

– Ты как-то странно выглядишь, – говорит мне Пайпер, когда я останавливаюсь у своей парты. – Отекшая.

– Я слышала, что такое бывает из-за ПМС, – отвечает Айрис из другого конца кабинета, и тут же слышатся глупые смешки. – У тебя случайно не эти самые дни, Тряпка?