Последняя надежда творцов

— Вот пусть продаст свои товары и идет своей дорогой. Мы не сможем сейчас определить, настоящий ли он пророк. Да и он на этом не настаивает.

Сувело произнес, негромко и мягко:

— Любое истинное свидетельство о Пшучже бесценно для нашего ордена. Наша вера в искании истины. Твои слова, Игасе, меня удивляют.

Жрец смерти вновь подал голос:

— Игасе прав, говоря о том, что не нам следует решать этот вопрос.

— И все же мы сейчас должны принять какое-то решение, — настойчиво произнес старший жрец, внимательно слушавший остальных, — или мы объявим Юри лжепророком — и закопаем в землю, в соответствии с обычаями. Или возьмем на себя смелость объявить его пророком истинным. Если же мы откажемся решить этот вопрос сами, то должны будем доставить его в один из наших крупных городов.

Юрий перебил его речь кратким замечанием:

— Закопать меня не получится. Я пришел с миром, но у меня хватит сил и умения, чтобы перебить все население Цоргела. Прежде чем решать мою судьбу, советовал бы вам поинтересоваться, чего же хочу я сам.

Белас, не меняя голоса, продолжил:

— Кроме вопросов нашей веры, которые пришельцу Юри совершенно чужды — как он сам нам сказал — есть вопрос его таинственного интереса к магу Оорду. И этот вопрос мы тоже должны сейчас разрешить. Итак, Юри: чего ты хочешь от нас?

"А ведь неплохо старший жрец вывернулся. Сначала припугнул меня, а получив ответную угрозу, сразу перевел разговор в иную плоскость." Кондрахин прикоснулся к камню и вложил в свои слова настоящее волевое усилие, почти как в бою.

— Сведения о маге Оорде и отношениях вашего ордена с ним. Сведения обо всех воинских силах, их командирах и колдунах на плато Симул и севернее. Вашу помощь, чтобы я добрался незамеченным до плато и нашел мага. Возможность побеседовать с вашими мудрецами.

Обводя ошеломленных жрецов взглядом, Юрий отмечал их реакции на его заявление. Белас сохранял спокойствие. Сувело смотрел на Юрия восторженно. Не иначе, счел его истинным пророком и пришел в религиозный экстаз. Л'дари откинулся на спинку своего кресла и приоткрыл клюв. "Да я его нокаутировал волевым ударом! Неплохо!"

Окимо закрыл глаза, сжал голову руками и мелко трясся. Игасе медленно повалился с кресла на пол. Белас хрипло произнес:

— Слова истинного пророка не подлежат обсуждению. Приказывай, Юри!

Глава 12

Напарники провели в Цоргеле неделю. Осмотрели медеплавильню, шахту горючих сланцев, отдохнули. Кондрахин внимательно ознакомился с учебниками для птенцов. Поклонники Кошру знали о множественности миров, о строении звездных систем, о законах физики. Ни о самом Создателе, ни о его сподвижниках в учебниках ничего не говорилось. Это знание передавалось только на словах. Даже в библиотеке храма ни одна из книг прямо учения Кошру не излагала.

Сувело, как и при первой встрече, восторженно смотревший в рот Юрию, разъяснил ему, чем занимаются жрецы. Он, жрец космоса, пытался уловить бродящие в глубинах Вселенной отзвуки действий Кошру и ему подобных. Жрецами космоса становились особо чувствительные конды, погруженные в мир восприятия потоков космических энергий. Сувело мог видеть энергетические потоки не только вокруг себя, как Кондрахин, но и в глубинах космоса.

Жрецы смерти противостояли колдунам. Они, являясь сильными телепатами, ограждали поселения сторонников Кошру мыслезащитой, вступали в поединки воли с враждебными колдунами. Жрецы распорядители присматривали за хозяйственными делами, а жрецы-надзиратели — за изучением вопросов постижения истины. Хоть Юрия и признали пророком, никто не спешил приобщить его к постижению истины. Как он вскоре понял, они с Овиту оставались в городе козопоклонников чужаками. Их чуждость распознавалась местными жителями сразу. И дело было не в одежде, не в манере разговора.

Что-то иное, приобретаемое длительным обучением и непостижимое постороннему взгляду, связывало поклонников Кошру между собой. Друг к другу поклоняющиеся голове козы относились, как птенцы одного выводка.

В городе Кондрахин во множестве встречал самок: в храме, в учебных классах, даже на плавильной фабрике. Они трудились наравне со всеми, и землянин не мог сказать, что здесь они находятся в подчиненном положении. Птенцы разного возраста бегали повсюду, приставая ко взрослым с вопросами и просьбами. Взрослые снисходительно-терпеливо выслушивали их, совершенно не раздражаясь.

Левых самцов в городе оказалось подозрительно мало, но потом Кондрахин узнал, что большинство их занималось добычей медной руды и перевозкой готовых изделий в другие города Кошру. Небольшой отряд воинов, всего пятнадцать мечей, ежедневно совершал воинские упражнения. Фехтовали они неплохо, но стрелять из лука умели всего двое.

— Нам больше не надо, — ответил на вопрос Юрия Л'дари, — если набежит мелкая шайка какого-либо удалого колдуна, двоих лучников хватит, чтобы его пристрелить. О приходе большой армии нас предупредят.

— Бывает, что на ваших единоверцев нападают люди Оорда?

Жрец смерти нехотя ответил, не скрывая недоверия:

— Иногда приходят большие отряды колдунов или чародеев, что служат магу. Но командуют ими всегда не они сами, а кто-то из мелких подручных. Чаще нападают отряды левых самцов, которые обходятся без колдунов. С этими хуже всего. Остановить их мысленным приказом невозможно, а бьются они умело. Они разграбили немало городов, а Оорд всегда оставался в стороне.

— Кто-нибудь из жрецов смерти ордена способен проследить, где сейчас маг?

— Об этом спроси в Олохене, — невежливо буркнул жрец, уходя. Л'дари не считал нужным скрывать неприязненного отношения к Юрию. В Олохен, центр религиозной мысли ордена Кошру, они собирались выйти через три дня. С новоявленным пророком отправлялись четверо из пяти жрецов Цоргела, оставляя в городе лишь Окимо.

Овиту, которого в храм и классы не пускали, болтался по улицам, общаясь с ремесленниками и торговцами. Он поделился с напарником наблюдениями:

— Горожане очень знающие конды. Колдовства здесь не признают, только жрецам разрешено такое искусство, зато во всем остальном они весьма сведущи. Богатый город — и ничего лишнего, все для жизни. Заметь, они даже не посмотрели на твои самоцветы, зато инструменты взяли, не торгуясь.

Кондрахину вдруг на ум пришла следующая мысль: "А существует ли на Иоракау литература или театр? Картины, архитектуру, украшения, статуи я видел. Надо спросить."

Литература существовала. Овиту доводилось читать книги, повествующие о несчастной жизни самок в гареме нелюбимого правого самца. Подобные творения и писали и читали преимущественно самки, правые самцы к чтению выдуманных историй интереса не проявляли, они больше уважали книги полезные — содержащие важные советы, карты, реально происходившие военные или политические истории. Но вообще книги среди кондов почитались редкостью. Театра конды не знали, а выступления певцов были в большом почете.

Для путешествия в Олохен собрали небольшой отряд. Четыре жреца, напарники, трое левых самцов: Таду, Ререно, Цако. Девять спутников, из которых лишь Юри и Ререно имели боевые мечи, Цако — охотничье копье, да Овиту — кинжал. Юри нес с собой еще и лук с десятком стрел. Из Цоргела экспедиция направилась на юг, намереваясь свернуть к западу после медной шахты. Все, и старший жрец не стал исключением, несли груз, предназначавшийся для работников шахты. Все поровну. Но собственные вещи отряда: разборную лодку, инструменты, снасти, продукты несли только левые самцы.