Последняя ночь майора Виноградова

Увы! Это было слишком сложно, чтобы воплотиться в реальность. Поэтому Владимир Александрович направился в дом, имея цель прибавить к рутинному обходу нечто не рекламируемое.

Холл, гостиная, подсобные помещения. Дальше была кухня и, как ее называла хозяйка, «малая столовая» — туда Виноградов не пошел, поднялся на второй этаж. Кабинет хозяина, еще две комнаты, спланированные, очевидно, под будущие детские. Супружеская спальня, общая, что почему-то несколько удивило…

В конце концов Владимир Александрович нашел то, что искал, — уютное гнездышко фру Дианы Геллер. Будуар с обоями в цветочек и телефонным аппаратом в стиле начала века. Мечта студентки из провинции!

Довольно опрятно, только у кресла живописно расползлась веером стопка корреспонденции — пестрый каталог, журналы с дамами света на обложках, газета, приготовленные к оплате счета от косметички и за телефон. Поворот ключа — и открыт ящичек под туалетным столиком: шкатулка с золотом и бижутерией, разные мелочи… Кожаная папка на молнии — для документов. Какие-то полисы, справки на шведском. Паспорт. Ксерокопия диплома об окончании филфака Ленинградского государственного университета.

Стараясь сложить все, как было, Виноградов сделал несколько пометок в блокноте. Разогнулся, снимая напряжение с затекшей спины. Подошел к тому, что должно было изображать книжную полку и, видимо, оттенять интеллектуальную образованность «мадам»: символическое, не больше чем на дюжину томов, книжное вместилище даже не было заполнено. Владимир Александрович вспомнил, что в кабинете хозяина он книги видел, и хотя там присутствовали не только подарочные фотоальбомы и специальная литература, другого рода книг было тоже немного. Впрочем, говорят, что домашние библиотеки на Западе не в моде.

Не удержавшись, он провел пальцем по корешкам. Незнанский, Гумилев, Константинов… Барбара Картланд и еще что-то сентиментальное… Затрепанные, в мягкой обложке стихи:

Подлецом проподличать на воле Иль Иванушкой промыкаться на свете… Кто распределяет эти роли? Кто за выбор наш потом в ответе?

Иллюстрация: колчан, подкова, темные провалы черепных глазниц.

…И каждого копьем или стрелой К земле родной приблизили татары. Укрыв навек то снегом, то травой.

Какой-то Виктор Балков. Тираж пять тысяч, за счет автора. Восемьдесят девятый год.

Владимир Александрович поставил томик на место. Здесь осматривать больше нечего.

Спустившись по лестнице в конце коридора, Виноградов оказался, судя по всему, в помещениях для прислуги.

Толкнул первую попавшуюся дверь — заперто. Надо же!

— Это моя комната.

В метре сбоку стояла фрекен Эльза — и черт знает откуда и как она возникла.

Достав из-под передника звякнувшую связку, экономка протянула ключ:

— Пожалуйста!

— Откройте сами, — пытаясь придать своему лицу выражение такого же презрительного высокомерия, отодвинулся чуть в сторону Виноградов.

— Прошу!

Оказавшись внутри, Владимир Александрович сразу же устремился к окну, делая вид, что его совершенно не интересуют развешанные по стенам фотографии, опрятно застеленная кровать, стройные ряды кружевных салфеток. Гибрид казармы с богадельней.

— В это окно можно проникнуть с улицы?

Фрекен Эльза молча пожала плечами.

— Надо бы поставить решетки. Вам это не будет неприятно?

Снова равнодушное молчание. Эта непробиваемая эстонка положительно выводила Виноградова из себя!

— Вы понимаете, что я говорю?

Кивок. Все ведь понимает и говорить может, но…

— Я вам не нравлюсь? Ведь правда, фрекен Эльза?

— Я ненавижу русских.

Сказано было негромко, но так, что Владимир Александрович поверил. Очевидно, у женщины были на то основания.

— Коммунистов?

— Русских.

Тут сложно было вести дискуссию.

— Покажите мне комнату шофера. Покойного.

Новый водитель Геллера был все-таки шведом и в помещениях для прислуги не жил, предпочитал ночевать дома. Поэтому стоило навестить последний приют бедняги Войтовича, пока там по-серьезному не прибрались.

Экономка повернулась, сделала несколько шагов и остановилась перед соседней дверью. Достала нужный ключ.

— У вас все комнаты запирались?

Отрицательный поворот головы.

— Это вы закрыли?

Кивок.

— После убийства?

Кивок.

— Предусмотрительно. Чувствуется, что вы — человек надежный, рассудительный. Спасибо.

Лобовая лесть, кажется, тоже не достигла цели.

— Что ж, посмотрим.

Обстановочка гостиничная, без особой индивидуальности. Порядка разве что поменьше, чем у остальных обитателей дома. Носки на батарее. Пивная бутылка. Польско-шведский словарь карманного формата в клеенчатом переплете. Инструкция к пейджеру.

— Полиция забирала что-нибудь?

— Документы.

— Ясно. Благодарю, можете опять закрыть.

Не дожидаясь реакции. Виноградов направился к лестнице.

— Ваш чай уже остыл. Я должна подогреть?

— Нет. Я предпочитаю теплый.

За общение с фрекен Эльзой надо выдавать молоко, как на вредных производствах. Шовинистка курляндская!

Из гостиной было хорошо видно, как к калитке подруливает «мерседес» хозяина.

Радовало, что господин Геллер отнесся к рекомендациям своего консультанта по безопасности с подобающей исполнительностью. Сначала из машины вылез мрачный тип, тот, что сидел сзади слева. С секундной задержкой — другой, находившийся рядом с водителем. Повертев низко ввинченными в борцовские шеи головами, они вынули руки из-за пазух и позволили охраняемым лицам покинуть салон.

Автомобиль продолжал стоять с работающим двигателем, перекрывая возможный сектор обстрела.

— Добрый день, господин Геллер! Здравствуйте, мадам!

— Здравствуйте, господин Виноградов.

Супруга хозяина ограничилась чем-то коротким и неотчетливым.

— Я вижу, работа идет? — перевела она.

— Мы стараемся.

— Надеюсь, это необходимо. Потому что уже обошлась в изрядную сумму.

Виноградову показалось, что часть этой реплики фру Геллер произнесла от себя.

— Ответы из России уже получены?

— Я полагаю, они прибудут не раньше чем завтра. Там достаточный объем, деликатные аспекты…

Владимир Александрович помедлил:

— Господин Геллер, в курсе ли вы, что полиция?..

— Да. Разумеется. Муж знает о вашем разговоре с ними.

— Каковы должны быть мои действия?

— Полиции необходимо помогать. Но муж полагается на вашу порядочность. И чувство меры. Совершенно не обязательно обременять занятых лиц ненужной информацией. Не имеющей отношения к покушению. Такие вопросы, как налоги, например…