Последняя ночь Вампира

– По состоянию на 20:00 сегодняшнего вечера в абсолютном денежном эквиваленте всех имеющихся активов за исключением недвижимости было 1 834 621 000 долларов США и 751 330 000 евро.

– Что? – оторопев, севшим голосом спросил Роман. – И сколько вы мне за свое убийство хотите предложить?

– Большие деньги развращают. Пропадает желание работать и служить обществу. У вас слишком паршивое общество, чтобы ему служить. Но работать каждому человеку желательно. Поэтому, думаю, миллиона хватит.

– Евро! – вдруг произнесла внимательно следившая за разговором девушка.

Барон стал так хохотать, что за соседними столами на их маленькую компанию оглянулись. Он покачал головой, наконец, успокоился и подтвердил:

– Евро.

– Подумать надо, – буркнул Роман.

Де Грасси приблизился к нему и прошептал на ухо:

– Ты что, не видишь, какая девочка? Не замечаешь, как она пожирает тебя глазами? Думаешь, после года-двух ей по-прежнему будет достаточно одних заверений в любви до гроба? Ей нужен твой круглосуточный рабочий график и рассказы про социальное зло, которое тебе будет каждый день встречаться? Не дурачок ли ты?

Де Грасси выпрямился, Петрович посмотрел ему в глаза.

– Сначала убьем графа, потом я скажу.

– Сначала скажете, – произнес барон, – затем я пойду искать. И вообще, найму сейчас автомобиль с тонированными стеклами и уеду в Питер. Или в Архангельск. Или в Салехард. В Надым. Солнца мало, воздух – свежий. А ваше человечество пусть гибнет. Что, не заслужило?

– Ладно, – кивнул головой Фролов. – Что дальше?

– Дальше – езжайте домой, отсыпайтесь. Я пойду готовиться к встрече рассвета. Встречу, порадуюсь. Приведу дела в порядок. Все остальные деньги передам в фонд по исследованию раковых заболеваний. Плюс нацежу пробирку собственной крови и от анонима вышлю ее для изучения. Думаю, это тоже им поможет. Самый глубокий сон вампира в летнее время – примерно в три часа дня. Значит, в два вы должны быть наготове. К этому времени я его найду. Приспособления для вскрытия металлических дверей не нужны – я залезу к нему через окно и открою вам изнутри. Ну и… Телефон не выключайте.

Он встал, поправил складки плаща, протянул ладонь с узкими длинными пальцами для пожатия. Петрович тоже поднялся.

– До завтра! – сказал барон.

– До завтра! – ответил Фролов и пожал его руку.

Она была холодна, как лед.

15. Месть

Когда барон ушел, Роман посмотрел на часы и схватился за голову. В девять надо быть на месте, выслушивать крик Слепчука. А еще нужно, очень нужно, перед таким важным завтрашним днем поспать.

– Я – домой, – сказал он Кристине и жестом показал официантке – «несите счет».

– А можно я с вами?

– Как это? – опешил следователь.

Девушка опять захлопала ресницами – казалось, вот-вот расплачется.

– Я одна боюсь, – произнесла она.

– Так езжайте к кому-нибудь.

– В три часа ночи?

– Но вы же слышали, что сказал барон – до завтра граф не появится.

– Сказал барон? А вы видели, что показал граф?

Так к Роману еще никто не навязывался. Хотя почему навязывался – нечего себе придумывать то, чего нет, дурак! Девушке на самом деле страшно!

Расплатился, встал из-за стола.

– Ладно, езжайте следом. Я живу на Удальцова.

– Нет, я машину брошу здесь. Во-первых, я выпила, во-вторых, убийца видел меня в ней. Пока это все не кончится, я к ней не подойду.

– Ну, тогда прошу со мной.

Сели в «десятку», быстро поехали по пустой Москве.

– И что вы обо всем этом думаете? – после долгого молчания спросила Кристина.

– Наверное, то же, что и вы. Голова кругом.

– И у меня.

Через третье кольцо на Мосфильмовскую, потом на Мичуринский – доехали за пятнадцать минут. Пристегнувшаяся, как положено, девушка на каждой кочке вжималась в кресло, а правой рукой крепко схватывала ручку двери. То ли не привыкла передвигаться в дребезжащей жестянке, то ли ее пугала скорость.

Мысли, быстро мелькавшие в мозгу майора, были объяснимы. Окажутся, не окажутся они в постели? Он, конечно, не против – но в такую ночь, после гибели друга – это же свинство! Или нет? Понятно, что Леонид на его месте этим вопросом не задавался бы вовсе, но как поступить ему, Роману? Поднял глаза кверху – летает где-то там наверху Ленька и, покручивая пальцем у виска, пытается до друга докричаться – мол, все там будем, не заморачивайся, лови момент! Такая выдающаяся красавица! А вдруг решит, что ты импотент или «голубой»? Или, что еще страшнее – что она тебе неинтересна? Нет ничего справедливей гнева отвергнутой женщины! Давай, в атаку!

Когда, припарковавшись у дома, они вышли из машины, вместо атаки он выдавил из себя:

– Я вам на диване постелю. Он нормальный.

– Хорошо, – кивнула она.

В квартире бросил на тумбочку ключи, разулся и не пустил ее ни в одну из комнат.

– Подождите, – сказал он и почувствовал, что краснеет. В спальне накинул на постель покрывало, быстро ногою запихнул под кровать валявшиеся на полу и в кресле носки и трусы, в комнате отправил в шкаф грязные бокалы. Но бардак все равно ужасный. Ну и ладно – что теперь делать?

– Проходите! – позвал девушку.

– А можно мне в ванную зайти? – спросила она.

– Да можно, конечно, – достал из шкафа последнее свежее полотенце, подал ей в руки.

Девушка юркнула в указанную дверь, Петрович почесал нос и отправился застилать диван. Зрелище, конечно, получилось еще то. Хмель уже выветрился, надо что-нибудь съесть, чтобы утром не разило, но есть под утро – чересчур. Где-то валялись таблетки «Антиполицая», можно обойтись и ими. А выпить, для сна, не мешало бы. Пошел на кухню, вытащил бутылку «Гленморанжа» – Ленькин, кстати, подарок, плеснул себе в бокал, выпил. Вставило, однако. Плеснул и девушке. Решит, что пытается напоить? А не все ли равно?

Красавица выскользнула из ванной – нелегко, конечно, следовать условностям. Пришлось на мокрое тело опять натягивать одежду – прилипла, сидит вкривь и вкось, но на такое тело можно без риска для внешнего вида надеть любую одежду. Вода попала на волосы, некоторые пряди намокли, тушь с глаз убрала, щечки розовые, вся такая свеженькая… наваждение, блин. Он помотал головой, прогоняя морок, протянул ей бокал:

– Чтобы лучше спалось. Льда нет.

– Ничего, – осторожно взяла она емкость двумя руками, на плече болтается сумочка, неудобно ведь ей, помоги! Пень!

– В комнату проходите, там постелено, – и показал пальцем.

– Ага, – тихо ответила она.

Расстроил, не расстроил? Да какая, блин, разница!

Сам встал под душ, горячая вода приятно расслабляла, настолько крутанул смеситель в сторону красной метки, что уже пар пошел. Еще, еще. Очень хорошо. Он убьет графа. Отпилит ему башку, а потом вызовет местных ребят – пусть разбираются, кто и за что лишил жизни иностранного гражданина.

Наскоро обтерся, вышел в спальню – на тебе! На его кровати, натянув одеяло до подбородка, лежит Кристина, пытается улыбнуться, но видно, что трусит – глазки испуганные…