Последняя Патриотическая

Ангара! Ведь ты шел сюда, не желая кого-то убить! Потому что с той стороны - твоя кровь. Такие же русские, как и ты. Заблудшие, которым просто затуманили мозг, или которые оказались слабы, и не выбрали путь восстания. И ты поражался ненависти у местных, верил в какое-то перемирие, и сам говорил россиянам: "Главное сейчас - никого больше не убить! Ни одного человека на радость Америке!"

А вот прошел месяц здесь... И всё поплыло, как туман. И стало ясно другое: нужно идти вперед. Идти, сметая заслоны, на Киев, где свили себе гнездо убийцы славян. Идти убивать.

Убить тысячи - спасти миллионы..."

Достоялись. Сразу две мины в канаву у самой дороги. Бах!.. Бах!.. Только щебенка в небо! Никто так и не лег. И тут же в воздухе дьявольский визг - летит на взрывной волне из канавы собака. Маленькая и рыжая. Поднялась над дорогой - летит и орёт! Пасть наизнанку, сейчас лопнет от крика, в стороны лапы с хвостом - прямо, как в мультике. Упала на полотно, подпрыгнула на все лапы, поджала хвост, заткнулась, и - ходу! Летит над дорогой, как лань, пока не пропала.

Мы, все на местах, стоим и только поворачиваем за собакою шеи. Во, жуть!..

Прошла еще пара минут и снова засвистело над головами. Снова полетели над нами мины. А мы залезли в канаву и по следам взрывов, разобрались, что тут случилось.

– Ну, сука! Здесь две "Ф-1" было. Сама взорвалась на растяжках, еще и убежала на всех ногах!
– держит Семен в руках обрывки саперной проволоки.

Стояли у нас перед глазами, а мы ходили рядом, справляли нужду.

...Вернувшись в отряд, мы узнали, отчего весь день бесились "укропы". Михалыч, что по заданию штаба, вместо нас должен взять "языка", не стал посылать в засаду своих людей. Он сделал всё проще. И без "языка". Михалыч накрыл колонну за поселком своей артиллерией. Погибло несколько солдат ВСУ. За них-то и мстили беззащитным людям фашисты.

Да! "Ще не вмерла Украини..." Ни одна мина не упала на нас, военных. Наш пансионат виден с семи разных стран. А мы стояли в поле на дороге в минуте от "укропского" плена.

Ну, почему?!. Почему?!.

Почему они такое подлое, такое трусливое, такое гнилое говно?!.

...В Макеевке на блокпосту убили двух бойцов "Беркута". Опять из отряда Хмеля.

...К шахте повадилась ползать разведка "укропов". Ночью проходят поле, заходят с фланга из леса, и лезут прямо на территорию.

Вечером нас собирает Орда:

– Вот вам "язык". Далеко бегать не нужно. Но...
– ставит он под сомнение всю операцию, - Это же банда Колобка. Им каждую ночь, то Змей Трехглавый, то танки Гудериана от водки мерещатся...

И всё же засада на шахте. Сверху в "стволе" наблюдает в тепловизор Орда. Мы лежим во дворе за бетонными плитами лицом к разрушенному забору, откуда приходят "укропы". Тьма-тьмущая, не видать своих рук. Минами перебило электрический кабель. У меня коврик, а рядом выламывается на асфальте от холода ополченец Фокс. Подаю ему свой "поджопник".

– Хорошая вещь, - никогда не имел он подобного.

"Курить нельзя, вставать и спать нельзя. И, не дай бог, захочешь в туалет ты..." Лежишь в мороз на бетоне, и вокруг тоже бетон - насквозь проссышься. Как инвалиды, мы на коленках - вставать нельзя - ползаем к краю плит и мочимся под себя. От бездвижья начинают скрючиваться бойцы - уже не двигают головами.

В середине ночи на шахту заходит разведка соседней роты "Лавины". Только что с "той" стороны. В поселке напротив фронта никого нет. Орда снимает засаду.

...Пошли на нашей линии военные перемены. Днем по замене уходит из города рота Михалыча. Пришли какие-то новые, и мы из любопытства поехали посмотреть. А ничего особого. Всё то же, что раньше уже видели у других. Только имя у нового командира поколоритнее, чем у прошлого - Мясник.

С шахты и с блокпоста уходит "Лавина". Последнюю ночь сидим с ними на шахте, и все отмечают разлуку. Где-то в покоях поддает на каменку со своими замами Колобок, и отдельно на улице самостоятельно за шиворот закладывают бойцы. На передовом посту АГС здоров молодец Макс и старая ватрушка Рояль. Сидят на снарядных ящиках, обнявшись как братья, рядом бутылка и нарезанное ломтями яблоко. Вверху только синие звезды, сзади в черном дворе гремит на ветру железо, впереди над позициями врага качаются желтые фонари ракет. Сидят и спорят, чье оружие победит.

– Дай пострелять, - показывает Рояль на станковый гранатомет.

– Ну, на!
– заряжает ему Макс.

Выпустил в белый свет всю "улитку". Отходит с расстройством:

– Ну, это свинячья петрушка...
– опускает он пухлую руку.
– Вот у меня "Утес" -лупит, так лупит!

– А, ну, дай пострелять!
– не верит второй.

Пошли по двору к пулемету Рояля. Стоит в бронированном "Камазе", насмерть приварен кустарною сваркой.

– Во! Во! Во, машина!..
– молотит вслед улетевшим гранатам с "Утеса" Рояль.

– Дай, пострелять!
– командует Макс.

– А, не дам, - слезает на землю Рояль.

– Я тебе с АГСа давал?

– Ну, да.

– А, ты, мне не дашь?

– Нет!

– Ну, и пошел, ты!..
– разворачивается Макс, шагая отсюда.

– Кого, ты, послал?
– бежит за ним на ватных ногах Рояль.

Догнал, подпрыгнул и повис на бычьей шее всем весом - душит. Молодой снимает с себя старика и, не спеша, наливает ему под оба глаза...

Утром, снова вдвоем, шлепают в город за самогоном:

– Командир сказал: час на сборы. Успеем!

И вот, наконец, уезжают. Грузят в гражданский ЗИЛ и на БМП Запорожца последнее барахло, рассаживаются в машину и верхом на броне. На "ребристой", в танковом шлеме, подсвечивает синими "фарами", успевший опохмелиться Рояль. Пока эти сборы, на шахту - почетные проводы - прилетает от "укропов" несколько мин. На них никто не обращает внимания.

– "Синяя Лавина"...
– смеется им вслед Орда.
– Ты, знаешь, куда они бронемашину Рояля девали? На спирт у коммерсантов сменяли!

Да, у самих не лучше...

Последние вести с "Семерки" - фронтовые будни отряда Сочи:

Долго не знали, чем отбиться от "Оплотов" с их танками, пока не продуло в мозгах - освятить проклятое место! На "Семерку" прибыл святой отец, отслужил молебен, побрызгал святой водой казарму, все комнаты, помахал кропилом во дворе, и полил живой водичкою всю эту нечисть - Сочи, Спеца и Сармата с Братишкой. Те, как на них попала вода, чуть не вспыхнули, как антихристы. Но ничего, устояли - только серный дымок пошел... На "Семерке" все дружно сняли шевроны "Беркута", забыли само это слово и, намалевав на воротах белого оленя с желтой стрелою в боку, объявили себя казаками Области Войска Донского.