Последняя Патриотическая

Спотыкаясь во тьме, падая в ямы, идем мы от пасеки к краю села. Где командиры разведали пустующий дом. Разбит снарядом фасад и бежали от войны в дальние страны, к босому за сапогами, хозяева. Всё впопыхах, всё второпях, с собою лишь плошки да ложки. А дом - ветрам да ворам ...Завалена рухнувшим фасадом узкая от калитки тропа. Во дворе стол с разными склянками, в которых стоит столбом зеленая плесень. Валяются на столе кастрюля и разделочная доска, гнилые яблоки и огурцы; бурые, распухшие от воды. Сорваны замки на постройках и открыты настежь все двери амбаров, где уже проступили чужие следы - лежат на земле, брошенные на улице вещи.

Мы стоим во дворе, не видя друг друга. Запрещено зажигать сигареты. И вот на рокаде запели двигателя. И вот вспыхнули у блокпоста фары машин. И тут же поползли вперед. "Укропы" не рисковали здесь ночью и вот впервые изменили себе ...Мы молча стоим во дворе, уже опоздав на расправу. Стоим на крыльце, на лавках и у забора, и все смотрят только туда - на дорогу, по которой ползут в гору огни. И ни одного голоса в нашем строю.

– Не добежим...
– первый зажигает сигарету Богдо.

Уходит наша колонна. Идет с огнями, как с карнавала, да все же бедно наряженная, словно на большее не хватило грошей; лишь фары машин да длинная, во всю ночь, на БТРе "луна"... Что ж ты носишься, наша колонна? Что ж ты, побираешься по копейкам? Зашла бы к нам на порог, мы дали бы большого огня. Ты могла бы блистать сегодня ярче всех звезд.

– С ума сошли - ночью по фронту...
– снимает Тихий уже обузу - гранатомет.

...Ночью в дом входит злая гостья - зима. Она сидит на холодной печи и ловит ладонями мух. В комнате, одурев от мороза, ворочаются на драных диванах бойцы. Никто не спит. Из шкафов вывалены все тряпки, которыми можно согреться. Наконец, поднимаются с синими лицами несколько человек. Нашли во дворе уголь и растапливают на кухне печку голландку... Понемногу теплеет дом; одни повалились в тяжелые сны, а у других оттаяли языки. Ночью в доме от хохота движутся стены - на кухне сбор всех больных. Диагноз: хроническое счастье.

– Да, рты закройте с той стороны!
– без пользы кричат им с диванов.

Ночью, под боком, лупит в Республику украинская артиллерия. Не какие-нибудь минометы - швыряют из "Градов" и гаубиц.

Ночью каждой смене по часу на пост. Во дворе черное небо, где нет ни звезд, ни луны. Под окнами комнаты прибранный сад; пустые деревья и ни одного листочка на голой земле. За забором тропа через поле на пасеку... Уже устали галдеть, угомонились больные, уснули в степи батареи врага. Скоро светает, и стало морозно бездвижно стоять.

Из хаты пинком ноги открываются двери, и ударяет во двор электрический свет. На крыльце, на фоне сияния, боец в полный рост. Стоит, руки в карманах, горит в зубах сигарета.

– Туши сигарету, вали отсюда, и дверь закрывай!
– как в ухо ему из тьмы.

– Чего грубишь?..
– теряется он.

– Ты, чё, дурак?!

Швырнул сигарету, развернулся на каблуках, хлопнул дверью, пропал. Тишина во дворе, во тьме лишь голоса часовых:

– Кто это был?

– "Разведчик Семён"!

...Утро на пасеке. В холодном домике с ульями пахнет вчерашним костром, и лежат на полу железные консервные банки. Разбирая места, садится в ожидании группа. Во дворе на сене, уткнувшись в воротники, трое бойцов. Лежат головами друг к другу два командира - сейчас уходят в разведку, и сидит на коленях с биноклем писатель - еще не назначены постовые.

– Что там, в бинокле?
– не движется Арчи.

– Я после нашей разведки жду, как встанут вокруг пасеки цепи немецкой пехоты, - видел это в кино Ангара.
– Встанут из желтого ковыля. В касках и с автоматами... Были бы немцы - нас бы расколошматили еще в ночь. Или вчера.

Сегодня брать колонну и скверно проработан весь план. Есть место засады, но хромает обратный маршрут - бегом по селу, а после бегом же по полю. Три километра бегом до своих. По ровной дороге и под прицелом врага.

– Отрежут. Или не все выдержат бег. Нужен запасной вариант, - собирается Ангара в самостоятельную разведку.
– Дай плащ, - поднимает он Арчи.

– Иди, - смотрит голубыми глазами маленький Ива.
– Просто к тебе на дороге подъедет украинский БТР - и всё. Здесь вся местность у них наблюдается.

Ушли, каждый в свою разведку, писатель и два командира.

У шахты, у самых позиций врага Ива копытом в то же корыто - снял ногою растяжку. Да заржавела граната. Встали напротив друг на друга.

– Везет дуракам и пьяницам, - зажимает в руках Арчи тонкую проволоку.

– Ага, - смотрит Ива в упор на гранату.
– Ты - дурак, я - пьяница.

– Точно сказал!

Нарядился - синий осенний плащ, под полой автомат, вдоль озера Ангара. Лазит под носом врага между шахтой и блокпостом. Дорога еще труднее, еще длиннее, чем по селу - собьешься по ней отступать. Только при полной неудаче засады... Намотал километров семь, вернулся с бревном на плече: поднял с берега озера, тащил всю дорогу, вроде двух вёсел. Кто побежит, ловить рыбака?..

– В озеро, что ли нырял?
– встречает его на посту замерзающий Лекс.

Над Ангарой парит, как из проруби. На деревянном плече, как пушка, накрененное бревно.

– Кто отобьется от группы в бою - отходит вдоль ЛЭП, - сделал он свое дело.

...Туман явился из неоткуда, как вышел из леса. Густой и белый, кусками падает он через плетень, и змеями ползут по двору чудища из бабкиных сказок. Они волокут мягкое сырое тепло, и перестает скрипеть под ногами солома. Туман сожрал пасеку, село и дорогу. Теперь - оттопыривай уши, разведка! Не пропусти осеннего урожая, собери огнеметами жатву - полсотни славянских душ. Ибо каждая сожженная книга освещает мир.

Мы ждем на посту, вслушиваясь в туман. Недалеко, с перерывом, стучит пулемет, бьет по ушам артиллерия, да, не пойми где, свистят и шлепают в землю мины. Лишь нет ни одного звука с дороги... С сигаретой в зубах, свалившись на бок, в соломе лежат часовые. Запело, засвистело над головой... И все, заколдованные, слушают песню.

– Ложись!
– первым опрокидывает лицо татарин Слепень.

И вот лежат, жрут солому, бойцы. Но отсвистела без взрыва мелодия. Только подняли глаза - новая песня. И снова в солому. И вновь тишина.

– Багдо - сука!
– зыркает Слепень с земли.
– Убью!..

Зарывшись в тюках, превращается в лед, "разведчик Семен". Оделся полегче, на драку, и вот без нее согнулся в бараний рог.

– Сознавайся, ты, утром на крыльцо выходил?
– коброй глядит на него Ангара.

– Да, я...
– устал уже запираться Семен.
– Сон мне приснился, будто я дома, - не может он не соврать.

...Враги рисковали вчера, но не повторились сегодня. Никто не повел колонну в туман.

На пасеке в темноте строится у калитки, не выполнившая задачу группа - черные тени с горбатыми спинами. Уходят молча, только качаются в руках автоматы. Маршрут: центральная улица - пусть видят "укропы", поле - казарма...