Последняя улика (сборник)

– В сельпо Заозерного привезли всего 14 шуб. Все проданы. Покупатели установлены. Вон, - инспектор кивнул на металлический огромный шкаф-сейф.
– Там объяснения. У меня они подозрений не вызвали - всех знаю.

Управившись с чаем, он достал синюю картонную папочку с завязками. Петухов стал просматривать документы, а хозяин кабинета комментировал:

– Это учительница, первого апреля на занятиях была в школе. А эта бухгалтерша, тоже целый день в правлении. Вот эта и следующая - с дальней фермы доярки. На месте находились.

Меньше и меньше листочков в руках Петухова, вот и последний лег на стол. Все. Никакой надежды. Алик смотрит откровенно огорченно, а участковый смеется:

– Не расстраивайтесь, ребята. Пусть у меня ничего для дела нет. Вроде бы и плохо, а я рад. Думаю, нет, не мои это люди - слава богу.

– Все люди наши с тобой, Гришин, - возразил Петухов.
– А как с шоферами у вас? Проверяли?

– Проверил.
– Инспектор посерьезнел.
– Выяснил, кто из колхоза в тот день в город ездил, переговорил с людьми. Никто из них женщин не подвозил. Что, допросить надо?

– Сенькин останется у вас, поможет. Давайте, ребята, оставайтесь, а мы с Богдановым дальше.

Снова тряская дорога, ухабы, новые деревни, новые люди...

И никаких результатов. Утром третьего дня, приехав в Ярино, Петухов и не надеялся на удачу. Он помнил, что здесь живет Тамара Баркова, подружка Тани Щекиной. Она оказалась в городе накануне убийства. У Щекиных был похищен топор, которым совершено преступление. И хотя Тамара никак не подходила под приметы разыскиваемой, Петухов решил обязательно найти ее и подробно расспросить.

Ярино в эту апрельскую пору было непривлекательным. Голо, грязно, серо. Под стать деревне и кабинет участкового, который открыла секретарь сельсовета Лена, вчерашняя школьница. Участковый Ярин ("Яриных здесь полдеревни", - пояснила девушка) болен уже второй месяц, лежит в районной больнице.

Смахнув пыль, Петухов сел за стол участкового.

– Что ж, Алик, будем обживаться, - сказал оперуполномоченный. С помощью Лены прибрались.

– Жить можно, - констатировал Алик, оглядывая приведенную в порядок комнату.

– Придется пожить, - согласно кивнул Петухов.

В этой деревне никто их не ждал; все предстояло делать самим. Позавтракали в сельской чайной под оглушительный рев укрепленного над входом динамика, "ЛЭП-500" - непростая линия", - бодро разносилось по селу.

– И "ЛЭП-500" тоже линия непростая, - вздохнул Богданов.

– Ничего, Алик, справимся и мы со своей непростой линией. Давай для начала транспорт проверяй, а я займусь покупательницами шуб да Баркову разыщу.

В старом деревянном доме, где располагался сельмаг, за прилавком одиноко стояла продавщица - полная женщина невысокого роста, курносая, светлоглазая. Покупателей не было. Петухов представился и с удивлением увидел, как побледнело ее лицо. Женщина молча присела на высокий табурет за прилавком, бессильно уронив руки на колени, затем почти шепотом спросила:

– Что? Что такое?

Обескураженный такой реакцией, оперуполномоченный решил, что, возможно, она приняла его за ревизора, контролера или еще бог знает за кого. Ему нужна была доверительная беседа, и он поспешил объясниться:

– Что вы разволновались так? Я вроде бы не такой и страшный, попытался он шутить и увидел, как в ее глазах мечется страх. Она вся напряглась, словно в ожидании удара.

"Чего это она?" - опять подивился Петухов и принялся объяснять цель своего визита.

Продавщица медленно приходила в себя. Кровь прилила к щекам, из мертвенно-бледных они превратились в пунцовые, покраснел даже лоб; светлые крашеные волосы, с которых она стянула косынку, резко контрастировали с лицом.

– Степанко Клавдия Ивановна, - представилась она и нашла накладную на полученные в магазин шубы. В Ярино поступило восемь шуб. Степанко помнила всех, кто приобрел их.

Записав фамилии, Петухов пересчитал.

– Клавдия Ивановна, а кто восьмую купил? Вы только семь назвали, уточнил он.

– Восьмую?
– переспросила Клавдия Ивановна, и лицо ее вновь запылало.
– Разве не сказала? Я и купила, - она глядела с вызовом.

– Посмотреть вашу шубу можно?

– Нельзя!
– зло отрубила продавщица.
– Я продала ее.

– Кому?
– спросил насторожившийся Петухов.

– Сестра мужа приезжала в гости с Украины - ей и продала. А она уехала домой с неделю назад.

"Значит, и на Украине наши шубы есть. Как же мне туда-то добраться?" - уныло подумал оперуполномоченный и решил про себя, что обязательно расскажет ребятам из ОБХСС об этой продавщице. Откуда такая неприязнь к милиции? Чего эта женщина пугается? Недостача, может?

Степанко сообщила, чем занимаются те семь покупательниц, но наотрез отказалась хоть как-то охарактеризовать их.

– Не сплетница я, сами узнавайте, - заявила она решительно.

Петухов настаивать не стал. Уже заканчивая допрос, он выяснил, что первого апреля, накануне и в последующие дни, вплоть до сегодняшнего, Клавдия Ивановна в город не выезжала, работала на своем месте ("Где же мне еще быть?"), товар привезли ей за это время только один раз - 31 марта вечером была машина Ийского райпотребсоюза. В своей записной книжке Петухов так, для порядка, сделал отметку: "По возвращении в Ийск проверить машину РПС".

– И последний вопрос, - его раздражала неприязнь продавщицы и хотелось побыстрее уйти, но он привык выяснять все досконально.
– Вы Тамару Баркову знаете?
– И удивился, как вновь побледнела женщина, опять заметался в ее глазах страх.

– Что, что такое?
– встревожилась она.
– Что с ней случилось?

– Да ничего не случилось, не волнуйтесь. Не пойму я вас.
– Он действительно не мог понять странного поведения продавщицы.

"Здорова ли она?" - сочувственно подумал Петухов, повторяя свой вопрос о Барковой. И состояние женщины объяснил волнением, когда услышал, что Тамара ее дочь, вышла замуж за тракториста Снегова и живет в селе Заозерном у его родителей, а здесь не была давно, с месяц. Баркова фамилия Тамары по родному отцу.

"Вот оно что, - подумал оперуполномоченный.
– Волнуется мать за дочку, вот и переживает, а я тут разные догадки строю", - и постарался попрощаться с нею как можно теплее.

Из магазина он направился в правление колхоза, затем в школу, в чайную, на ферму и в овощехранилище.

Одна шуба отправлена в город дочери-студентке, все остальные на месте. Никто из владелиц в Ийске первого апреля не был, все находились при деле - кто дома, с малым ребенком, кто на работе целый день.