Последняя улика (сборник)

Майор раскрыл одну папочку, достал исписанный лист бумаги, молча протянул его Вере.

"План розыскных мероприятий", - прочла она старательно выведенный заголовок.

– Читай пока, - сказал Николаев, - а я почту просмотрю.

Тихо в кабинете, слышен только шелест перебираемых Николаевым документов, да изредка скрипнет перо, когда он ставит энергичную подпись под очередной резолюцией.

– Ну что ж, все как будто к месту, - Вера Васильевна возвратила план Ивану Александровичу.

– К месту-то к месту, Вера, да уж больно необычное дело. Все говорит об участии женщины в убийстве. И слишком уж гладко у нее прошло, за исключением, конечно, главного - денег. Взята небольшая сумма, а спрятанные тысячи целы. Мы посоветовались с твоим шефом - прокурор, как и я, за то, чтобы группу по следствию ты возглавила.

– Он опять улыбнулся. Увлечение у тебя для дела нужное - психология.

– Иван Александрович, что-то ты на комплименты щедр. Не к добру это, - заметила Вера Васильевна, а сама оценивала только что прочитанное.
– "Надо немедленно собрать всю информацию", - подумала она, а Николаев, словно угадав ее мысли, сказал:

– Сегодня в 10 часов собираемся у меня, подобьем, что называется, бабки.

– Что на сегодня нового?
– майор оглядел сидящих в кабинете людей. Он знал их хорошо, ценил и любил, поэтому видел, как они переживают безрезультатность поиска, которому отдают все силы. А ведь и обычные, повседневные обязанности никто не снимал с них.

В следственном, у Сидоренко, сроки по делам бегут как сумасшедшие, прокурор торопит. Впрочем, за Сидоренко волноваться нечего, он человек организованный.

Вот Климов. Похудел еще больше за эту неделю. Вертит по привычке листочек в руках, а сам в него и не глядит, помнит наизусть. Капитан знает город и район как никто, людей знает, у него хорошая интуиция. Климов музыку любит, книги, на любую тему беседовать может - эрудит. Таких побольше бы в милицию, они облагораживают коллектив.

Замполит притулился у окна, в сторонке, вроде бы лишний. Нет, он не лишний. Его твердость, его слово и пример нужны людям, чтобы хранить чистоту души и рук, это очень важно.

А вот Вера Васильевна. Вера, верный товарищ. Густые черные брови вразлет, темные быстрые глаза. "Соболек" - ласково называет ее Сергей. Сложила руки на коленях. Прямо с дороги. И не видела еще мужа. Два фанатика - повезло юриспруденции и медицине.

А Ниткин - он сегодня главный герой, ему не терпится доложить.

– Прошу вас, Ниткин, докладывайте первым, только ясно и коротко, предупредил Николаев.

Тот вскочил, и майор невольно улыбнулся.

– Я коротко. Значит, так. Экспертизы провели. Заключения - вот они. Он похлопал по розовой прозрачной папочке.
– На топорище изъятого топора краска сурик, идентичная краске с крыши дома Щекина. На самом топоре кровь. Теперь о Костериной. Шерстинки, изъятые в кабине машины Шибкова, идентичны шерстинкам с ее шубы. Подкладка левого рукава имеет следы крови. Следы старые. А кровь убитой Сенковой и Костериной - аналогична. На заборе, кстати, тоже кровь их группы.

– Аналогична?
– переспросил Николаев.

– Да, абсолютно во всем, я могу заключение показать.

– И последнее, - продолжал эксперт, - следы на месте преступления и следы обуви Костериной не совпадают.

– Обувь Костериной просмотрели всю? Не могло быть другой?
– начальник райотдела повернулся к Климову.

– Всю. Ничего подходящего нет. Да и обуви там - кот наплакал. Из резиновой - только сапожки, что на ней.

– Вот и задерживай человека при таких доказательствах.
– Николаев обратился к розыскнику, как бы продолжая старый разговор: - Правы мы были тогда.

– Н-да, - неопределенно протянул капитан. Он-то тогда был, выходит, неправ.

Доложили Сидоренко, Климов. Люди словно бились в заколдованном круге - никакой определенности.

– Что же, - Николаев встал.
– Против Костериной свидетельствует заключение об идентичности микрочастиц ее одежды и ворсинок с сиденья машины Шибкова. Но шуб-то этих у нас, не забыли? 425! На версию с Костериной, видимо, надеяться не стоит, но нужно довести ее до логического конца. И как можно быстрее. Личные связи погибшей проверены - они безупречны, - продолжал Иван Александрович.

– И кажется мне, что мы ошибаемся, думая о тщательной организации убийства. Сколько мы установили случайностей? Опытный грабитель не выбрал бы такое бойкое место. Преступление или задумано было иначе и что-то сорвалось, или действовал человек, не предусмотревший эти детали, - слишком мало времени для отступления, да и было оно случайным - а ну, не поехал бы Шибков сбрасывать снег с крыши в неурочное время? Подозревать же водителя в соучастии нет никаких оснований: сам пришел, помогает от души. Приметы вероятной участницы убийства у нас есть, практически все пути выхода из города перекрыты - и все пусто, пусто. Усилить надо, товарищ Климов, работу, спросить построже с участковых. Где-то есть брешь, через которую уходит преступник...

Почти три часа милицейский газик-трудяга, распуская из-под колес струи вешней воды, добирался до Заозерного. Петухов и Алик в дороге молчали. Обстоятельства складывались пока явно не в их пользу.

Супруги Степанко непонятно куда исчезли. Оснований для розыска нет, никаких претензий им предъявить по поводу неожиданного отъезда нельзя. Да и был ли он неожиданным, их отъезд? Может быть, они его планировали заранее? Но почему Иосиф Степанко не отпросился с работы?

Вопросов много. Эта незначительная неувязка с Барковой, как рябь от легкого ветерка на спокойной реке, тревожила. Нужна ясность.

В знакомом им кабинете сидели Сенькин и приунывший участковый. Еще из Яринского сельсовета Петухов позвонил, просил вызвать Баркову и узнать, не явились ли к ней родители. По одному виду товарищей Петухов догадался, что опять произошла осечка.

– Нет Тамарки, - невесело объявил инспектор, - уехала, говорят, к родителям в гости, они за ней прикатили на мотоцикле из Ярино.

– Как так?
– удивился капитан, - дорога ведь оттуда одна?

– Одна, - кивнул участковый.

– Но мы не встречали их по дороге, а неизбежно должны были встретить, если они вернулись в Ярино!

В разговор вмешался Сенькин:

– Послушай, Толя, что я тебе расскажу, - Сенькин был непривычно серьезным.
– Я тут по деревне покрутился, поговорил с людьми. Кто что видел, где был, одеждой интересовался, женщинами.
– Он сделал паузу и продолжил: - Здесь, понимаешь, об убийстве хорошо осведомлены, это меня насторожило. Стал выяснять, откуда. И вот уборщица из сельпо мне сказала, что Тамарка Снегова в городе была и эти вести как сорока на хвосте принесла. И еще что, Приходит эта Снегова в сельпо в мужниной телогрейке, рукава подвернуты, а в магазине как раз разговор шел, что в Ийске продавщицу за выручку убили. Женщины ей и говорят в шутку, мол, может, тебя тоже ограбили, раз в мужнину хламиду, молодайка, влезла. А она им отвечает, что всех женщин, кто хорошо одет, милиция проверяет, убийцу ищут, вот она и оделась похуже, чтобы нервы зря не трепали. Бабы посмеялись над ней и разошлись. Я эту Снегову найти собирался, потолковать, и на тебе - она, оказывается, и есть твоя Баркова. А откуда, интересно мне, она знает, кого нам надо?

– Да уж, братцы мои, без Снеговой-Барковой нам не обойтись. Вы-то ее хорошо знаете?
– обратился Петухов к участковому.

– Откуда?
– развел тот руками.
– Она к нам месяца два как прибыла, вышла за Снегова Олега замуж. Вот его я знаю. Плохого за ним я не замечал. Ну, видел эту Тамару несколько раз. И одежду ее зимнюю помню - пальто красное такое.

– Точно, пальто, - вмешался Сенькин, - это я выяснил. Видели ее в красном, да вот - в телогрейке.

– Пальто, пальто, - досадливо поморщился Анатолий, - вы мне скажите, где она сама.