Последствия больших разговоров

– Я...
– начала было Эша и тут же захлопнула рот, чувствуя, что вот-вот начнет оправдываться, как обычно. Как будто ничего не случилось. Как будто все было в порядке. Между тем, все было далеко не в порядке.

– Ребенок, я жду.

Эша снова открыла рот, но тут же озадаченно огляделась. Подобрала пистолет, сунув его обратно в карман, прошлась по кабинету, заглянула за огромный книжный шкаф, потом отдернула одну из штор.

– Что ты ищешь?
– удивилась Полина.

Эша непонимающе завертела головой по сторонам, потом наклонилась и проверила пространство под столом. Никого. В кабинете, кроме нее, Олега и Полины, больше никого не было. Между тем ее ощущения, отчетливо говорили ей, что в кабинете находится двое Говорящих. Не может же она чувствовать саму себя?.. Если только...

Она выпрямилась и очень медленно повернулась к Полине. Ну да, вот здесь и стоит Говорящий. Прямо здесь.

– Ну, так...

– Ты тоже, - сипло произнесла Эша.
– Ты такая же.

– Шталь, я...

– Ты такая же как они. Как я. Ты Говорящая. Господи, Поля, ты тоже Говорящая! Вот в чем дело! Я думала, это просто такой дар! Твоя способность всегда чувствовать ложь, всегда знать, что человек хотел бы сказать на самом деле! Я думала, что ты действительно чувствуешь это по интонации... а ты просто Говорящая!

– Эша...
– Полина, встав, протянула руку, но Шталь отшатнулась, прищурившись и сунув руку в карман.

– Вот почему ты не решалась вернуться! Ты знала, что в Шае я в любой момент начну чувствовать других Говорящих! Ты боялась, что я тебя почувствую! Господи, Поля, неужели ты все знала с самого начала?!

Полина бросила короткий взгляд на Олега, и Эше этого было достаточно для подтверждения. Это был жалобный, умоляющий взгляд человека, нуждающегося в помощи. Особенный взгляд. Так могут смотреть друг на друга только очень близкие люди. Поля давным-давно была знакома с Олегом. Они все знали друг о друге. И, значит, ей прекрасно были известны все опасности, которым могла подвергнуться Шталь во время своих развеселых поездок за Говорящими. Поля, которая стала настоящей сестрой только в последние пару месяцев, Поля, которую она всегда так раздражала, Поля с ее странными способностями и вьющимися пшеничными волосами, которые, если обрезать их коротко, будут очень похожи на шапку одуванчика...

– Это ты была на фотографии, - прошептала Эша.
– Ты была на той фотографии, вместе со мной и остальными, в Веселом! Ты была в том поезде! Это же тебя я видела!

– Какой фотографии?
– Полина заметно побледнела, и Олег опустил руку с телефоном.

– Эша, о чем ты?

Забавно, что он до сих пор не спросил, что Эша делала в хранилище. Как будто его это не особенно беспокоило. Как будто он не сомневался в том, что Шталь завело туда извечное любопытство - и ничто больше.

– Я не с тобой разговариваю!
– прошипела Эша, накрепко сжимая в кармане холодную рукоять пистолета.

– Эша, - голос Полины дрогнул, - я просто не знала, как тебе об этом сказать...

– Только не говори мне, что ты узнала об этом недавно! Не говори... даже не пытайся! Ты ведь не зараженная, верно, Поля?! Ты из первого поколения! Как он, - Эша кивнула на Ейщарова, который смотрел на нее ничего не выражающим, застывшим взглядом.
– И как я! Не надо, Олег, вновь рассказывать мне сказку о каком-то странствующем Говорящим с судьбой, который невзначай передал мне свои разговоры! Я ведь тоже была на том поезде, разве нет?! Я видела фотографии, где меня в вашем присутствии тащат на носилках с пробитым черепом! И я видела зеркало! Я видела себя в прошлом - и я хочу знать, что все это значит!

Вот теперь на их лицах появился страх. Этакий заботливый страх. Наверное с таким страхом в глазах любящие родственники привязывают буйнопомешанного человека к кровати, чтобы он до приезда санитаров чего не натворил. Лицемеры! Все было правдой - и все было враньем! Все слова, все чувства - все, чему она верила и чем жила, оказалось враньем, пылью, ничем!

– Эша, - начал Ейщаров голосом человека, который надеется, что все еще как-нибудь можно исправить, - я не знаю, что ты...

– Хватит врать!
– выкрикнула Эша.
– Хватит изворачиваться! Лжец-то, оказывается, не один! Лжецов полным-полно! Он надевал на себя чужие лица - вы тоже! Лицо любящей сестры! Лицо любящего человека! Я вам верила! Представляю, как вам, должно быть, все это время было весело!

– Эша, - Олег выставил вперед руки в успокаивающем жесте, - ты ошибаешься. Да, вначале мы тебе лгали. Потом мы просто не говорили тебе всей правды. Все давным-давно изменилось! Что бы ты ни увидела в том зеркале - ты это неправильно поняла!

– Правда?! А как можно было неправильно понять то, что шесть лет назад какая-то гадина взяла в аренду мое тело, меня о том не спросив?! У меня нет никакой квитанции! Может, она подписала договор с кем-то из вас?! Может, с тобой, Поля?!

Она заметила, как Олег и Полина быстро переглянулись, и в глазах сестры мелькнуло некое подобие облегчения.

– В любом случае, я предпочла бы этот вариант, - добавила Шталь, вытягивая из кармана пистолет и держа его в опущенной руке.
– Потому что вариант, о котором мне рассказали, намного хуже!

– Какой вариант?
– Олег вновь не обратил никакого внимания на пистолет.

– То, что я, на самом деле, в прошлом маньяк-убийца, заместитель какого-то начальника какой-то охраны, который увез вас всех неизвестно куда и половину из вас поубивал! Что я - вовсе не Эша Шталь, а какое-то Эрези-Джеш! А в придачу я еще и зомби, который вскоре вновь счастливо упокоится!

– Кто тебе такого наговорил?!
– потрясенно спросил Ейщаров, и в этот момент дверь кабинета снова с силой распахнулось, и внутрь ввалился взмокший, исцарапанный, взлохмаченный Михаил, очень кстати проиллюстрировав собой шталевский ответ. Эша махнула рукой.

– Он!

В кабинете повисла короткая пауза, во время которой старший Оружейник, лихорадочно проанализировав ситуацию, закрыл за собой дверь и ретировался под прикрытие шкафа.

– Что ты сделал?!
– рявкнул Олег.
– Что ты ей сказал?!

– Ничего, - ответил Михаил.
– Так... Я не хотел! Я случайно! Я... ай, ладно!
– он мужественно вышел из-за шкафа.
– Все равно рано или поздно это бы открылось! В конце концов, все это было неправильно! Она много сделала для нас, и я это уважаю! Она имеет право знать правду!