Последствия больших разговоров

Эше не хотелось признаваться, что на матче действительно было очень интересно. Никого посторонних на Павловском стадионе не было, если не считать компании подростков, поглощавших пиво на дальних трибунах, да и те, как выяснилось, были чьими-то родственниками. Ейщаровский офис выехал на Павловский практически в полном составе, и к тому времени, как на территорию стадиона прибыли Шталь и Костя, к сожалению так и не расставшийся с гитарой, часть офиса носилась по полю, часть сидела на скамейке запасных, а остальные азартно вопили на трибунах.

Эша ожидала увидеть некую затейливую игру с разговоренными мячиками, но это оказался самый обычный футбол с самым обычным мячом, если не считать того, что обе команды в равных долях включали в себя не только сотрудников, но и сотрудниц. И сотрудницам, без всякой дискриминации, так же ставили подножки, их так же роняли в траву, и они так же получали мячом по различным частям тела - со своего согласия или без оного.

Шталь, пробравшись в первые ряды, откуда ей призывно махал Сева, и угостившись у него холодной газировкой, вначале просто потешалась, не болея ни за какую команду. Все это было несерьезно, и ейщаровские сотрудники походили на галдящую толпу дошколят, которых вывезли за город. Ейщарова она увидела не сразу, зато тут же увидела на поле Михаила, который в редкие моменты передышки принимался всячески напрягать мускулы, пытаясь очаровать женскую половину как стадиона, так и команд; Сашку, взъерошенную и с ошметками травы в волосах, Аллу Орлову, смотревшуюся до отвращения идеально в своем спортивном костюмчике, запыхавшегося Марата и Глеба, не заметить которого было вообще невозможно. Парикмахер вносил в игру особое разнообразие, то и дело путая мяч с игроками, отчего кто-нибудь постоянно летел в траву. Смотреть на все это было очень весело, и Эша вволю насладилась, когда Лиманская получила мячом по голове, когда не-родственник, не рассчитав замаха ноги, плюхнулся на пятую точку, и когда на поле образовалась живописная свалка из Гарика-Ключника, Вадика-Оптика и братьев Зеленцовых. И только после этого Шталь обнаружила среди прочих Ейщарова, вначале совершенно его не узнав. По полю бегал какой-то полуголый темноволосый человек, невысокий, крепкого сложения, абсолютно не выделявшийся среди остальных игроков. Он так же, как и они, бил по мячу, убегал, догонял, периодически сцеплялся с кем-то, смеялся. Эша даже увела от него взгляд, продолжая искать Олега Георгиевича среди прочих футболистов, и тут темноволосый подбежал вплотную к трибунам, схватил протянутую ему кем-то бутылку воды, сделал несколько глотков, а прочее выплеснул себе на голову, отфыркиваясь и растирая ладонью воду по лицу и голой груди. Бросил бутылку обратно и, не заметив Эшу, стремительно умчался назад, а Шталь осталась сидеть, превратившись в статую с широко открытым ртом и все еще видя перед собой теперь уже знакомое и в то же время такое незнакомое смеющееся, мокрое лицо с яркими глазами и взъерошенными волосами. Потом слегка отмерла и пихнула локтем Севу, который, размахивая здоровой рукой, во всю силу своих легких болел за команду второго и четвертого этажа.

– Это сейчас Олег Георгич подбегал?

– Ну да, - рассеянно ответил Сева.

– Как-то... странно он сегодня выглядит.

– Да так же, как и всегда, - Сева повернулся, вздернув бровь.
– Ты чего?

Эша не успела ответить - сидевший неподалеку на скамейке запасных Костя предложил сыграть подбадривающую песнь, и все, кто это услышал, подняли протестующий гвалт. А Шталь теперь уже заинтересованно смотрела в центр поля, наблюдая за перемещениями начальника, который сейчас казался лет на десять моложе. И вдруг осознала, что для остальных игроков никакого начальника там нет. Там был просто свой. Свой, которого ценили и любили, и которого слушали, потому что он говорил дело. Вот и все.

Эша впилась пальцами в скамеечное дерево, сломав ноготь, но не заметив этого. Она чувствовала себя так, словно на нее вылили ведро ледяной воды, да в придачу еще опустевшим ведром и огрели, а понять причину этого ощущения не могла. Эша опасалась, что Ейщаров ее заметит, и вместе с тем Эшу раздражало, что он ни разу не посмотрел в ее сторону и, похоже, понятия не имел, что она здесь. А может, и имел он это понятие, просто ему было глубоко наплевать.

В этот момент шталевских сумбурных размышлений команда первого-третьего этажа в лице маленького юркого Славы забила гол в ворота команды второго-четвертого этажа, и Сева испустил горестный вопль, после чего принялся призывать громы и молнии на голову стоявшего на воротах Хельсинга-Компьютерщика. Команда первого-третьего этажа предалась победным объятиям, валяниям и воплям. Над полем, на уровне верхних трибун плыли густые клубы дыма, уверенно складываясь в надпись 2:1 - это наверняка потрудился дядя Вова, но Шталь не успела заметить, когда и как он это сделал. Зато она заметила другое - как Орлова, вместе с Ейщаровым игравшая в забившей команде, восторженно кинулась Олегу Георгиевичу на шею, а тот с явным удовольствием подхватил ее и через несколько секунд оба исчезли в бурлящей гуще игроков, над которой возвышался Михаил, пытавшийся усадить себе на плечо отчаянно отбивающегося Электрика.

Дальше Эша смотреть не стала - вскочила и, не отвечая на удивленные оклики Севы, вылетела со стадиона с перекошенным от бешенства лицом. Прыгнула в машину, чуть не раздавив задумавшуюся на водительском сиденье Бонни, в рекордный срок доехала до офиса, по дороге нарушив все, что только было возможно, бросила "фабию" на стоянке, грохнув дверцей и даже не подумав извиниться, и влетела в вестибюль, распахнув тяжелую дверь с такой легкостью, будто та была сделана из картона. После чего спряталась в подсобке и сидела там до Севиного появления.

– Эша, куда ты тащишь свою тележку?!
– Сева решительно загородил ей дорогу, и Шталь пришлось остановиться, дабы не лишить офис единственного Мебельщика.
– Я же сказал - нас ждут на совещании!

– Зачем я вам на этот раз?! Что-то оттирать?! Вы только и умеете, что пачкать везде!.. Вот кто тут опять натоптал?!
– Эша ткнула пальцем в едва заметный след на полу.
– Ходют и ходют!..

– Эша, пожалуйста пойдем, - жалобно сказал Сева.
– Только оставь здесь свою... своего...

– Не оставлю! Джон Сильвер никогда не ходил на пиратские сходки без своего попугая!

Сева, явно отчаявшись продолжать словесные уговоры, просто схватил Эшу за руку и знакомо потянул за собой. Шталь машинально подчинилась и так, ведомая старшим Мебельщиком, дошла до кабинета, дверь в который была приглашающе приоткрыта.

Людей в кабинете, по сравнению с прошлым совещанием, было удивительно мало: сам Ейщаров, Посудник, обе Ювелирши, Сашка, старший Музыкант, Никита-Беккер и Михаил. Выражение лиц у всех, кроме Ейщарова, было странно скептическим, особенно у Михаила, который поигрывал коротким изогнутым мечом с роскошнейшей гравировкой на клинке, и перед всеми, кроме старшего Оружейника и Модистки, лежали какие-то бумаги. Ейщаров вновь был прежним Ейщаровым - спокойным, аккуратно одетым и причесанным, с отстраненной деловитостью на лице, которая так ее раздражала. Впрочем, сейчас это было даже кстати.

– А что случилось?
– с порога вопросила Эша, притормаживая.
– Или вас тут всех надо пропылесосить?

Ейщаров молча указал глазами на один из свободных стульев, и тотчас Лиманская, углядев обитателя шталевского плеча, издала звук сирены, возвещающей о начале учений по гражданской обороне, и забралась на стул с ногами.

– Господи, ты с ума сошла?!! Немедленно убери отсюда эту гадость!

– Я думала, у вас тут принято уважать чужих собеседников, - хмуро произнесла Эша, поглаживая "гадость" указательным пальцем.

– Посадите ее вон в тот цветок, - Ейщаров кивнул на горшок с марантой.
– Никуда она не денется. Сева, где Слава?

– Сейчас придет, - Мебельщик вальяжно развалился на стуле, наблюдая как Шталь сажает паучиху в цветочный горшок, где та тут же принялась упоенно ковыряться в земле.
– А что случилось?

– Парочка забавных историй, - пробурчал Михаил, - в которые я совершенно не верю и не вижу смысла их проверять. Олег, ты стал слишком мнителен, тебе не кажется? Тот, кто слил Вадику эту дезу, наверняка этого и добивался. Не будем же мы теперь бегать и проверять каждую мелочь? Мы же знаем, что мы этого не делали, кроме нас Говорящих в городе нет, так что все эти истории либо преувеличение, либо неправда.

– Ты прекрасно понимаешь, что это может оказаться выдумкой, а может оказаться и каким-то нашим упущением, - Ейщаров бросил на стол бумаги.
– Любая нелепость может явиться вовсе не нелепостью. Здесь у очень многих целый чемодан таких нелепостей. С чего начиналось твое шествие по планете? Не припомнишь?

– Если уж на то пошло, я тоже слышал с утра одну забавную историю, - Михаил отодвинул меч и подпер щеки ладонями, словно добрая бабушка-рассказчица в окошке из старых отечественных сказок.
– Один мужик застукал свою жену с любовником в самом процессе, ну вы понимаете? И вместо того, чтобы устраивать разборки, взял да и присоединился к ним!..

– И что такого?
– фыркнула Ольга, и Шталь заметила, как густо покраснел Сева.
– Мужик решил тоже повеселиться, не пропадать же процессу? А если он в этом процессе отходил любовника, так это, я тебе скажу, не так уж...

– Это моя история!
– раздраженно заявил Михаил.
– Вот когда будешь свою рассказывать... Так вот, они там - ага?.. А соседи-то знали, что жена погуливала, видели, как муж домой вернулся. А процесс-то с озвучкой, и озвучка все громче. И время идет. Соседи решили, что он их там уже убивает, вызвали ментов, те дверь вынесли и...в общем, туда же... Словом, санитаров пришлось вызывать, да не одних, и везти всю эту компанию в соответствующее место. Один из санитаров, между прочим, тоже поучаствовал, да еще пара соседок, которые нос свой сунули. Мне эту историю другой санитар рассказал... который не участвовал. Говорит, каждый, кто к кровати близко подходил, тут же на нее и кидался. Сам, говорит, с трудом устоял, и то, может, потому, что с жуткого бодуна был. В общем, кое-как сгребли с койки всю эту порнографию и вывезли. Те сейчас в себя пришли и жалобы строчат друг на друга... Что вы так на меня смотрите?! Не я это придумал!