Последствия больших разговоров

– Разумеется, верю, - Ейщаров покосился на колечко с кахолонгом, охватывавшее его мизинец.
– Я верю, что ты говоришь правду, Сева. Просто дело в том, что...

– ...я мог что-то сделать случайно и не заметить этого?
– Сева поджал губы.
– Я не делаю из мебели такую гадость - даже случайно. Я не стал бы помогать проявиться подобным наклонностям. Моя мебель не может быть опасной.

– Сева, все поехали с детекторами. Это общее решение. Мы не должны ничего пропустить, - уклончиво ответил Ейщаров, хмуро глядя на дорогу. Подобно Эше, он так и не решился рассказать мальчишке про его зеленое кресло, насмерть усыпившее троих человек. Сева не знал, что кресло, которое он пытался сделать уютно-расслабляющим для своего двоюродного дяди, восприняло его идею на свой лад.

Тихо загудел сотовый, напоминая о себе, и, увидев имя абонента, Олег Георгиевич схватил телефон и свернул к обочине, останавливая машину.

– Что случилось?

Истошные вопли, раздавшиеся из трубки, были такими громкими, что их отчетливо услышали сидящие сзади и разом вытянули шеи. Сева напрягся, вперив встревоженный взор в ейщаровский профиль и пытаясь по выражению его лица понять, в чем дело.

– Да, - перебил Олег Георгиевич несшиеся из телефона крики.- Да, я понял! Да не ори ты! Сейчас пришлю людей... Нет, не трогай ее! Я приеду! А как... Ничего серьезного? Тогда отправь их в офис, а сам жди нас! Хозяева орут?.. Тут любой бы орал на их месте. Нет-нет, пожарным не мешай, просто проследи, чтоб они не переусердствовали. Да, я разберусь.

Он тотчас вызвал другого абонента, крутя руль свободной рукой. Машина, отдернувшись от обочины, резко развернулась чуть ли не посреди дороги, вызвав шквал негодующих гудков, ринулась обратно к перекрестку и помчалась в западную часть города. Сева, не выдержав, мелко задергал Ейщарова за рукав.

– Что случилось?! Что-то с Эшкой? Скажите мне!

Олег Георгиевич коротко, отрицательно мотнул головой, быстро давая в трубку указания, и их характер перепугал старшего Мебельщика не на шутку. С заднего сиденья протянулась рука и требовательно постучала по спинке водительского кресла. В руке был телефон.

– Олег, тебя Музыкант! Говорит, срочно!

Ейщаров, не глядя, схватил телефон другой рукой, продолжая разговаривать по первому. Никого в машине не взволновало, что водитель бросил руль и предоставил "рейнджроверу" делать то, что ему вздумается, зато взволновало мальчишку, глазевшего из окошка обгонявшего их "шевроле", который немедленно раскричался:

– Мам, смотри, там дядя без руля едет!

– Олег!
– заголосил из другого телефона взъерошенный голос Сергея Сергеевича.
– Он уехал, Олег! Я не смог его остановить!

– Кто уехал?
– Ейщаров локтем чуть коснулся руля, тот прокрутился сам по себе, и внедорожник, притормозив, свернул направо.

– Беккер! Он поехал в "Шевалье", он поехал туда совсем один! Я пытался... но он не взял меня! Я... ох!.. сейчас с Костей бегу в гараж... Тут такой переполох! Славка звонил...

– Я знаю. Как давно он уехал?

– Минут десять назад. Я не мог дозвониться... Олег, у меня очень нехорошие предчувствия! Никитка-то дурак, вечно пытается доказать...

– Встретимся там!
– Ейщаров отшвырнул телефон и схватился за руль, отчего машина, рыкнув, помчалась с умопомрачительной скоростью и наглостью, собирая щедрый урожай клаксонных и водительских ругательств. Сева вжался в спинку сиденья, глядя перед собой расширенными глазами.

– Звоните Беккеру!
– рявкнул Ейщаров, продолжая держать телефон возле уха.
– Кто дозвонится, даст мне трубку. Сева, высажу тебя на...

– Нет. Я останусь, - глухо заявил Мебельщик. Ейщаров бросил на него быстрый взгляд.

– Будешь в машине.

– Я пойду с...

– Это не предложение!..
– он переключил новый вызов.
– Да? Когда?! Черт!.. Ты уверен? Нет, бросьте их там, пусть она к ним не подходит!.. Хорошо... Да плевать, чья она жена!.. До клиники Кориневского довезешь? Точно? Да, обеих. Я его предупрежу, вызови Трофимыча, пусть к вам подъезжает.

– У Беккера автоответчик, - деловито сообщили с заднего сиденья.
– Олег, все плохо?

– Да.

В салоне машины воцарилась тяжелая тишина, и голос Ейщарова, продолжавшего говорить по телефону, отчего-то почти не нарушал ее. Сева, сжавшись и глядя в окно невидящим взглядом, снова и снова нажимал кнопки на своем телефоне, и игривый женский голосок снова и снова сообщал ему:

– А абонент-то недоступен!

Сева вызвал номер еще раз, потом прижал телефон к щеке, чувствуя, что вот-вот расплачется. Он не был взрослым. Несмотря на солидный костюм и солидную должность, он вовсе не был взрослым. И сейчас ему было очень страшно.

Машина резко свернула к обочине и вспрыгнула на тротуар, распугав прохожих - Ейщаров, не утруждая себя законопослушным въездом на ведшую к ресторанной стоянке дорожку, погнал наискосок по тротуарным плитам, мимо клумб и фонтанов, сквозь удивленные взгляды и возгласы прогуливающихся шайцев. Машин на стоянке перед "Шевалье" было немного, и он уже видел величаво возвышающийся с самого края беккеровский черный "тахо", солидный и блестящий, как и сам Никита. Затормозив перед входом, Ейщаров открыл бардачок и бросил сопровождению несколько маленьких округлых упаковок.

– Что это?
– удивилось сопровождение, одновременно распахивая двери.

– Затычки для ушей.

Сопровождение переглянулось, после чего один из них, бросив взгляд на панорамные окна "Шевалье", поднял с пола черную сумку и тоскливо сказал:

– Смотрю я туда - и что-то мне совсем туда не хочется.

Ейщаров поймал за шиворот попытавшегося было выскочить следом Севу и водворил его обратно в салон.

– Сиди здесь! Встретишь остальных - направишь к нам!

Они подбежали ко входу, и возле тяжелой двери тотчас совершенно ниоткуда появился громоздкий человек, облаченный в красное с золотом - цвета ресторана. Загородил дверь, выглядя еще более серьезной преградой, чем сама дверь.

– Извините, ресторан сегодня закрыт.

– Ты уже впустил нашего сотрудника, - заметил один из сопровождающих. Человек открыл было рот, явно намереваясь сказать, что любой может назвать себя чьим угодно сотрудником, и для подтверждения этого нужны документы, но Ейщаров, уже ловко обогнув охранника с левого борта, четко, спокойно произнес: