Последствия больших разговоров

– И все?
– недоуменно спросила Эша в пространство.
– Да так сюда кто угодно войти сможет. Поймают вашего Скульптора и заставят...

– Если он сделает это не по доброй воле, выйдет только хуже, - заметила Скрипачка.
– Кстати, у нас убирать особо нечего, но можешь так зайти - потрещим.

– Да, но если...

– Пошли, - проходивший Михаил небрежно сгреб ее за плечи и увернулся, когда Эша, недовольная таким обращением, попыталась садануть его локтем под ребра.
– Веди себя прилично! И не забывай, что ты - уборщица, а я...

– Похоже, ты пал жертвой распространенного заблуждения большинства двухметровых людей, что их никто никогда не побьет.

Михаил сказал, что не воспринимает с утра таких длинных фраз, распахнул дверь, впустил самого себя, и захлопнул дверь в аккурат перед шталевским носом. Эша сердито толкнула дверь, влетела в холл и тотчас чуть не уткнулась в широкую грудь молодого человека сурового вида, который в следующую же секунду переместился на пару метров вправо, попутно жестом фокусника освободив Шталь от сумки, которая висела у нее на плече. Тут же рядом появился другой молодой человек, коротко улыбнулся Эше, наклонившись приподнял ткань на террариуме и ойкнул.

– Можете и ее обыскать, если хотите, - предложила Эша.
– Вы, я так понимаю, охрана.

– А вы, насколько я помню, Эша Шталь, - отозвался молодой человек, реквизировавший ее сумку, которую он, почему-то, не спешил открывать, а просто держал за ручку, как-то задумчиво раскачивая из стороны в сторону.
– В марте встречались, тут же - не помните? Вы еще настаивали на личном досмотре... Ладно, вижу, не помните. Я Гена.

– Эша Шталь, - машинально сказала Эша и удивленно приняла возвращенную сумку, которую Гена так и не открыл.
– Это весь досмотр или вы настолько мне доверяете?

– Дело в том, что если б у вас при себе был предмет, о котором бы у вас хоть раз возникали мысли, как о чем-то могущем принести вред, я бы тотчас об этом узнал, - несколько надменно сообщил Гена.
– Враждебные мысли создают настолько резкие колебания человеческого биополя, что достаточно...

– Он Говорящий с сумками, - скучающе сообщил Сева, проходя мимо, и Гена посмотрел на него сердито, потом улыбнулся Эше.

– Младший Говорящий с сумками, чемоданами и прочими вместилищами, - он подмигнул.
– Но обычно меня называют Таможенником. Еще чаще - Геной. Кстати, вы, наверное, за свою жизнь заметили, что женские сумочки, как правило, редко испытывают теплые чувства к своим хозяйкам - обычно потому, что те их слишком часто меняют.

– Так вот почему так сложно бывает найти в сумочке нужную вещь?
– усмехнулась Эша.
– А я думала, все дело в захламленности сумочки.

– Поверьте мне, если сумка вас не любит, то даже если вы будете держать в ней одну-единственную вещь, то и ту вы найдете далеко не сразу, - заверил Гена. Второй молодой человек, проявивший интерес к террариуму, заглянул в гущу ромашкового букета и, не найдя там ничего интересного, представился:

– А я - Леша. Говорящий с Геной.

Шталь недоуменно приподняла брови.

– Он мой двоюродный брат, - пояснил Леша, фыркнув.
– Я недавно переехал и с разговорами еще пока не определялся. Олег Георгиевич вас ждет. Знаете, где его кабинет или вас проводить?

– Я провожу, - буркнул старший Оружейник, который успел обосноваться в кресле неподалеку и, полулежа в нем, прижимал ко лбу хрустальную пепельницу.
– Вы охрана, вот и охраняйте себе.

– А Байер чего опять не в настроении?
– поинтересовался Гена, и Михаил, медленно и как-то по частям поднимаясь из кресла, сердито отмахнулся.

– А когда вы ему скажете?

– Не знаю, - Михаил кивнул Эше в сторону лестницы.
– Никто не решается. Представляешь, что с ним будет?

Таможенник красноречиво покивал, и Шталь, ничего из этого разговора не понявшая, неохотно двинулась за Михаилом, которого то и дело легонько заносило. Возле журчавшего среди зелени фонтанчика, которого тоже прежде не было, Эша невольно остановилась. В самом фонтанчике не было ничего особенного, но вот стоявшая у каменной чаши мраморная скульптура вызвала у нее недоумение. Поджарый, ростом с нее сатир с озорными рожками одной рукой подносил к толстым ухмыляющимся губам дудочку, а другая его полусогнутая рука была простерта в сторону, точно обнимая кого-то невидимого. Беззрачковые глаза смотрели со странной грустью, а в ухмылке чудилось что-то надрывное, точно мраморный сатир пытался показать, что на самом деле ему глубоко безразлично, что его теплое, дружеское полуобъятие пусто. Эше стало не по себе, и она, попятившись, заторопилась за старшим Оружейником. Болтавшие у подножия лестницы четверо подростков, один из которых был в солнечных очках, а у другого лицо было плотно закрыто длиннющей челкой, свисающей до подбородка, медленно повернули головы, отслеживая ее перемещения.

– Тоже сотрудники?
– спросила Эша.

– Младшие Компьютерщики, - вяло ответил Михаил.
– Который в очках - это Дэн. Остальные - Фир, Хельсинг и Дим, но, убей бог, не помню, кто из них кто.

– Понятно, - Эша замедлила шаг, вглядываясь в спускающегося навстречу по лестнице плюшевого старичка, окутанного густым сигарным дымом, который испускала толстенная сигара, зажатая в зубах старичка. Старичок казался узнаваемым, и когда разделявшее их расстояние сократилось вдвое, он вынул изо рта сигару и, слегка улыбнувшись, произнес:

– Рад снова вас видеть, Эша. Выглядите лучше, чем в нашу первую встречу. Отличный наряд, - его взгляд относительно вежливо и уж точно не по-стариковски тронул шталевские голые коленки.

– Я вас вспомнила, - сурово сказала Эша.
– Вы допрашивали меня после того, как Лжец напа...

– Да какой там допрос?!
– небрежно отмахнулся старичок.
– Так, побеседовали...

– Федор Трофимович, - представляюще сообщил Михаил.
– Спиритуалист.

– Что - и до такого доходит?
– насторожилась Шталь.

– Это прозвище, - засмеялся старичок, - хотя недалеко от сути. Я говорю с разбитыми вещами. Грубо говоря, с мертвыми вещами.

– Вы наверняка единственный в своем роде. Никто не любит разбитые вещи.

– Вы еще очень молоды и не знаете пока, насколько странными могут быть люди, - Федор Трофимович затянулся сигарой, и та ожила в его пальцах.
– Но я действительно единственный. А вы, барышня, значит, теперь заведуете уборкой? Справитесь? Не придется ли, оборони Создатель, помогать?

– Я смотрю, здесь все такие шутники, - кисло заметила Эша и вновь поплелась за Михаилом, который что-то сердито бормотал себе под нос. На площадке между вторым и третьим этажом она помахала Глебу, который обогнал их, радостно улыбнулся, зацепился за старшего Оружейника, чуть не уронив его за перила, и гигантскими скачками умчался на четвертый этаж.

Ейщаров ждал ее не в своем кабинете, а в приемной, и, судя по выражению его лица, он вышел встречать Шталь отнюдь не из уважения к ней.