Последствия
Шрифт:
За его спиной - потрепанные палатки, опирающиеся на погнутые, словно изуродованные артритом конечности, обломки ржавых шестов и арматуры. Ветер угрожает подхватить их и унести, но ему никак это не удается. Палатки стоят здесь столь давно, что уже стали частью этого мира - как и его обитатели.
Корвин выходит из спидера - старой развалюхи, которую он купил у пары отшельников в окрестностях Туанула. Он заплатил им тогда больше, чем был должен, - исключительно в качестве благотворительности. Впрочем, какая теперь разница? Он проходит среди копающихся в мусоре сборщиков утиля - отбросов галактического
– И кто же это тут у нас...
– ухмыляется тот.
Но Корвин знает правила игры и глупостей делать больше не собирается. Подцепив большим пальцем петлю куртки, он отодвигает ее полу назад, показывая изящный и смертоносный скорострельный бластер "ХайКор".
При виде оружия верзила в лохмотьях что-то ворчит и уходит прочь в поисках другой добычи, которая не жалит и не кусается. Корвин, в свою очередь, отправляется на поиски бара.
Бар представляет собой жалкое зрелище - сваренная из металлолома погнутая стойка в форме неровного полукруга под крышей, которая когда-то была куполом горнодобывающего комплекса "Рахман-323". Слышится шорох стучащих по тонкому металлу песка и пыли.
Корвин придвигает ржавый табурет и садится рядом с похожим на живой скелет утутмой. Напоминающее череп лицо инородца, словно шарфом, обмотано цепью, закрывающей зубастую пасть.
– Матин ва-ша ва-шо тах, - лопочет тот на своем языке. Не в силах понять, утверждение это или вопрос, Корвин подмигивает и показывает чужаку большой палец. Утутма продолжает таращиться на него пустыми глазницами. Из-за стойки раздается громкий горловой кашель, и Корвин поворачивается к бармену.
Перед ним - гора заросших жиром мышц. Нос напоминает срубленное дерево. Вся правая сторона лица испещрена шрамами, в некоторых застряли обломки щебня и камня, один из которых, крупнее подушечки большого пальца Корвина, торчит из щеки, словно валун из сухой мертвой земли.
– Что будешь?
– А что есть?
– Да, в общем-то, ничего, кроме нектара "Наповал", как его называют.
– Если ничего больше нет, зачем спрашиваешь?
– Народу нравится иллюзия выбора, - фыркнув, пожимает плечами бармен.
– Хоть какое-то утешение в нынешние времена.
– Ну тогда давай его, дружище.
– Дружище...
– бормочет бармен, наливая из старой банки из-под масла в другую, поменьше, и ставя ее перед Корвином. Так называемый нектар воняет тормозной жидкостью, и в нем плавают какие-то губчатые комочки.
– Что это?
– Я же уже сказал - нектар "Наповал".
– Нет, в смысле... из чего он?
– Гм... знаешь, я не спрашиваю. Мне его просто приносят. Вроде как соскребают лишайник с камней в мертвых холмах на юге, а потом, как я слышал, квасят его в бочках из-под топлива или что-то вроде того.
– Опьянеть-то хоть от него можно?
– От него и космический слизень опьянеет.
Корвин пробует жидкость, напоминающую прокисшую слюну с привкусом машинного масла. Вскоре у него начинают неметь десны и болеть зубы.
Что ж, и на том спасибо.
– Матин бачи. Исс-та та-хвисс, - снова бормочет утутма.
– Да пребудет и с тобой Сила, - отвечает Корвин охрипшим после единственного
глотка "Наповала" голосом. Он смеется, и собственный смех кажется ему пустым и одиноким, словно это маленькое поселение. Словно вся эта планета.– Ты ведь не из местных?
– спрашивает бармен.
– С чего ты взял?
– Тут немного местных. Большинство просто сбрасывают сюда, будто бесполезный груз. Выкидывают, словно мусор.
Усмехнувшись, Корвин пожимает плечами и делает еще глоток.
– Странный ты парень. Работу ищешь?
– Возможно. А что тут могут предложить?
– Ха... да, в общем, мало что. В основном в шахтах на дальней стороне, да и то работу там найти нелегко. У нас тут добывают магнетит, безорит, и говорят, будто возле Кратерного поселения открыли новые месторождения кезиевого газа, но, может, это просто слухи. Есть банды мусорщиков, есть гонки колесниц на севере. Можно еще дать обет и стать отшельником, но вряд ли тебе это подойдет. А еще ты вполне мог бы пойти в бармены, вот только место уже занято.
– Спасибо, я подумаю.
– Так как тебя сюда занесло?
– не отстает от посетителя бармен.
– Меня вовсе не "занесло".
– Ты не местный. Тебя сюда не занесло. И как же ты оказался в баре Эргеля?
– Это ты - Эргель?
– Это я.
– Что ж, Эргель, я просто сюда прилетел.
– Прилетел? По собственной воле, и все такое?
– По собственной воле, и все такое.
Эргель таращится на него секунд десять, а потом громогласно хохочет, тряся щеками и животом.
– Галактика большая, парень. Она распахнута во всю ширь, словно клыкастая пасть нексу. Звезд бесчисленное множество, а планеты, хоть их и конечное число, не посчитаешь по пальцам даже сотни рук. И из всех планет, форпостов, станций и космических кораблей...
– он снова смеется, - ты выбрал эту?
– Да, - кивает Корвин.
– Почему? Мне просто интересно, что может заставить пойти на такое.
– Матин вис-вис то хва-син, - говорит утутма.
– Заткнись, Газвин, - ворчит Эргель.
– Дай ты ему закончить.
– Он снова поворачивается к Корвину.
– Не обращай внимания на этого черепоголового. Мне просто интересно.
Корвин несколько раз моргает, и каждый раз перед ним предстает случившееся тогда в его родном селении Мэборн на планете Мордал.
Посреди улицы лежит его маленькая дочь.
Грудь ее то вздымается, то опадает.
На одном краю селения окопались имперцы. На другом - повстанцы.
Корвин прячется в стороне за ящиками с провизией, вместе со своей женой Линнтой. Внезапно она вскакивает и бежит к девочке, и он тут же со всех ног с криком бросается за ней, пытаясь схватить за руку...
Выстрелы из лазеров. С обеих сторон.
Линнта падает, закинув назад голову.
Корвин прыгает к ней...
Выстрел в бок пронзает его насквозь. Он слышит шипение собственной плоти, чувствует, как по всему телу распространяется ударная волна, словно от взорвавшейся под водой бомбы.
А потом он теряет сознание.
Когда несколько недель спустя он приходит в себя в бакта-камере на вездеходе в окрестностях города, его семьи нет в живых, их уже похоронили. Ни одна из сторон не победила в схватке, и обе улетели по домам зализывать раны.