Последыш III

Однако бал — это, прежде всего бал, так что Бармин танцевал. Партнерш, — и не без умысла и ни разу не в простоте, — ему подыскивали его же невесты, с которыми он тоже, разумеется танцевал. Они же подводили его к тем из своих родичей и знакомцев, с кем Ингвару следовало познакомиться, а то и подружиться. Так что, Бармин на балу не отдыхал, а тяжело работал, и не он один. Вся их маленькая недосемья трудилась в поте лица, создавая основу будущего благополучия. И единственные люди, кто не пошел с Барминым на контакт, — несмотря даже на немалые усилия князя Северского, — это император, две его супруги и четверо взрослых принцев и принцесс. Не любили Менгдена в императорской семье, и это наводило на определенные мысли. Если все обстоит настолько скверно, отчего князь Северский не поддерживает своего родного брата? По факту, это могло ничего не значить, — личные мотивы, семейная ссора или еще что-нибудь в этом роде, — но могло означать и назревающий раскол в правящей верхушке. Но, в любом случае, это было нечто такое, что следовало иметь ввиду. Что-то, о чем надо было подумать на свежую голову, и Бармин эту мысль запомнил, но был вынужден отложить ее до времени в сторону. На балу он думать о таких вещах просто не мог. Отвлекали.

Глава 4 (1)

1. Двадцатое сентября 1983 года

Неделя с двадцатого по двадцать седьмое сентября ожидалась, прямо сказать, насыщенной. Шумной, пьяной и веселой, но в то же время чертовски опасной: иди знай, кому еще придет в голову пострелять по Бармину и его девушкам. За июль-сентябрь он пережил уже три покушения, не считая предотвращенных еще на стадии подготовки, и, как минимум, в половине случаев целью злоумышленников являлась также Варвара. Ну, а в список случайных жертв, — в сопутствующие потери, так сказать, — могли попасть практически все его невесты, часть родни и многие другие люди, оказавшиеся на свою беду в опасной близости от главного «бенефицианта» этой истории. Поэтому неделя предстояла не только разгульная, — пить и гулять намеревались не по-детски, — но и напряженная, поскольку столько гостей, сколько собиралось прибыть в Усть-Углу и Шексну на Свадебную неделю, не видели здесь с тех пор, как шестьдесят три года назад прадед и тезка нынешнего графа Ингвар Менгден третий своего имени шумно отмечал в своей родовой вотчине принятие графских регалий. Однако у Ингвара IV повод был и того круче. Мало того, что в эту неделю гуляли сразу четыре знаковые свадьбы, — сам Бармин женился на княжнах Дарене Глинской, Елене Збаражской и Ольге Кашиной, а его сестра графиня Варвара Менгден выходила замуж за великого боярина [55] Петра Глинского-Севрюка [56] , - так ко всему, это была первая возможность по-настоящему отпраздновать возрождение семьи и рода и принятие Ингмаром титула, принадлежащего ему по праву рождения, которое здесь, в империи Великороссов, называли правом первой крови.

55

Великий боярин — высший титул родовой феодальной знати на Руси, в Великом княжестве Литовском, а также на Балканах, Украине, Румынии и Молдавии. Боярские титулы Владимирской и Московской Руси в период первой половины XIII — первой половины XVI веков можно распределить примерно в таком порядке: великий боярин князя Великого — ландграф или лендлорд; великий боярин князя удельного — владетельный барон. Петр Глинский, стало быть, барон.

56

Севрюки — потомки северян, половцев, хазар и других степных народов, в Русском государстве с конца XVI века оставшаяся после разгрома во время Смуты часть считалась служилым сословием из Северской земли. Проживали в бассейне рек Десны, Сейма, Ворсклы, Сулы, Быстрой Сосны, Оскола и Северского Донца. Упоминаются в письменных источниках с конца XV века до XVII века. В XVI веке считались представителями (древне)русской народности. После Смутного времени имя севрюков практически исчезает из истории

Гости начали съезжаться еще девятнадцатого числа, поскольку некоторым хотелось познакомиться и пообщаться с Ингмаром и Варварой прежде, чем начнется «всенародное гуляние». К таковым относились, например, сестра его бабушки княгиня Элеонора-Анна Несвицкая урожденная Корибут-Воронецкая, две вдовы его деда — баронесса Елизавета фон Менгден и боярыня Марфа Аленкина — и «невенчанная» вдова его дяди Петра — Аграфена, которая, как и ее дочь Стефания, больше известная под сценическим псевдонимом Натали, уже с начала августа приняли фамилию Менгден. Стефания тоже приехала заранее, по нынешнему раскладу именно она наследовала своей бабушке Елизавета и, значит, уже сейчас имела право зваться баронессой фон Менгден. В таком случае, приличий ради следовало познакомиться с матерью своего отца и другими родственниками, из которых она пока знала одних лишь Ингвара и Варвару.

При этом, следует отметить, что большинство гостей прибывали в графство с охраной и слугами, и, если добавить к этому, огромное количество обслуги, стянутой в Усть-Углу из Надозерья, из Глинского Крома на реке Нерис и из новых владений Петра Глинского-Севрюка Устье [57] на озере Кубенском, а так же тележурналистов, фотографов и репортеров светской хроники, представляющих не только имперские, но также все основные европейские масс-медиа, можно себе представить во что превратился замок и прилегающий к нему город, в котором были заполнены до отказа все без исключения постоялые дворы и странноприимные дома, меблированные комнаты и сдающиеся в наем квартиры и дома. Однако места все равно не хватало, поэтому для слуг и дополнительной охраны на территории, примыкающей к крепостному мосту, и внутри стен замка были развернуты два палаточных городка: шатры, большие армейские палатки, трейлеры на базе грузовиков и даже передвижные дома-вагончики. Присланные императорской службой безопасности, — а, на самом деле, Тайным и Разбойным приказами, — специалисты, бойцы спецназа и агенты контрразведки разместились отдельно — в трех километрах от Шексны в Михайловском подворье, устроив свой штаб в гостинице для водителей-дальнобойщиков при трейлерной стоянке. Понятное дело, что по такому случаю все перевозки по шоссе А-114 были прекращены «до особого распоряжения» и временно осуществлялись по обходным маршрутам. В общем, Садом и Гоморра, и пожар в борделе во время наводнения. Все куда-то спешат, что-то несут, пропадают неведомо где, и этих всех явно больше, чем может переварить обыденное сознание. И, если всего этого мало, то «родные» холопы и «пришлые» хазары подбросили Бармину еще пару-другую головоломных дел, словно ему и без того заняться было нечем.

57

Устье (Устье-Кубенское) — село в Вологодской области, административный центр Усть-Кубинского района. Расположено в 70 км к северо-западу от Вологды при впадении реки Кубены в Кубенское озеро.

Все началось с принадлежащих ему лично крепостных крестьян, составлявших, к слову сказать, тридцать семь процентов населения графства и в большинстве своем занимавшихся, как и следовало ожидать, сельским хозяйством. Кто-то работал на себя, составляя основную массу арендаторов, а кто-то другой батрачил на хозяина, но все твердо сидели на земле. При этом пахотных земель в этих северных, частью заболоченных, а частью поросших лесом краях было относительно мало, — климат так себе, да и почвы подкачали, — и выращивали на них, в основном, кормовые культуры, — потому что «животноводство — наше все», — а также рожь, овес, лен и картошку. Зато молочных ферм было много, но скот, — в основном, быков и свиней, не считая птицы и баранов с козами, — растили так же на мясо. В деревнях и на хуторах жили общинами, поэтому с властями, будь то хозяин-барин или губернские чиновники, общались выборные. В деревнях — старосты, в волостях — выборные волостного схода. Вот такие выборные со всех земель графства и пришли третьего дня к Ингвару «бить челом» и «просить всем сходом о божеской милости».

Бармин их внимательно выслушал, но по первости ничего не понял. Прочел челобитную и запутался еще больше, а когда выборные все-таки растолковали ему характер проблемы и суть своей просьбы, сначала не поверил своим ушам, а потом начал задавать уточняющие вопросы. Однако ходоки уверили его, что все так и обстоит, как они говорят, и Бармину пришлось им поверить, а затем, — поскольку лекция о мракобесии не увенчалась успехом, — понять, принять и, пусть не тотчас, но, тем не менее, согласиться. Вообще-то, он собирался все-таки отбояриться от этих диких «чаяний народных», но краткий разговор с Варварой расставил все точки над «i», и Бармин понял, что устраниться от исполнения сеньорских обязанностей ни в этот раз, ни в будущем ему не удастся, хотя бы потому что люди, — и не просто люди, а его собственные холопы, — во все эти глупости верят. Причем, что характерно, не только язычники, от которых Бармин мог ожидать чего угодно, но и православные христиане, что уже было вовсе ни в какие ворота.

— Тут такое дело, Варвара, — начал он, зазвав сестру в свой кабинет, — ко мне выборные пришли.

— Знаю, — кивнула она. — Видела. Что им надо?

— Они утверждают, что с момента казни деда урожайность в моих владениях упала на треть, надои на четверть и, что ни год, то падеж скота или неурожай с моровым поветрием.

— Но это правда, — непонимающе посмотрела на него Варвара. — Ты же видел цифры. И эта твоя, шведская красавица об этом же толковала. Что тебе здесь не понятно?

— Это-то да, — поморщился Бармин, — цифры не врут, но эти люди утверждают, что для выхода из кризиса одного моего появления в Усть-Угле недостаточно.

— Просят провести ритуал? — как о чем-то само собой разумеющемся спросила Варвара.

— Да, — подтвердил Ингвар.

— Они правы, — пожала плечами женщина. — Ты сеньор, тебе и карты в руки. Кто, кроме тебя, им поможет? Да, и про себя не забудь. Ты же с этих земель тоже живешь.

— А ты знаешь, Аря, в чем состоит этот их ритуал? — осторожно спросил Бармин. Он до последнего не верил, что она знает, о чем говорит.

— Ах, вот ты, о чем! — просветлела она лицом. — Вот же я дура, прости господи!

— Всеотец, — поправил Ингвар.

— Оставь! — отмахнулась она. — Можно подумать, я не стараюсь! Но сразу такое ни у кого не получится. Так что, прекрати меня поправлять! А по поводу ритуала, ты действительно не знаешь. Тебя никто к этому не готовил.

— А тебя?

— Меня Нестор обучал, думал, у меня получится.

— Не вышло? — поинтересовался Бармин. Он никогда не спрашивал ее о той давней уже попытке узурпировать власть и титул, и зря, наверное. Такие вещи следует знать.

— Нет, — ответила Варвара на его вопрос. — Не вышло. Меня земля не приняла, к тому же я женщина, и это сильно ограничивает возможности синьора. А про ритуал я тебе сейчас расскажу. Тут они правы. Время пришло, и, если не ты, то кто?

— Принести кровавую жертву?

— Инг, я тебя об этом никогда не спрашивала и сейчас спрошу только о том, о чем можно. Там внизу ведь есть алтарь?

— Есть.

— Значит, кто-то из богов, — заметь, я не спрашиваю, кто, — должен принять жертву, чтобы земля снова стала родить. Нестор не знал, кому из богов поклонялись Менгдены, и где находится жертвенный камень. Наши люди, в смысле, его… — сбилась она, сообразив, что именно только-что ляпнула. — Его люди нашли старый жертвенник в священной роще за рекой. Князь думал, это и есть ваш… Вот же беда! Он думал, что это наш алтарь. Покопались вокруг, нашли идола. Вроде бы, Сварог… В общем, я принесла жертву… Не спрашивай, — помотала она головой, — не надо. Принесла жертву, но все напрасно. Никакого толка от моего ритуала не было. И на вторую часть мы, тем более, забили.

«Да, уж! Действительно, — покачал Бармин мысленно головой, — чем дальше в лес, тем больше дров!»

Он-то думал, что все уже понял про этот мир. Во всем разобрался. Все превзошел. Ан, нет! Куда там. Каждый раз, как только Бармин начинал думать, что его уже ничем не удивить, появляется что-то новое, и все начинается с начала.

— Извини, за вопрос, — спросил он вслух, наскоро оценив полученную от Варвары информацию. — А девок ты как собиралась портить?

— Сеньор может передать эту роль кому пожелает…