"Посмотрим..."

– А если мы его отпустим… - начал понимать и Хершел.

– Ага, ему кирдык по-любому. Небось, у ворот города уже сидит кто-нибудь, поджидая этого недоумка. Если отпустим, им даже лучше будет: поиздеваются над пацаном, сообщат, что мы его подбросили, и покажут всей толпе растерзанный трупешник.

– Что?!
– задохнулся Трой, бледнея прямо на глазах и без колебаний веря в коварство Блейка.
– Я не… Не отдавайте меня им! Вы же нормальные! Я сразу увидел, что вы нормальные ребята! Я это… охотиться немного умею, я стреляю хорошо. Я… вам расскажу, сколько у них оружия! Я…

– О, как заговорил!
– хмыкнул Мэрл, косясь в сторону не проронивших ни слова до сих пор Дэрила и Мишонн, стоявших рядом, и не понимая, чем вызвана их демонстративная угрюмость.

– То отпустите его, то не отпускайте. Как девчонка, ей-богу! Кстати, о бабах. Нет бы, цацу какую прислали сюда, у нас, может, нехватка тут этого добра!

Но сегодня его шутки ценить никто не хотел, и пришлось под преувеличенно деловым взглядом взбодрившегося перед лицом опасности шерифа отводить их пленника в одну из камер и возвращаться на пополнившийся остальными членами не очень многочисленной, зато довольно шумной группы, совет. На повестке дня стоял один вопрос: что делать? Который решился буквально за час, вполне предсказуемо, как и всё, что происходило сегодня. Ни одного голоса за то, что им следует среди зимы покинуть тюрьму, попытавшись найти столь же надежное убежище, не оказалось. Даже белобрысая пискля, хлопая своими огромными голубыми глазищами, вцепилась в пистолет на поясе и заявила, что здесь ее дом, который она готова защищать всеми возможными способами.

Разговоры о предстоящей войне не прекратились и за ужином, нисколько не улучшая настроения всех присутствующих. Особенно Дэрила и Мишонн, продолжающих вести себя, как на похоронах, совсем не реагируя на Мэрла и заставляя даже усомниться в том, что его вообще видно и слышно. Хотя пара шутливых, но от этого не ставших более приличными, комментариев в сторону Андреа – и он получил возможность убедиться в том, что остальные слышат его отлично. Милтон чуть своими очками не рискнул, наивно бросившись на Мэрла, который даже пожалел докторишку, восхитившись его смелостью и насмешливо извинившись перед Блонди.

Мечущийся в поисках единственно верного решения шериф, до сих пор надеющийся на какое-то чудо, позвал Мэрла на еще одну беседу с пленником, пряча глаза и признаваясь, что, возможно, придется применить силу. Само собой, о том, что остальные не должны об этом даже догадываться, чтобы не растерять веру в доброту душки-Рика, можно было даже не говорить. Впрочем, сильно руки пачкать не пришлось: перепуганный до смерти Трой, уже сообразивший, что сотрудничать в его интересах, сообщал даже больше, чем от него требовалось. Правда, информация о количестве мужчин и оружия в городе радовала мало – тюремные на их фоне проигрывали, и очень. Оставалось надеяться только на свою смекалку и крепкие стены их убежища.

А пока Мэрл хотел лишь спокойного сна. Ну, и того, что очень даже способствует особенно быстрому засыпанию и отличному отдыху. Правда, путь к последнему оказался перекрыт тем, что Мишонн усердно притворялась крепко спящей, не реагируя на довольно ласковые, но вполне настойчивые тычки под ребра. Раздраженно закатив глаза и высказав все, что он думает о бабах, у которых, если не голова болит, так критические дни наступают на целый месяц, Мэрл, заслышав звук запираемого замка в камеру Карен, лениво выглянул в темный блок, задерживая брата.

Тот выглядел унылым, вероятно, тоже оказавшись посланным своей плененной дамой сердца. А может быть, и сам решил наказать ее за молчание отлучением от своего, не такого крутого, как у Мэрла, конечно, но все же тела породы Диксонов. К сожалению, Карен оказалась на удивление стойкой, а ее пацан вполне правдоподобно твердил, что ничего не знает, успев закатить истерику и по поводу пленения своей неразумной мамашки, и из-за новости о том, что Дэрил на самом деле ему никакой не отец. Зато это все порадовало Зака, который довольно улыбался, заставляя опечаленных вестью о войне жителей тюрьмы подозрительно коситься на парня. А вот Мишонн, как удалось понять по нескольким оброненным ею фразам, о происхождении Ноя знала уже давно. Что несказанно бесило Мэрла, которому казалось, что его все это время выставляли дураком.

– Ну чего, покаялась Кучеряшка?
– поинтересовался он у Дэрила насмешливо.

– Ей не в чем каяться, - буркнул тот уже гораздо менее уверенным тоном, чем раньше.

– Да ну? И чего же она тогда молчит?

– Боится. Чего-то. Или кого-то, - кусал губы по своей детской привычке братишка, сжимая кулаки и явно страдая от того, что ничего не может сделать, чтобы решить хотя бы одну из множества проблем, навалившихся на них в этом новом году.

– Угу, правду сказать стремается, потому что по головке не погладят. И откуда у тебя вся эта твоя дебильная доверчивость вдруг взялась? Или, чего, она тебе в постели всю голову заморочила и мозгов лишила напрочь? Кстати, я думал, ты там свою зазнобу всю ночь утешать будешь.

– Она с Ноем, - передернул тот плечом, не собираясь отвечать на все остальное.
– И хватит трепаться, за своими делами следи лучше.

– Ты о чем?
– напрягся Мэрл, не представляя, откуда Дэрил успел узнать о внезапной холодности Мишонн – или она всем подряд растрепала о своем плохом настроении и обвинила во всем его, само собой, на пустом месте?!

– О том, что думать надо, перед тем как затыкать ее, такая терпеть не будет… братишка, - неожиданно передразнил его тот, хлопая по плечу и исчезая в темноте коридора.

Кажется, последние события совсем уж довели беднягу. До того, что он даже советы Мэрлу, между прочим, совсем тому ненужные, раздавать решился. И чего он такого сказал Мишонн? Ничего предосудительного, кажется. Так что пусть не морочит голову, ей вообще еще свою вину за молчание о Ное искупать и искупать.

Выругавшись сквозь зубы от внезапно накатившего понимания, что, кажется, спокойная жизнь закончилась по всем фронтам, Мэрл вернулся в камеру. Покосившись на Мишонн и отогнав желание улечься на верхней койке, он устроился рядом с хоть и вредной, но все же своей женщиной, прижимая ее, напрягшуюся на мгновение, а значит, действительно, только притворявшуюся спящей, к себе. Вдвоем – оно теплей как-то.

***

Утро было радостным хотя бы потому, что ночью на тюрьму никто не напал, о чем и заявил громко Мэрл скуксившейся над столом толпе, которая даже завтраком не особенно наслаждалась, задумавшись о своей тяжелой судьбе. Только сидящая рядом с Дэрилом Мишонн криво улыбнулась, делая вид, что это не она сегодня сбежала с рассветом, лишив своего мужчину самых разнообразных утренних радостей, надежда на которые не гаснет, даже когда у женщины зашкаливает вредность.

Плюхнувшись на стул и получив из рук Мэгги, которой пришлось взять на себя сегодня завтрак, кашу, не такую хорошую, какой она получалась у Карен или Алисии, Мэрл окинул придирчивым взглядом присутствующих, отмечая отсутствие некоторых. И куда эта прыткая старуха успела деться? Вместе с шерифом, между прочим. Неужели придумала какой-то план по изведению гнусного захватчика Губернатора на расстоянии? Не зря ведь ему всегда казалось, что в ней есть что-то от ведьмы – ну, как минимум, ехидство.

– Здесь почти все, - послышался голос Рика, который как раз заходил вместе с Алисией на кухню, обращаясь к ней.
– Теперь скажешь, к чему были все эти вопросы Трою?

– Теперь скажу, - кинула она задумчиво, присаживаясь за стол и улыбаясь, кажется, понимающему, о чем пойдет речь, Милтону.
– Дело в том, что мне сразу показалось странным требование покинуть тюрьму.

– И чем же оно странное?
– округлил глаза Глен, переглядываясь с остальными, которые точно так же пожимали плечами, заинтригованные таким нелепым началом.