Пособие для начинающей проститутки
Шрифт:
Дома она рыдает. Катается по полу и рыдает. Натыкается на соску и вышвыривает в мусорное ведро – никогда! ни для одного мужчины на свете!
А вечером смотрит на Вангелиса в кафе. Между ним и Жекой несколько лет разницы, а кажется, что Вангелис лет на двадцать старше. И снова на глаза наворачиваются слезы.
– Не плачь, – утешает ее Макриянис. – Мы вышлем твоей маме денег. Я понимаю, как ей тяжело. В вашей стране люди живут очень бедно, особенно пенсионеры. Это отсталая, развивающаяся страна. Она не может быстро выйти из кризиса. Все иностранные вложения разворовываются, полученные кредиты
– Деньги – это самое большое зло на земле, – говорит Шурка, смахивая слезы.
Он задумывается.
– Впервые вижу женщину, которая не интересуется деньгами...
– Потому что их у меня нет. И никогда не будет.
Вангелис пожимает плечами. У него добрые глаза. Он смешивает с дерьмом страну, в которой живет, но глаза его не становятся от этого злыми.
Бизнес идет неплохо. Правда, возникла неожиданная проблема, с которой Макриянис не сталкивался нигде в Европе. Местные магазины берут его товар, а потом не возвращают денег. Магазины исчезают, номера мобилок не отвечают. Это научило его предусмотрительно запасаться всей информацией о возможных партнерах.
– Да, кстати, звонил этот... Никос.
– Шнур?
– Он хочет встретиться. Предлагает свою помощь.
Исчезнувшие магазины – скорее всего, его рук дело. Теперь он скажет, что может решить эту проблему, открыв собственную сеть магазинов, и гарантировать честное сотрудничество.
– Ты с ним встретишься?
– Наверное. Он очень настойчив, – Вангелис пожимает плечами.
– И как вы будете говорить?
– Не знаю. Он не говорит по-английски.
– Может быть, мне прийти?
Вангелис думает и качает головой: Шнур не должен знать об их связи.
– Если он мне позвонит – мне все равно придется здесь быть, – Шурка соображает. – Ок. Пусть лучше он мне позвонит. А ты скажешь, что не будешь против. Мне хочется помочь тебе хоть чем-то, хоть немного...
Вангелис берет ее руку в свою.
– Я очень люблю тебя, моя девочка.
В постели Шурку снова накрывает. Ей вспоминается Жека, который сейчас спит со своей женой, вспоминаются его руки, заставлявшие ее тело трепетать и искриться, и она тихонько плачет, отвернувшись от Вангелиса. Подушка промокает.
Вангелис спит тихо. Только его волосы сваливаются с лысого блестящего черепа и лежат рядом на подушке. Шурка хочет уложить их обратно и вдруг чувствует, что ее начинает тошнить до спазмов в желудке.
Если человек движется вникуда, ему все равно, по какой дороге идти. И ему все равно, чем он рискует, потому что сама жизнь для него не ценна. И если он сталкивается с чем-то ужасным, значит вполне этого заслуживает. К этому привела его дорога.
Шурка неожиданно столкнулась с самой настоящей опасностью. Шнур позвонил Берте, а Берта передала:
– В четыре вечера в «Шиншилле».
Шурка приходит в клуб и оглядывается. Посетителей еще совсем мало, и Шнура нигде не видно. Бармен с трудом соображает, что пришла она к хозяину. Охранник проводит ее в кабинет Шнура.
У
Шнура в «Шиншилле» свой кабинет – небольшая комната со столом и диваном. Шурка садится на краешек дивана, а Шнур опирается задницей о стол.– Ну, моя девочка?
– Что?
– Не хочешь мне помочь немного?
– А что нужно делать?
У Шнура худощавое и остроносое лицо, глаза серые – под тяжелыми веками. И взгляд тяжелый. Взгляд – как удавка на шее.
– Вот, это деловой разговор, – Шнур садится рядом и кладет руку ей на плечо.
– А это уже не деловой разговор, – Шурка скидывает его руку.
Шнур покорно опирается о спинку дивана.
– Смотри, выходит, этот грек тебя прокинул. И меня тоже. Я хочу поставить ему свои условия четко. Раз и навсегда. И хочу, чтобы помог мне верный человек. Раз уж мы не можем повлиять на него никак иначе...
– Ясно...
Больше сказать нечего. Дело-то простое, если разобраться. Шурка садится рядом со Шнуром в машину и замечает, что за ними следуют еще две иномарки.
– Для верности, – кивает спокойно Шнур.
На фабрику к Макриянису приезжают к шести часам.
– В это время он всегда проявляется...
Ждут в машинах. И Шурка ждет молча. Не поймет, похоже все это на переговоры или на бандитские разборки.
В начале седьмого появляется «рено» Вангелиса и скромно швартуется на автостоянке. Шнур выходит из авто и делает знак Шурке – идем! Ребята из машин тоже выходят, но остаются стоять в стороне. Макриянис оглядывает всю компанию и распахивает перед Шнуром и его спутницей дверь:
– … (Проходите...)
Они снова оказываются в его кабинете и садятся в кресла перед столом.
– (Я вас слушаю), – говорит спокойно Макриянис.
– Я хочу сказать, друг, что условия очень простые. И если ты до сих пор не въехал, о чем идет речь, это тебя не спасает от нашего дальнейшего сотрудничества. Чтобы твой бизнес шел без помех, тебе нужны надежные друзья...
Шнур старается говорить очень мягко. Шурка переводит, и Вангелис перебивает ее вопросом:
– ; (Он хочет сказать, что он мой друг?)
– , . (Да, что-то в этом роде)
– ; (И сколько стоит эта дружба?)
– Он спрашивает, сколько должен платить, – переводит Шнуру Шурка.
– Ага, врубился? – радуется Шнур. – Скажи ему, что в месяц я хочу с него десять тысяч евро, пока он не раскрутился на полную катушку. Это для начала, чтобы ему было легче привынуть.
Шурка переводит о десяти тысячах.
– ; ; ; ; ; , ! ; , ; (Что? Что говорит этот пидарас? Каждый месяц я должен платить такую сумму? А что будет делать этот пидор? Считать и собирать мои деньги? Э, еб твою мать! Что это за страна? Что здесь делается?), – вспыхивает Вангелис.
Шурка не переводит.
– , (Вангелис, не кричи), – просит грека.
– ! (Скажи ему, что я пойду в полицию!), – предупреждает тот.
– (Ты не можешь), – качает головой Шурка. – , , . ; … (Ты не можешь. Он сам и полиция, и закон, и Конституция. Понимаешь? Сейчас ты должен согласиться...)
– ; (А потом?)
– … (Посмотрим…)
– . (Нет. Это невозможно), – отрезает Макриянис.
Шнур наблюдает молча.
– Ну, че он орет? – спрашивает, наконец.
– Говорит, что это невозможно.